Любимец Японии,
цветок смерти  —ХРИЗАНТЕМА

Осенний праздник хризантем

Картины из живых цветов

Хризантема в Китае

Хризантема в Европе

Ожившие на могиле хризантемы

Цветок смерти и горя

Не много можно назвать цветов, которые так быстро и так прочно завоевали симпатии публики и садоводов, как японская хризантема. Вспомните, давно ли еще хризантема была только любимым цветком Китая и Японии и имелась у нас лишь в виде двух-трех сортов? А теперь каких только форм, цветов и видов ее вы уже ни встретите!

Цветы ее то завиты, как кудри, то плоски, как у астры, то мохнаты, то щетинисты, то крошечны, как пуговки, то громадны, как подсолнух, словом, разнообразны без конца.

Окраска их, правда, довольно скромная, граничащая между желтовато-белым и красно-коричневым цветами, но зато оттенки и переливы их необычайно разнообразны. Тут встречаются и палевые, и соломенно-желтые, и розоватые, и коричневатые, и бурые, и темно-красные...

Хризантема — любимица Японии, здесь ее культивируют с незапамятных времен. Это цветок национальный, им увлекается все население, начиная с микадо и кончая последним рикшей.

Изображение ее священно, и правом носить материю с ее рисунком по государственным законам пользуются только члены императорского дома. Остальные же в случае нарушения этого закона караются смертной казнью.

Смертной казнью карается и всякая попытка изображать эту эмблему японской империи и символ императорской власти, а потому к изображению ее японское правительство прибегает иногда даже и для воспрепятствования подделки правительственных денежных знаков.

Так, несколько лет тому назад директор правительственной типографии государственных почтовых марок прибег к изображению хризантемы с целью воспрепятствования фабрикации старинных почтовых марок, которые приобретали охотно и за большие деньги иностранные собиратели коллекций. Но хитрые подделыватели обошли его.

Как известно, силой правительственной защиты пользуется только символическая хризантема (златоцвет) в 16 лепестков. Японские же художники, очень хитрые и ловкие в подражании, воспроизвели в совершенстве целую серию «старинных» почтовых марок, но изображали цветок только с 14 и 15 лепестками. Имей цветок 16 лепестков, подделывателям угрожала бы участь подвергнуться харакири, а за хризантемы с меньшим или большим числом лепестков их никто не имеет права преследовать, и они преспокойно продолжают сбывать за хорошие деньги свои поддельные марки неопытным любителям.

Что касается подделки настоящей государственной эмблемы хризантемы с 16-ю лепестками, то японцы, строго соблюдая и уважая все законы своей страны, даже и не старались никогда ее воспроизводить; по крайней мере до последнего времени не было даже и подобной попытки. Изображение же этого цветка помещается на национальном флаге, на монетах и на высшем японском ордене, который даже и носит название ордена Хризантемы.

Причину такого высокого почитания японцами этого цветка разъясняет лучше всего само его название: «кику» (солнце). Он является у них символом этого светила, дающего жизнь всему на земле.

Таким символом власти хризантема начала пользоваться в Японии, по-видимому, очень давно, еще в XII столетии, доказательством чему служит первое изображение ее на клинке сабли царствовавшего в то время микадо.

С цветком этим связан в Японии один из самых любимых национальных народных праздников — праздник хризантемы.

В пояснение такого празднества надо прежде всего сказать, что, как известно, в Японии и Китае нет воскресений, и потому будни, рабочие дни, должны были бы следовать беспрерывно в томительном однообразии круглый год, не создай себе народ праздников, которые нарушили бы это однообразие и внесли бы в жизнь некоторую долю веселья.

И вот среди такого рода празднеств первое место у японцев занимают цветочные праздники.

В феврале устраиваются праздники по случаю цветения слив, в марте — персиков, в апреле — вишен, в мае — известного у нас более под названием глицинии растения вистарии и сабельника¹, в июне — вьюнков и пионов, в октябре — интересующей нас хризантемы, а осенью также народ бросает работу и бежит любоваться краснеющей и желтеющей листвой японских кленов.

