Этика Макиавелли

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Этика Макиавелли

Этика Макиавелли

Этика Макиавелли.

Контрольная работа по этике студента II курса заочного отделения Жижирина Д.А.

Московский Государственный Университет сервиса.

Социально-технологический институт

Факультет «Социальная работа»

Москва 2002 г.

Введение.

Макиавелли, Никколо[Machiavelli](1469-05-03-1527-06-22) - итальянский политический мыслитель, историк, писатель, поэт эпохи Возрождения. Происходил из старинной дворянской семьи. В юности освоил латинский язык и свободно читал древних авторов в оригинале; вместе с тем высоко ценил Данте, Петрарку и Боккаччо - ему был чужд педантизм гуманистов, их преклонение перед античностью.

Независимый в своих гражданских симпатиях и политических взглядах, Макиавелли не был сторонником Медичи, изгнанных из Флоренции в 1494 г., не стал он и приверженцем Савонаролы. Лишь после его падения в 1498 г. Макиавелли начал активную политическую деятельность: был избран секретарем Второй канцелярии, а позже - Совета Десяти, ведавшего дипломатией и военными делами. В течение 14 лет он выполнял множество поручений флорентийского правительства, ездил с посольствами в различные итальянские государства, Францию и Германию, вел переписку, составлял отчеты и доклады по вопросам текущей политики, о положении дел в Италии и Европе. Опыт государственного человека и наблюдения дипломата, а также изучение античных писателей дали Макиавелли богатый материал при разработке его политических и социальных концепций. В 1512 г. Медичи вернулись к власти во Флоренции. Макиавелли как сторонник республики был отстранен от дел и приговорен к годичной высылке из города. В начале 1513 г. он по подозрению в заговоре был арестован и подвергнут пытке. Однако вскоре, в связи со вступлением Джованни Медичи на папский престол под именем Льва X, Макиавелли был помилован и отправлен в свое маленькое имение в Сант'Андреа.

В деревне Макиавелли много и напряженно трудился. В 1513 г. он начал работу над "Рассуждениями о первой декаде Тита Ливия" (1531), в конце того же, 1513, года был создан трактат "Государь" (1532), обессмертивший имя писателя. В нем провозглашалось в качестве нормы политического действия положение о том, что цель оправдывает средства, употребленные для ее достижения; однако подлинной целью "нового государя" должен стать, по Макиавелли, не частный, сугубо личный интерес, но "общее благо", подразумевающее объединение Италии в сильное национальное государство. В "Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия", завершенных, по-видимому, в 1516 г., Макиавелли доказывал преимущества республиканского образа правления. В последующие несколько лет он написал поэму "Золотой осел" (1549), "Сказку об архидьяволе Бельфагоре" (1549), комедию "Мандрагора" (третье ее издание появилось в 1524 г.), трактат "О военном искусстве" (1521), "Жизнь Каструччо Кастракани из Лукки" (1532). В 1520 г. Макиавелли начал писать "Историю Флоренции" (1532), в 1525 г. первые восемь книг этого произведения были преподнесены его заказчику, папе Клименту VII.

Долгое время попытки Макиавелли вернуться к активной политической деятельности оставались безрезультатными. Только в 1526 г. он был привлечен к организации обороны Флоренции, которой угрожали войска императора Карла V. Однако вновь получить пост канцлера в восстановленной после изгнания Медичи Флорентийской республике Макиавелли не удалось: весной 1527 г. Большой Совет отклонил его кандидатуру.

1. Государство и общество.

Самое важное открытие Ренессанса - открытие человека. В античности чувство рода не благоприятствовало развитию индивидуальности. Стоицизм, выдвигая идею личности и ответственности, и христианство, настаивая на реальном существовании души, лежащей вне сферы и юрисдикции мирской власти, создали новую концепцию личности. Но социальная система средневековья, построенная на статусе и обычае, обескураживала личность, упирая на значение класса и группы.

Ренессанс пошел дальше моральных установок стоицизма и духовной уникальности христианства и увидел человека во плоти - человека в его отношениях к себе, к обществу, к миру. Человек стал вместо Бога центром Вселенной. Многие страны участвовали в Ренессансе, но с начала и до конца доля Италии была наибольшей. Италия никогда не порывала с античностью, мертвая тяжесть единообразия не давила ее так, как в других странах. Здесь кипела общественная жизнь, невзирая на войны и вторжения, и города-государства Италии были островками республиканизма среди моря европейских монархий. Первенство в международной торговле и финансах сделало итальянские города богатыми и создало условия для расцвета наук и искусств.

