Гносеология: познание мира, человека и общества

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Гносеология: познание мира, человека и общества

Гносеология: познание мира, человека и общества

ГНОСЕОЛОГИЯ: ПОЗНАНИЕ МИРА, ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА

Познание, несомненно, относится к базовым потребностям человека. Некоторые ученые говорят даже о врожденной любознательности или познавательном инстинкте человека. Познание, знание было тем светом, который вывел наших далеких предков из тьмы дикости и варварства на путь цивилизации и прогресса. И сегодня оно разгоняет тучи невежества, предрассудков, иллюзий и утопий жизни.

Знание делает человека образованным, а образованность — одно из самых ценных социальных качеств человека. Только образованный человек может быть свободным, только там, где образование определяет или существенным образом влияет на социальный статус человека, может успешно развиваться демократия. Адам Смит как-то заметил, что “человека, получившего образование путем упорного труда, можно уподобить дорогостоящим машинам”. Сравнение с машиной понравится, наверное, немногим, но в нем содержится безусловно правильная мысль: знание — это богатство, причем не только личное, но и общественное. Роль познания, знания особенно возрастает с переходом общества от индустриального к постиндустриальному этапу в своем развитии. Главным капиталом при этом становится знание, воплощающееся в информационные технологии.

Что же такое познание? Познание - это активное, творческое отражение или воспроизведение действительности в сознании человека. Можно и так: познание есть сознание в действии, постоянная реализация сознания. В познании человек не просто запечатлевает, пассивно регистрирует идущую извне информацию — он активно участвует в выстраивании образа действительности. Мера объективности (истинности) познания находится в прямой зависимости от активности познающего субъекта. Знание есть результат активного взаимодействия субъекта, т. е. того, кто познает, с объектом, т. е. тем, что познается.

Объект познания — тот или иной фрагмент действительности, вовлеченный в сферу практико-познавательной деятельности человека и так или иначе “означенный” ею. Познание по природе своей процесс общественный. Его реальным субъектом поэтому выступает общество в целом. С фактической же стороны общество как субъект познания представляется отдельными индивидами и исследовательскими коллективами.

20. Чувственное и рациональное познание

Познание распадается как бы на две половинки, а вернее части: чувственную и рациональную. Основные формы чувственного познания: ощущение, восприятие, представление.

Ощущение - это отражение отдельных свойств предмета или явления. В случае стола, например, - его формы, цвета, материала (деревянный, пластмассовый). По количеству органов чувств различают пять основных видов (“модальностей”) ощущений: зрительные, звуковые, осязательные (тактильные), вкусовые и обонятельные. Наиболее важной для человека является зрительная модальность: через нее поступает более 80% чувственной информации.

Восприятие дает целостный образ предмета, отражающей уже совокупность его свойств; в нашем примере - чувственно-конкретный образ стола. Исходным материалом восприятия, таким образом, являются ощущения. В восприятии они не просто суммируются, а органически синтезируются. То есть мы воспринимаем не отдельные “картинки”-ощущения в той или иной, (чаще калейдоскопической) их последовательности, а предмет как нечто целое и устойчивое. Восприятие в этом смысле инвариантно относительно входящих в него ощущений.

Представление выражает образ предмета, запечатленный в памяти. Оно является воспроизведением образов предметов, воздействовавших на наши органы чувств в прошлом. Представление не такое четкое, как восприятие. Кое-что в нем опускается. Но это и хорошо: опуская одни черты или признаки и удерживая другие, представление делает возможным абстрагирование, обобщение, выделение повторяющегося в явлениях, что очень важно на второй, рациональной, ступени познания. Чувственное познание являет собой непосредственное единство субъекта и объекта; они даны здесь как бы слитно, нераздельно. Непосредственное не значит ясное, очевидное и всегда правильное. Ощущения, восприятия, представления нередко искажают действительность, неточно и однобоко воспроизводят ее. К примеру, карандаш, опущенный в воду, воспринимается как изломанный.

Углубление познания, выделение объективного из того субъект-объектного единства, которое дано на чувственном этапе познания, ведет нас к рациональному познанию (иногда его называют еще абстрактным или логическим мышлением). Это уже опосредованное отражение действительности. Здесь тоже три основных формы: понятие, суждение и умозаключение.