Наибольшей роскошью и прелестью отличаются весенний праздник — цветение вишен и осенний — цветение хризантем.

Осенний праздник справляется уже с незапамятных времен и привлекает к себе всеобщее внимание. В незапамятные еще времена народ собирался в эти дни толпами, рвал эти прелестные цветы и украшал ими свои жилища, а знатные люди катались на изукрашенных хризантемами лодках — при звуках музыки, пения и чтения китайских и японских стихотворений, в сочинении которых состязались лучшие поэты того времени.

Стихотворения эти писались и пишутся тушью на длинных бумажных полосах и приклеиваются к деревьям; так что их читают не только люди, но даже и ветер как бы разносит весть о них по свету.

Праздник этот справляется торжественно и поныне, и притом не только народом, для которого устраивают в разных городах специальные выставки роскошнейших хризантем, но и при дворе самого императора.

Современные хроникеры рассказывают, что теперь приглашенные императором должны являться непременно во фраке и в цилиндре. Все собираются в построенном в древнеяпонском стиле дворце Данго-Цака, передвижные стенки и покрывающие полы циновки которого представляют удивительно странный контраст со всеми этими европеизированными костюмами. Масса публики наполняет гроты, аллеи и киоски обширного парка.

Раздаются звуки японского марша, и появляется окруженный своей свитой император; за ним следует императрица со своими придворными дамами. Микадо обходит ряды приглашенных, подает каждому руку и обращается с несколькими милостивыми словами, но говорит так тихо, что его едва могут слышать даже и наиболее близко находящиеся.

После этого приветствия император в сопровождении всех приглашенных отправляется в оранжереи, где выставлены богатейшие коллекции выведенных за лето хризантем.

Среди них встречаются небольшие экземпляры, сплошь залитые цветами, количество их доходит нередко до 800 и более.

Замечательны и необычайно красивы сделанные из этих цветов группы людей и даже целые сцены, изображающие драматические моменты.

Описать эти удивительные, полные движения группы людей из цветов нет никакой возможности. Это какое-то удивительное, выходящее из ряда вон искусство, о котором европейцы не имеют и понятия.

«Необычайно трудно, почти невозможно, — говорит немецкий корреспондент, у которого мы заимствуем эти сведения, — дать европейским читателям описание этих, если так можно выразиться, живых картин из цветов.

И у нас, конечно, делают из цветов на клумбах надписи, портреты, государственные гербы, геометрические фигуры и фигуры животных, иногда даже выпуклые, выделяющиеся над общим фоном, подобно каким-то изваяниям; делают, вырезая из самшита и других мелколиственных кустарников, фигуры людей, львов, драконов, вообще разного рода как живущих, так и мифических существ, но все это — детская забава по сравнению с необычайным вкусом японских садоводов, их поразительным искусством группировки цветочных фигур, представленных в этот день в парке Данго-Цака.

Тут вы видите сцены битв, в которых кровь льется ручьем, обагряя (эти сцены большею частью изображают зимний ландшафт) покрывающий почву снег; лошади и всадники изображены, как живые; корабли с развевающимися парусами так и плывут; герои, побеждающие вылезающих из расщелин скал чудовищ, полны движения; храмы, дворцы, изогнутые мосты, пенящиеся водопады... — все это так натурально, так естественно, что невольно забываешь, что они сделаны из цветов.

Не все, конечно, в этих фигурах из цветов: все видимые части тела, лицо, руки и ноги сделаны из особого рода папье-маше, которое так тонко и искусно выработано, выражение сделанных из него лиц так живо, что никакие наши восковые фигуры не могут с ним сравниться.