В области политики новое учение выразил именно Никколо Макиавелли. Он был на государственной службе в своей республике Флоренции и, хотя не занимал высоких постов, хорошо узнал механизм политики. В 1512 республиканское правительство было заменено тиранией Медичи. Макиавелли изгнали из Флоренции. После того он написал трактат "Государь", Эта работа благодаря своей остроте, убедительности, неожиданности и меткости выражений стала одной из немногих политических книг, вошедших в мировую литературу. Самый революционный аспект "Государя" не в том, о чем там говорится, а в том, что игнорируется. До Макиавелли для всех политиков-теоретиков главным вопросом была цель государства. Власть мыслилась только средством достичь справедливости, благосостояния, свободы или Бога. Макиавелли утверждает, что целью является сама власть, и обсуждает только средства взять, удержать и распространить ее. Макиавелли отделяет власть от морали, религии и философии, устанавливая государство как автономную систему ценностей, не зависимую от других источников. Во имя государства можно нарушить и религию, и мораль. Все позволительно, даже обязательно - вплоть до тягчайших преступлений. Макиавелли не считает мораль ниже государства, просто каноны власти и узы морали не соприкасаются. Для моралиста выше всего этика, для священника - религия, для государственного деятеля - интересы государства. "ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА... Если безопасность государства зависит от предстоящего решения, не следует учитывать, справедливо оно или нет, гуманно или жестоко, благородно или постыдно. Отодвинув все в сторону, нужно спрашивать лишь одно - спасет ли оно жизнь и свободу государства?" Макиавелли нигде не восхваляет аморальность ради аморальности, он не нигилист; он не отрицает общечеловеческих ценностей и не пытается их разрушить. Но у государственного деятеля нужды власти превалируют над моралью. Не Макиавелли изобрёл политическое убийство, предательство и обман. Но до него они совершались de facto, и никто не пытался их узаконить. Старались не замечать или оправдывать, или, в лучшем случае, строго осуждать "отдельные эпизоды" (ибо эти преступления, как бы часто ни совершались, считались исключениями). Макиавелли, покончив с лицемерием, создал четкую систему ценностей, отличных от общепринятой морали. Добро и зло превратились в его трактате из абсолютных категорий в относительные. Использование яда - добро, если этим избавляешься от политического врага, тем более, если никто не узнает. Это вовсе не означает, что отравления вообще допустимы; цель политики - власть, то, что эффективно для ее достижения - добро, то, что неэффективно,- зло, если употребить религиозный термин - грех. Добродетели государя - решительность, честолюбие, сила, удачливость, а не богобоязненность, порядочность и целомудрие. Макиавелли видит даже "величие" в изящных и великолепных преступлениях.

У главы знаменитой семьи Борджиа, папы Александра VI, был личный палач и отравитель, занятый делом постоянно. Макиавелли пишет: "Александр VI только и делал, что обманывал, ни о чем другом не думал и находил случаи для этого; никто лучше его не мог давать заверения, подтверждая их сильнейшими клятвами, и никто не заслуживал меньше доверия; однако всегда он преуспевал в своих обманах".