Понятие - это мысль, отражающая общие и существенные свойства предметов, явлений и процессов действительности. Составляя себе понятие о предмете, мы отвлекаемся от всех его живых подробностей, индивидуальных черт, от того, чем конкретно он отличается от других предметов, и оставляем только его общие, существенные черты. Столы, в частности, разнятся между собой по высоте, цвету, материалу и т. д. Но, формируя понятие "стол", мы как бы не видим этого и сосредотачиваемся на других, более существенных признаках: возможность сидеть за столом, ножки, гладкая поверхность...

Суждения и умозаключения суть формы познания, в которых движутся понятия, в которых и которыми мы мыслим, устанавливая те или иные отношения между понятиями и, соответственно, стоящими за ними предметами. Суждение - это мысль, утверждающая или отрицающая что-либо о предмете или явлении: "процесс пошел", "в политике нельзя верить словам". Суждения закрепляются в языке с помощью предложения. Предложение по отношению к суждению является его своеобразной материальной оболочкой, а суждение составляет идеальную, смысловую сторону предложения. В предложении выделяются подлежащее и сказуемое, в суждении - субъект и предикат.

Мысленная связь нескольких суждений и выведение из них нового суждения называется умозаключением. Например: "Люди смертны. Сократ человек. Следовательно, Сократ смертен". Суждения, которые кладутся в основу умозаключения или, по-другому, суждения, из которых выводится новое суждение, называются посылками, а выводимое суждение - заключением.

Умозаключения бывают различных видов: индуктивные, дедуктивные и по аналогии. В индуктивном умозаключении мысль движется от единичного (фактов) к общему. Например: "В остроугольных треугольниках сумма внутренних углов равна двум прямым. В прямоугольных треугольниках сумма внутренних углов равна двум прямым. В тупоугольных треугольниках сумма внутренних углов равна двум прямым. Следовательно, во всех треугольниках сумма внутренних углов равна двум прямым". Индукция бывает полной и неполной. Полная - когда посылки исчерпывают, как в приведенном примере, весь класс предметов (треугольников), подлежащих обобщению. Неполная - когда такой полноты ("весь класс") нет, когда число индуктивно обобщаемых случаев или актов неизвестно или неисчерпаемо велико. Примером неполной индукции могут служить регулярные опросы общественного мнения по тому или иному вопросу, кто станет президентом, например. Опрашиваются по выборке немногие, некоторые, а обобщение делается на все население. Индуктивные заключения или выводы носят, как правило, вероятностный характер, хотя в практической достоверности им тоже отказать нельзя. Для опровержения индуктивного обобщения часто бывает достаточно одного "коварного" случая. Так, до открытия Австралии считалось общепризнанным, что все лебеди белые, а все млекопитающие живородящие. Австралия "разочаровала": оказалось, что лебеди могут быть и черными, а млекопитающие - утконос и ехидна, кладут яйца.

В дедуктивном умозаключении мысль движется от общего к частному. Например: "Все, что укрепляет здоровье, полезно. Спорт укрепляет здоровье. Следовательно, спорт полезен".

Аналогия - это умозаключение, в котором на основании сходства предметов в каком-то одном отношении, делается вывод об их сходстве в другом (других) отношении. Так, на основании сходства звука и света (прямолинейность распространения, отражение, преломление, интерференция) был сделан вывод (в форме научного открытия) о световой волне.

Что важнее в познании - чувственное или рациональное начало? В ответе на этот вопрос есть две крайности: эмпиризм и рационализм. Эмпиризм - это точка зрения, согласно которой единственным источником всех наших знаний является чувственный опыт, то, что мы получаем с помощью зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Нет ничего в уме, чего бы не было прежде в чувствах. Рационализм, наоборот, есть позиция, в соответствии с которой знание (подлинное, истинное, достоверное) может быть получено с помощью одного ума, без всякой опоры на чувства. Абсолютизируются при этом законы логики и науки, методы и процедуры, развитые самим разумом. Образцом подлинного знания является для рационалистов математика - научная дисциплина, развиваемая исключительно за счет внутренних резервов разума, его формотворчества, его конструктивизма.