Мечи и другие принадлежности фигур, деревянные части домов и прочее, а равно и скалы сделаны обыкновенно из соответствующего материала; но встречаются корабли и лошади, быки мостов, входы в храм, скалы и водопады, сделанные и прямо из хризантем. Это, конечно, апогей искусства японских садоводов, так как здесь цветы подбираются таким образом, чтобы передать все оттенки освещения, все малейшие подробности рисунка.

Самое поразительное, однако, во всех этих изображениях — это платье фигур, составленное всегда только из цветов. Какие тут сочетания красок, какая изящность, какое разнообразие рисунка, изображающих его материй — это не поддается никакому описанию.

Основу этих платьев составляют бамбуки, в которые вплетаются не срезанные хризантемы, а находящиеся еще на своем кустарнике, так что они продолжают и расти и цвести. И все эти широкие, раздувающиеся, с их складчатыми рукавами кимоно так удивительно изображены, так естественно изгибаются на поставленных часто в необычайно трудные позы фигурах, что пораженный зритель почти забывает, что они сделаны только из живых цветов.

Вообще в изображениях этих сцен, полных жизни и движения, японские художники-садоводы сумели воплотить такое сочетание природы с искусством, подобного которому у нас еще не существует, и вполне понятно, почему выставка императорских хризантем производит глубокое впечатление не только на японцев, но и на всех имевших случай ее видеть европейцев. Понятно также, почему эти цветы так интересуют и самого императора.

Но такие интересные картины, сделанные из цветов хризантем, показываются не только на императорских выставках в Данго-Цаке. Их можно видеть в это время и на частных выставках во многих других японских городах и даже в некоторых славящихся своим садоводством японских деревушках. Только там фигуры делаются обыкновенно из дерева и слоя глины, в который втыкаются цветы. И здесь изображают также фигуры и сцены, но только, конечно, сюжеты берутся уже не столь драматические, а больше из обыденной жизни, где не требуется такой тонкой художественности в экспрессии лиц и поз действующих персонажей.

Здесь вы видите какого-нибудь торговца с его товаром, продавщицу чая, группу женщин, сидящих в саду и готовящих чай; удящих или кормящих рыбу детей... Тем не менее и тут, как на императорских выставках, особенную прелесть представляет группировка и подбор красок цветов для изображения рисунка материи платьев. Все фигуры сделаны в натуральную величину и помещены в небольших балаганах, куда народ собирается их смотреть, платя несколько грошей за вход. И публики бывает всегда так много, что в балагане едва можно уместиться.

Обыкновенно родиной хризантем считают Китай, откуда она перенесена была в Японию и где настолько акклиматизировалась, что сделалась совсем туземной.

Но существует и обратное мнение. Говорят, что она сначала была в Японии, а оттуда была перенесена в Китай.

Мнение это поддерживает следующее легендарное сказание.

Рассказывают, что в 246 году до н.э. правил в Китае какой-то очень жестокий император и будто узнал он, что на берегах одного из близких островов растет растение, из сока которого можно приготовлять жизненный эликсир. Но для того чтобы эликсир не потерял свою чудодейственную силу, необходимо, чтобы растение было сорвано человеком с чистым сердцем.

Ясно, что сам император не мог исполнить этого и не мог доверить исполнение никому из своих придворных.

Тогда один из приближенных врачей сделал ему такое предложение: набрать 300 молодых людей и молодых девушек и послать их на остров за этим растением — наверное, среди них найдется немало людей с чистым сердцем. Император одобрил план, и экспедиция отправилась на остров, где теперь Япония.

Нашли ли они растение — неизвестно, но отправленные джонки так и не возвратились, а император умер.

Однако говорят, что врач, вместо того чтобы искать растение, увлекся разными веселыми приключениями и, если и нашел растение и приготовил из него знаменитый эликсир, то разве только для себя лично.

Перевезенная же молодежь — цвет китайского народа — положила основание на островах новому сильному государству, во главе которого стал, будто, опять-таки тот же отправленный за растением врач.