Сына Александра VI, Чезаре, Макиавелли боготворил: Чезаре убил своего старшего брата, убил мужа сестры... Имя прочим его преступлениям - легион, и жестокость его не уступала предательству и разврату. Именно Чезаре, как всеми признано, послужил Макиавелли моделью для образа Государя - "не найти лучшего примера, чем действия этого человека". Власть, считал Макиавелли, превыше всех социальных ценностей. Религия - оружие влияния и контроля в руках государя; там, где народ религиозен, его легко подчинить и дисциплинировать. Внимание к религии ведет к возвышению государства, а пренебрежение ею - к гибели. Страх перед Богом можно временно заменить страхом перед государем, но жизнь правителя коротка. И он должен поддерживать религиозные доктрины и веру в чудеса, даже зная, что это ложь, лишь бы было полезно для государства. Макиавелли критикует христианство, которое "прославляет, скорее, смирение и созерцательность, чем активное действие", идеализируя презрение к земным благам, подразумевает лишь стойкость мученика, не учит силе, с помощью которой совершаются подвиги. Суть в том, что Макиавелли - пессимист. Для пессимиста мир не меняется, не способен к совершенствованию, и разум не в силах справиться с жестокой правдой природы и истории. Преклоняясь перед "героями" (а только "герой" может создать государство), Макиавелли пренебрегал учреждениями. Он понимал, что при стабильных учреждениях реформатор не нужен. Макиавелли не понимал, что правильно организованные идеи и идеалы могут стать решающим оружием в политической борьбе. Кладбища истории усеяны трупами презирающих идеалы "реалистов" типа Наполеона, Вильгельма II, Гитлера и Муссолини. Все они недооценивали решающий компонент в борьбе - стремление человека к свободе. Эти "реалисты" умно и реалистично находили средства для осуществления своих завоевательных планов. Но что толку в реализме средств, если цель нереальна и безумна? Так как Макиавелли интересовали только средства захватить, удержать и расширить власть, а не цель государства, он не знал соотношения средств и цели, А цель не существует помимо средств, она постоянно формируется ими, В конечном счете ничтожными средствами не достичь великой цели. Таким образом, можно усомниться, реалистичны ли методы Макиавелли даже с точки зрения власти.

И конечный приговор Государю вынесен не моралью и не логикой, а историей. Наша современность родилась в кровавых войнах XVII века. Старые и новые причины - социальные, экономические, политические - разбудили страсти, а религия превратила их в непримиримую вражду. Тридцатилетняя война (1618- 1648), начавшись в Чехии, охватила почти всю Европу, от Италии до Англии. Германия, главный театр военных действий, была разорена и обезлюдела. Ни католики, ни протестанты не победили, и люди спрашивали себя, стоят ли теологические споры таких бед. Между тем Англия выдвигалась на первые места. Пока торговля и цивилизация вращались вокруг Средиземного моря, она была на окраине. Но после великих географических открытий оказалась в центре нового мира. Поворотным пунктом стали революция и гражданская война (1642- 1649). Речь шла, во-первых, о религиозной свободе. Государственная церковь, англиканская, не подчинялась папе, но очень походила на католическую, по мнению английских протестантов-пуритан. Во-вторых, решался конституционный вопрос: кто суверен - король или парламент? В-третьих, социально-экономический: в какой степени купцы, финансисты, предприниматели допускаются к управлению страной? Четкого классового размежевания не было. Парламентской армией командовали аристократы. Множество горожан, особенно на Севере и на Западе, стояли за короля. Но в основном крестьяне и буржуа поддерживали парламент, И он победил: у парламента было больше денег, на его стороне был флот, и его войска боролись с непобедимой верой в свое дело. Король Карл 1 был казнен, доктрина о "Божественном праве королей" разбита, вскоре установилась диктатура Кромвеля. Судьба Карла указала всем королям, что политическая власть ближе к земле и народу, чем к небу и Богу. Революционный пуританизм правил Англией до 1660 года, но не смог утвердиться. На троне восстановили Карла II, сына казненного Карла 1. После гражданской войны и диктатуры возвращение монархии казалось лучшей гарантией мира. При этом власть короля и власть парламента не были четко разграничены. Надеялись, что равновесие установится само собой. Но Карл II был упрям и неумен; стремясь усилить влияние католичества, он перестал даже созывать парламент. Его преемник, Яков II, пытался силой вернуть Англию к католицизму, произвольно смещал и назначал судей, организовал постоянную армию. Он не только угрожал религии и свободе англичан, но и задел их патриотизм: стало известно, что он, как и Карл, получает субсидии от Франции.

2. Оригинальность Н. Макиавелли.

В самом количестве интерпретаций политических взглядов Макиавелли есть что-то удивительное. Помимо огромного числа второстепенных мнений и толкований существует более двух десятков основных вариантов трактовок "Государя" и "Рассуждений". Библиография сочинений на эту тему огромна и растет быстро, как никогда. Хотя в некоторых из этих работ идет обычный спор об отдельных терминах или положениях, встречающихся в произведениях Макиавелли, разногласия по поводу его политической позиции поразительны.