Вопрос все-таки надо ставить по-другому: не противопоставление чувственного и рационального познания, а их внутреннее единство. Одной из конкретных форм этого единства выступает воображение. Оно подводит чувственное разнообразие открываемого нами в познании мира под абстрактно-общие понятия. Попробуйте, например, без воображения подвести Иванова, Петрова, Сидорова под понятие "человек". И не только потому, что это наши люди, но и в принципе, по существу. Для абстрактного мышления образы воображения служат чувственной опорой, своеобразным средством обличения в смысле обнаружения, заземления, “оплотьнения”. Конечно, воображение выполняет не только эту функцию - моста, связи. Воображение в широком смысле есть способность создавать новые образы (чувственные или мыслительные) на основе преобразования полученных от действительности впечатлений. С помощью воображения создаются гипотезы, формируются модельные представления, выдвигаются новые идеи экспериментов и т.д.

Своеобразной формой сопряжения чувственного и рационального является также интуиция - способность непосредственного или прямого (в виде какого-то озарения, инсайта) усмотрения истины. В интуиции четко и ясно осознается лишь результат (вывод, истина); конкретные же процессы, к нему ведущие, остаются как бы за кадром, в области и глубинах бессознательного.

В общем, познает всегда целостный человек, человек в полноте всех его жизненных проявлений и сил.

21. Познание и истина

С истиной справедливо связывается самое благородное, возвышенное и значимое в процессе познания мира, человека, общества. Истина есть процесс адекватного (верного, правильного) отражения действительности в сознании человека. Истина едина, но в ней выделяются объективный, абсолютный и относительный аспекты, которые в свою очередь можно рассматривать как относительно самостоятельные истины.

В объективной истине отражается реальное положение вещей, мир, как он существует вне и независимо от нашего сознания. В этом смысле можно сказать, что объективная истина не зависит ни от человека, ни от человечества. Сказанное не следует понимать так, что истина возможна и существует вне субъекта. В самой по себе действительности истин нет. Истиной характеризуется лишь наши познавательные образы, наше знание о действительности. Поэтому истина и субъективна (не путать с субъективизмом). Вот, скажем, стол. Он не истинен и не ложен - просто стоит, существует. Истинным или ложным может быть только наш образ, наше восприятие стола — не как у дальтоника или, наоборот, человека близорукого. Правда, мы употребляем еще такие выражения, как "истинная политика", "истинный человек". Но ясно, что в подобных случаях истина используется в своей вторичной, оценочной функции, и мы знаем, что такое истина политики и человек как истина.

Абсолютная истина - это полное, исчерпывающее, точное знание об объекте исследования, знание, не опровергаемое, а только дополняемое и развиваемое, последующим развитием науки. Такие истины нам, естественно, недоступны. Абсолютная истина — это только регулятивная идея, т. е. некоторый идеал, к которому безусловно нужно стремиться, но достичь и удостовериться в котором невозможно. В реальном своем выражении абсолютная истина есть понятие потенциальной бесконечности человеческого познания мира, предел, к которому стремится наше знание. К абсолютным истинам нередко относят "вечные" или "окончательные" истины, истины факта ( Маркс родился 5 мая 1818 г.). Хотя и здесь есть относительный момент - само летосчисление. В исламском летосчислении ( от хиджры) цифры, понятно, будут другими. Наиболее корректным можно считать определение абсолютной истины как совокупности моментов завершенного, непреходящего знания в составе истин относительных. Возьмем в качестве примера атом. Древние считали, что он неделим. В начале ХХ в. он "состоял" из электронов. В наше время он "состоит" уже из массы элементарных частиц. И число их постоянно растет. Все эти образы атома - знание относительное. Но сам факт, что атом - это реальность, что он существует, относительно устойчив, — сам этот факт является знаком, элементом абсолютного знания.

Понятие "относительная истина" служит для обозначения конечных, ограниченных моментов человеческого познания мира, приблизительности и несовершенства наших знаний о действительности, определенных ступеней или порядков углубления в ее неисчерпаемую сущность. Относительная истина зависит от реальных исторических условий своего времени, в частности от точности или совершенства средств наблюдения и эксперимента. Абсолютная и относительная истины - истины объективные. Разница между ними лишь в степени точности и полноты отражения действительности. Абсолютная и относительная истины на самом деле - неразрывные аспекты истины объективной.