Не менее любима хризантема и в Китае, где вообще любовь к цветам, особенно у женщин, необычайно распространена. Китаянка считает свой костюм неполным, если она не украсит своих черных, как смоль, блестящих волос цветком, и потому, если невозможно достать живого, она пользуется искусственным. Единственные женщины, которым не полагается в Китае носить цветы, — это вдовы моложе сорока лет, но по достижении ими этого возраста обычное украшение цветами и им разрешается. Добавим, кстати, что у японок, наоборот, ношение цветов в волосах считается неприличным и носить их разрешается в Японии только детям. Если же японке нужно почему-либо украсить голову цветами, то употребляются только искусственные.

В Китае хризантема — наиболее любимый цветок после пиона, и ее именем обозначается даже девятый месяц китайского года. Ему же посвящен и девятый день этого месяца. Сорванный в этот день, он приобретает, по народному поверью, особую магическую силу. Вместе с сосновой смолой его перерабатывают в таинственное средство, которое употребляется для предохранения от старения.

В Чэнду, главном городе Сычуана, находится храм с изображением гения — хранителя хризантем. Он представлен в образе молодой девушки, выпившей вина с цветком хризантемы и сделавшейся вследствие этого бессмертной.

Из цветов же хризантемы китайцы готовят еще очень вкусный десерт, подаваемый не только в китайских ресторанах, но и в частных домах. Десерт этот представляет собой компот и приготовляется, по словам французской газеты «Gaulois», следующим образом.

Берут свежий цветок, старательно обмывают его, отделяют его лепестки и окунают их в смесь яиц и муки; затем вынимают их, обмакивают быстро в горячее масло, раскладывают на полминуты на бумагу, чтобы она впитала в себя излишек масла, посыпают их сахаром и подают.

Кушанье это, несколько напоминающее нам прекрасное пирожное, приготовляемое часто в Малороссии из цветов рябины, как говорят, очень вкусно и теперь вошло в такую моду в Нью-Йорке, что китайские рестораны там всегда наполнены американцами и вообще некитайцами, приходящими туда, чтобы полакомиться этим десертом.

В Европу хризантема была впервые ввезена еще в XVII столетии, в 1676 году, в Англию голландцем Рееде, но, по-видимому, оставалась только там и сделалась известной лишь немногим. Настоящим же годом ввоза ее в Европу надо считать 1789-й, когда капитан Пьер Бланшар привез ее в Марсель. Привезенные им тогда цветы были, конечно, не те изящные, роскошные сорта, которые мы видим теперь, а самые простые — ромашкообразного вида, а потому и не обратили на себя почти никакого внимания.

Но уже в 1829 году тулузский садовник Берне начал производить опыты разведения ее из семян и получил несколько новых, красиво окрашенных разновидностей. Тогда примеру его не замедлили последовать и другие садоводы. Успех был значительный, и уже в 50-е годы имелось около 300 ее разновидностей, отличавшихся не только окраской, но и формой цветов.

Однако прошло еще около полустолетия, пока цветок этот, достигнув выдающейся красоты, вошел у нас в моду и сделался одним из любимейших зимних цветов. Позднее его цветение, и притом как раз в то время, когда у нас почти не бывает цветов, конечно, также немало содействовало этому обстоятельству². Теперь же он вошел в такой почет, что ежегодно осенью в Париже, Лондоне и во многих городах Германии устраиваются специальные выставки хризантем, где платят за наиболее оригинальные цветы громадные деньги.

Из европейцев особенно увлекаются хризантемами англичане, и теперь в Англии почти нет сада, где бы вы не встретили этого цветка; Хризантемы прекрасно выносят английские туманы и цветут даже до наступления легких заморозков.

Англичане увлекались ими даже тогда, когда в остальной Европе на них еще почти не обращали внимания, и примером этому может служить празднование в Хрустальном дворце в Лондоне в 1859 году дня рождения Шиллера, где бюст этого великого писателя был окружен тысячами хризантем самых разнообразных форм и цветов, какие тогда только существовали.