Как Цицерон и Тит Ливий - римские писатели, чьи идеалы постоянно витали перед мысленным взором Макиавелли, он был убежден: люди, во всяком случае, лучшие из них, всегда стремятся к свершениям и славе, что обеспечивается совместно построенным и постоянно опекаемым сильным и хорошо управляемым социальным целым. Этого достигнут только те, кому известны соответствующие факты. Если вы ошибаетесь и пребываете во власти иллюзий, то у вас, что бы вы ни делали, ничего не получится, ибо непонимание реальности (или, что еще хуже, ее игнорирование или пренебрежение ею) в конце концов приведет вас к поражению. Мы можем достигнуть того, что желаем, только если сначала поймем самих себя, а потом свойства того материала, с которым нам предстоит работать.

Поэтому наша первая задача - приобретение соответствующих знаний. Для Макиавелли это знание преимущественно психологическое и социологическое: лучший источник информации - сочетание тонкого наблюдения современной реальности и мудрости, которую можно почерпнуть у лучших наблюдателей прошлого, особенно у великих умов античности, у мудрецов, чьей компании (как он сам говорит в своем знаменитом письме к Веттори) он ищет, отвлекаясь от обыденных повседневных занятий. Эти высокие души, гуманные по своей сути, щедро и великодушно дают ответы на его вопросы; именно они убедили его в том, что люди нуждаются в крепком и энергичном гражданском правлении.

Разные люди преследуют разные цели, и в каждом таком случае от них требуется соответствующее умение. Скульпторы, врачи, солдаты, архитекторы, государственные деятели, любовники, авантюристы - все они преследуют свои особые цели. Чтобы обеспечить возможности их достижения, требуются правительства, так как нет скрытой руки, которая привела бы все эти человеческие деяния в состояние естественной гармонии. (Такой подход весьма типичен для итальянского гуманизма времен Макиавелли).

Правители нужны людям потому, что они нуждаются в ком-то, кто повелевал бы теми, у кого разные интересы, кто обеспечил бы им безопасность, стабильность, защиту от врага, создал бы социальные институты, с помощью которых они могли бы удовлетворять свои потребности и осуществлять свои стремления. Они никогда не добьются этого, если не станут лично и социально здоровыми; только адекватное образование может сделать их духовно и интеллектуально сильными, решительными, честолюбивыми и способными к действенному объединению во имя порядка, власти, славы, успеха.

Существует техника правления - в этом у него сомнений не было, - хотя правители и их подданные могут смотреть на вещи по-разному, а значит, и по-разному к ним относиться. Все зависит от перспективы: "Люди, рисующие какой-нибудь вид, спускаются в долину, чтобы видеть очертания гор и возвышенностей, и высоко поднимаются на горы, чтобы видеть долины" («Государь» Макиавелли)

Конечно, теории Макиавелли опираются не на научные принципы XVII века. Он жил за сто лет до Галилея и Бэкона, и его метод - смесь кустарного эмпиризма, наблюдения, знания истории и свойственной ему проницательности - чем-то напоминает эмпирическую медицину в донаучном мире. Он знал огромное количество правил, полезных максим, практических советов, разрозненных идей, особенно исторических параллелей, хотя сам считал, что открыл общие законы, вечно неизменные regole generali. Пример триумфа или падения в античном мире, красочно описанный каким-нибудь древним автором, имеет в глазах Макиавелли больший вес, чем тот почти уже общепринятый в его время исторический анализ, мастером которого был Гвиччардини.

Но больше всего он призывает остерегаться тех, кто видит людей не такими, каковы они есть, а смотрит на них сквозь очки, разукрашенные своими собственными надеждами и желаниями. Честные реформаторы, например, знаменитый глава Флорентийской республики Пьеро Содерини, у которого служил Макиавелли, или гораздо более одаренный Савонарола (отношение к которому у него весьма противоречивое) пошли ко дну и погубили других главным образом потому, что подменяли представления о сущем представлениями о должном, ибо и тот и другой в каком-то смысле утратили чувство реальности.