Хотелось бы предостеречь в данной связи против одной весьма распространенной ошибки. Не следует думать, как некоторые, что все относительно: у каждого своя истина, все всегда и по-своему правы и т. п. Представьте себе следующую ситуацию. Преподаватель, вышагивающий вдоль доски во время лекции, спрашивает: По какую сторону от меня находится эта доска? Ответ, что понятно, не может быть однозначным. Если преподаватель идет в одну сторону, то доска находится слева от него, если в другую, то справа. Относительно? Да. Но не вообще, а применительно (относительно) к конкретному направлению движения (системе отсчета). Следовательно, относительность, на которой настаивает наука, объективна, а не произвольна (“куда хочу, туда и ворочу”).

Важно обратить внимание на конкретность истины. Абстрактной истина не бывает. Истина всегда "приписана" к определенному месту и времени. Даже такое, например, конкретное утверждение, как "вода кипит при 100%" жестко завязано на нормальное атмосферное давление (760 мм ртутного столба), "нормальную" высоту над уровнем моря и т. д. Высоко в горах, заметим, это наше в целом правильное утверждение придется уточнять. Конкретность истины следует понимать также и как нарастание ее единства за счет выявления и синтеза все новых и новых (многочисленных и разнообразных) ее сторон.

Интересно заметить также, что далеко не все в нашей жизни поддается оценке с точки зрения истины или лжи. Так, можно говорить о разных интерпретациях художественного текста, об альтернативных трактовках музыкального произведения, о различном восприятии живописного полотна, но никак не об их истине или лжи. Весьма специфично истинностное измерение таких, например, выражений, как “Закрой дверь”, “Будь честен”. Их истину нельзя найти, открыть или установить — ее надо просто выполнить: закрыть дверь, действительно быть честным.

Теперь об удостоверении или критерии истины. Критерием истины не может быть публичное или всеобщее признание. Если какую-то информацию разделяет большинство, то это не значит, что на их стороне истина. В противном случае в разряд истин попали бы все предрассудки: их, как правило. придерживается подавляющее большинство коллектива, общества. Истина не устанавливается голосованием. Она может быть и на стороне меньшинства. Вообще, как показывает история, истина поначалу является достоянием либо одного человека, либо небольшого круга единомышленников. Когда-то теория относительности была истиной только А. Энштейна. Другое дело, что истина, если это действительно истина, рано или поздно находит дорогу к сердцам, нет — головам большинства, всех людей. Признание в конце концов она действительно получает. Судьба истины обычно такова: сначала ее все отрицают, затем с энтузиазмом принимают, наконец, она становится чем-то привычным и рутинным. Итак, не все то, что разделяет большинство, является истинным, но истина рано или поздно становится достоянием большинства.

Не являются критерием истинности знания и благоприятные или полезные последствия его применения. Эта точка зрения известна как прагматизм. Один из основателей прагматизма, американский философ Уильям Джемс (1842 - 1910), например, считал, что истинность суждения “Бог существует” не зависит от реальности существования Бога и обусловлена тем, что убежденность в его существовании благотворна для человеческой жизни. Прагматизм чаще всего выступает в индивидуалистической форме: истинно лично для меня, для моей индивидуальной жизни. Но это очень сомнительно — отождествлять полезность с истинностью. Полезна иногда и ложь. Ложь во спасение, например, когда умирающему больному родные и близкие говорят (фактически — врут) о его скором выздоровлении. В мутной воде лжи всегда кто-то ловит рыбу. Выгодны или полезны кому-то даже кризисы, войны, другие бедствия. Разбитое стекло — плохо для хозяина, но хорошо для стекольщика: появляется работа, а с ней и заработок. Еще один “убийственный” пример: в мореплавании весьма удобны и практически эффективны навигационные расчеты на основе геоцентрической (“птолемеевской”) модели, но от этого она не становится истиной. Истинна в данном случае, как мы знаем, гелиоцентрическая (“коперниканская”) система. Таким образом, не все то истинно, что полезно. Но опять же надо сказать, что мы ищем и открываем истины не ради самих по себе истин (хотя есть у них и такой аспект), а для практического преобразования или обустройства жизни. То есть истина, если это действительно истина, так или иначе общественно полезна.