В Европе хризантемы являются не столько цветами для букетов и украшений, сколько похоронными. Служа как бы символом безмолвной глубокой печали, они возлагаются, особенно парижанами, на гроб. Сделанные из них венки, просто срезанные цветы, а иногда даже и цветущие растения в горшках расставляются вокруг гроба, кладутся на гроб и на могилу. Такую же роль они часто играют и у итальянцев. Вот почему, вероятно, Мантегацца считает их цветами мертвых и рассказывает об их происхождении такое грустное предание:

«Жила-была много лет тому назад в одном итальянском городке бедная женщина. Муж ее был страшный пьяница, который только и делал, что пропивал то, что зарабатывал, и она одна должна была выбиваться из сил, чтобы добывать хлеб для пропитания. Но у нее было одно утешение, скрашивавшее ее горькую жизнь и дававшее ей силу бороться,— малютка Пьеррино. Она только для него и жила, только им и дышала. Однако злая судьба преследовала ее. Ребенок заболел и умер. В минуту отчаяния несчастная женщина хотела было лишить себя жизни, но соседки удержали ее. Затем она схватила горячку, ее отвезли в больницу, и два месяца она находилась между жизнью и смертью. Но выздоровела, и постепенно время залечило ее душевную рану.

Она возвратилась к мужу, и опять потянулась горькая, беспросветная жизнь... Не было с нею ее дорогого мальчика, но она жила скорбью, жила воспоминанием об его смерти. И целью ее жизни, всех страстных желаний стала мечта пойти в Воскресенье на его могилку и скопить столько денег, чтобы купить ему железный крест. Она продала для этого свои заветные серьги, продала венчальное кольцо, но денег все не хватало. Этот чудный, покрытый лаком и эмалью крест был ее мечтой. И она работала и работала, копила и копила деньги...

А тем временем каждое Воскресенье, каждый праздник она ходила на дорогую могилку и украшала ее собранными по дороге полевыми цветами, которые, казалось ей, служили общением между нею и душой дорогого ее ребенка.

Но настали холода, и полевые цветы замерзли, на покупку же в магазине цветов у нее не было средств. Она просила продать ей в рассрочку, обещая аккуратно платить, но безжалостные продавцы пожимали только плечами; с той же просьбой она обращалась к богатым людям, но и те тоже не вняли ее мольбам, и с отчаянием в душе шла она на могилку, а оттуда домой.

И вот, возвращаясь однажды домой, она вдруг вспомнила, что у нее на комоде стоит букет искусственных цветов, завещанных ей покойной матерью. Букет этот был подарен матери ее мужем в день свадьбы и приносил ей всю жизнь счастье. А потому, умирая, она передала его своей дочери, наказав беречь и хранить его и никогда никому не отдавать, так как в нем залог счастья.

Вот об этом-то букете бедная женщина и вспомнила теперь и решила, несмотря на просьбу матери никому не отдаваль, все-таки снести его на могилку своего дорогого Пьеррино и положить вместо полевых цветов.

Прикрыв букет платком и стыдясь богачей, принесших чудные живые цветы на могилы своих родственников, она донесла его до могилки, положила на нее и, заливаясь слезами, молила у матери прощения, что поступила вопреки ее воле.

Горючими слезами она оросила и букет, и могилку и горячо молилась Творцу, Целителю душевных скорбей и Утешителю всех скорбящих. Молясь, она припадала к земле, и ее распущенные волосы прикрывали почти всю могилку.

И вдруг ее поразило чудо: вся могила была покрыта великолепными, всех цветов живыми хризантемами, и несшийся от них горьковатый запах как бы говорил, что они посвящены печали и смерти. Кто их посадил сюда, откуда они взялись — несчастная женщина не могла понять, тем более что букет искусственных полинялых цветов лежал между ними...