Что было сделано однажды, можно сделать вновь. Макиавелли не верит в необратимость исторического процесса и уникальность каждой его фазы. Великолепие античности может быть восстановлено, если только энергичные, одаренные и достаточно реалистичные люди зададутся такой целью. Чтобы излечить вырождающееся население от его болезней, основатели новых государств или религий вынуждены бывают прибегать к жестким мерам, использовать силу и обман, коварство и жестокость, предательство и убийство невинных людей, иначе говоря, к хирургическим мерам, которые требуются для того, чтобы отсечь от тела гниющие части и вернуть его в здоровое состояние.

Конечно же, эти приемы могут понадобиться и после того, как общество исцелится, так как люди слабы и неразумны и все время норовят отклониться от норм, которые только и могут удержать их на должной высоте. Значит, надо держать их в узде с помощью таких мер, которые, может быть, и не соответствуют расхожей морали. Но если они не в ладах с этой моралью, то как и чем можно их оправдать? Мне кажется, что здесь главный узел всей концепции Макиавелли. В каком-то смысле подобных правителей оправдать можно, а в каком-то другом - нельзя; и оба эти смысла надо развести более четко, чем счел это необходимым сделать Макиавелли, ибо он не был философом и не ставил себе целью проверку или хотя бы подробное изложение, раскрывающее смысл его идей.

Заключение.

После Макиавелли сомнительными стали все монистические построения. Чувство уверенности в том, что где-то лежит спрятанное сокровище - окончательное решение наших проблем - и что какая-то тропа должна привести нас к нему (ибо в принципе должна быть возможность его обнаружения); или, если использовать другой образ, убеждения в том, что обрывки, составленные на основе наших убеждений и обычаев, являются фрагментами головоломки, которую (поскольку это a priori гарантировано) в принципе можно решить, и только из-за своего неумения или в силу неудачного стечения обстоятельств мы так мало преуспели в обнаружении этого решения, которое приведет все интересы в состояние гармонии, - это фундаментальное убеждение западной политической мысли было серьезно поколеблено. В эпоху, когда ищут только несомненное, этого достаточно, чтобы объяснить те бесконечные усилия (сегодня более многочисленные, чем когда-либо прежде), которые предпринимались с целью объяснить или развенчать смысл "Государя" и "Рассуждений".

Таков негативный смысл. Но есть еще и позитивный, который мог бы удивить Макиавелли, а, может быть, даже вызвать его недовольство. До тех пор, пока только один идеал считается истинной целью, люди не перестанут полагать, что для достижения этой главной цели никакие средства не могут быть слишком трудными, никакая цена не может быть чересчур высокой. Такого рода уверенность является одним из главных оправданий фанатизма, принуждения, гонений. Но если не все ценности совместимы друг с другом, и выбор надо делать, исходя только из того, что каждая ценность есть то, что она есть, и мы выбираем ее потому, что она такова, какова есть, а не потому, что на какой-то единой шкале она занимает более высокое положение, чем другая; если мы выбираем образ жизни потому, что верим в него, потому что принимаем его за нечто совершенно естественное, или, по размышлении, понимаем, что морально не готовы вести какой-то иной образ жизни (хотя другие считают иначе); если рационально и с расчетом можно подходить только к средствам и второстепенным, а не главным целям, то в результате получится иная картина, нежели та, что выстраивается вокруг древнего принципа, согласно которому для всех людей существует лишь одно благо.

Если загадка имеет только одно решение, то вся проблема состоит в том, как, во-первых, найти его, затем - как его реализовать, и, наконец, как убедить других в правильности этого решения или заставить их принять его. Если же это не так (Макиавелли противопоставляет два образа жизни, но их может существовать и, вопреки мнению фанатичных приверженцев монизма, очевидно существует больше двух), то открыт путь для эмпиризма, плюрализма, толерантности и компромисса. Толерантность исторически является продуктом осознания несовместимости одинаково догматичных убеждений и практической невозможности полной победы одного над другим. Те, кто хотел выжить, поняли, что надо быть терпимыми к заблуждениям. Они постепенно пришли к пониманию ценности разнообразия, почему и стали проявлять скепсис по поводу однозначных решений в делах человеческих.

Список литературы

И. Берлин Человек Макиавелли, М., 1997

В. Эбнестайн Макиавелли и Локк, М., 2000

Г. Блумберг Философия/ Учебник, М., 1987

Чистяков Г. М. Слово увещевательное к покаянию, М., 2002

Энциклопедия философии и философской антропологии. М., 1999

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.easyschool.ru/