И с тех пор, — заканчивает свой рассказ Мантегацца, — ежегодно цветут на могиле, вокруг воздвигнутого наконец прекрасного железного креста, эти дивные хризантемы, а бедная мать льет слезы радости, верит и надеется...»

Недавно минуло столетие введения культуры этих цветов в Европе, и юбилей этот был отпразднован роскошнейшим образом, особенно в Париже. Здесь была устроена богатейшая выставка их разновидностей, начиная от самых старых, первоначальных видов и кончая последней новинкой. За выдающиеся по красоте и величине экземпляры назначены были почетные награды, денежные премии и медали — как от различных обществ, так и от Парижа.

Было выставлено более 1.200 выдающихся по красоте цветов, которые были разбиты на группы и, размещенные среди зелени, образовывали замечательно красивый пестрый ковер. Другая же часть хризантем была расставлена в высоких бокалах и представляла собою как бы кайму этого ковра.

Цветы эти принадлежали 80 конкурентам. Самым крупным оказался сорт «Валлис», цветок которого имел 41 сантиметр в диаметре, и ему была присуждена премия 1.200 франков, а самыми красивыми и изящными цветами — «Г-жа Кова дю Террай» и «Г-н Чурч». Им тоже были присуждены очень крупные награды.

Какие только предосторожности ни пришлось принимать, чтобы доставить в полной сохранности эти привезенные со всех концов Европы срезанные цветы, так как малейшая порча цветка, малейший недостаток служили поводом к недопущению его на конкурс. Каждый цветок обертывался в большой лист папиросной бумаги, лепестки его искусно приподымались, а стебель окутывался куском намоченной ваты и прикрывался ради сохранения влажности пергаментной бумагой или гуттаперчей.

Присланные в таком виде экземпляры оказались вполне безупречными. Те же, у которых вата была заменена мхом и которые не были обернуты в пергамент, прибыли большею частью попорченными.

Говоря, однако, об европейских гибридах хризантем, надо признать, что они были чрезвычайно разнообразны в Японии уже и в очень отдаленные времена. Так, еще в вышедшей в Киото в 1496 году книге помещено более ста разновидностей, которые резко отличаются друг от друга и формой цветка, и окраской. Только, к сожалению, окраска цветов описана словами, так как в Японии тогда еще не умели печатать рисунки красками. Тем не менее среди них имеются уже многие, которые теперь считают выведенными в Европе и потому дают им новые названия. Хризантемы эти всегда очень красивы и поэтично названы. Так, одни они называют утренней зарей, вечерним заходом солнца, северным ливнем, туманным утром, другие — львиной гривой, тысячью журавлей, блеском меча...

В заключение скажем, что в настоящее время увлечение любителей и садоводов этим цветком так велико, что, подобно тому, как это делается для роз и орхидей, во Франции издается даже особый, посвященный специально только ему журнал, носящий название «Lе Chrysantème».

«Хризантемы, — говорит о них французский академик Жюль Кларти,— это венец года, цветы без запаха, мрачная окраска которых как нельзя более соответствует печальному времени года, когда они расцветают; это цветы кладбищ, цветы могил!

Дети чужой земли, культивированные нашими садоводами, которые делают из них род садовых медуз с всклокоченными волосами и веющей холодом формой, они сделались, в ущерб пылкой розе и скромной фиалке, любимцами моды, и любители их теперь так же многочисленны, как и любители орхидей.

Страсть к этим цветам странной, вычурной формы и охлаждение и пренебрежение к изящным являются признаками нашего времени. Мне вполне понятны привлекательность фантастичных форм орхидей и болезненная, если можно так выразиться, прелесть бледно-желтых, светло-коричневых, нежно-фиолетовых и выцветших сиреневых тонов хризантем. Эти торжествующие ныне цветы соответствуют современным настроениям духа многих лиц. То, что просто, ясно, большею частью уже не увлекает в настоящее время. Теперь более необходимы жгучесть, острота в приправе и черствость, холодность для глаз».