Не годится на роль критерия истины и когеренция, т. е. самосогласованность, знания. Если к уже существующей, наличной системе знания непротиворечивым образом присоединяется новое знание, то это еще не знак того, что оно истинно. Тут дает о себе знать некая естественная наклонность нашего ума: мы действительно готовы принимать за достоверное или истинное знание такое новое знание, которое логически не противоречит и хорошо согласуется с уже имеющейся у нас системой взглядов. Легко показать, однако, что, например, в систему, построенную на основе идеи существования Бога, можно вписать — непротиворечиво, органично, любой миф о его сверхъестественных атрибутах. Ясно, что вопрос об их предметной истинности таким образом не решается. У когеренции как критерия истины, конечно, есть рациональное зерно: мир — единое целое; знание об отдельной вещи или единичном явлении должно соответствовать и согласовываться с системой знаний о мире в целом. Рано или поздно истина обнаруживает, раскрывает свой системный характер, свою открытость и внутреннюю пригнанность к другим истинам.

Вообще-то критериев у истины много. В ней помогают удостовериться законы логики: запрет на их нарушение должен строго и неукоснительно соблюдаться. Функцию критерия выполняют и ранее открытые наукой законы, особенно фундаментальные. Если вы, например, претендуете на открытие нового закона, и он при этом нарушает закон сохранения и превращения энергии, то вам вряд ли удастся убедить кого-либо в своей правоте. Зная уже открытые наукой законы, можно со спокойной совестью заворачивать, например, все проекты построения вечного двигателя. На истину нас выводит и хороший вкус, чувство красоты. Выбирая, скажем, между двумя конкурирующими теориями, ученые отдают, как правило, предпочтение той, которая более стройна и изящна. Потом она чаще всего оказывается и более истинной.

Но главным, решающим критерием истины является практика, т.е. материальная предметно-чувственная деятельность человека, направленная на реальное преобразование мира - природного и социального. Разумеется, этот критерий тоже не абсолютен. Практика носит всегда конкретно-исторический характер, развивается, совершенствуется, конкретизируется. И то, что недоступно ей сегодня, может стать доступным завтра. Так, практика долго не могла расщепить атом и с этой стороны она как будто подтверждала его неделимость. Но позже ситуация изменилась, атом раскололся и в прямом и в переносном смысле. Кроме того, практика может быть искаженной, социально-превращенной. А такой практикой можно доказать только ... ложь. Кроме того, неясен пока сам механизм работы практического критерия истины. Однако более точного и надежного критерия, чем практика, у людей просто нет.

22. Познание и наука

Познанием так или иначе сопровождаются все жизненные усилия и начинания человека, все формы, виды и сферы деятельности людей. Оно есть в литературе и искусстве, в борьбе партий и идеологий, в занятии спортом и бизнесом. Но, наряду с этим познавательным рассредоточением, есть в мире человеческой деятельности целая "страна", которая специализируется на производстве, хранении, переработке и распространении знаний - это наука. Определить ее можно как динамическую систему в целом истинных знаний о существенных связях действительности, получаемых в результате специальной исследовательской деятельности общества и превращаемых благодаря их применению в важную производительную силу общества.

Когда возникла наука? Мнения расходятся. Одни считают, что наука возникла вместе с возникновением общества. Такая точка зрения, однако, смешивает предпосылки возникновения науки с самой наукой, ее предысторию с историей. Другие относят время возникновения науки лишь к ХV - ХVI вв., когда начало вступать в свои права естествознание и наметилась перспектива обращения к опытным, экспериментальным методам исследования. Видимо, разрешить этот спор можно следующим образом. Как особая (интеллектуальная) форма общественной деятельности наука зародилась в Греции VI-III вв. до н.э. Греки были тем народом, который сумел принять установку на рациональное познание от восточных культур и довел ее после тщательной, существенной и творческой, переработки до науки в собственном смысле этого слова. Начало, таким образом, было положено, ребенок появился на свет. Но прошло немало времени, прежде чем он окреп, развился, стал взрослым. Инициация ("посвящение во взрослые") науки действительно приходится где-то на ХVI-ХVII вв.

Обратимся теперь к отличительным признакам науки. Наука - это прежде всего какие-то идеи. Какие? Так или иначе систематизированные, приведенные в систему. Наука - антипод хаоса, не системной, не целостной она не может быть по определению. Далее, идеи науки, научные идеи отражают достаточно глубокие, существенные связи изучаемых явлений. Открытие законов составляет главную задачу и цель всякой науки. А законы, как известно, не лежат на поверхности, они и есть эти глубокие и существенные связи. Научные идеи, кроме того, должны быть прогностическими, служить орудием предвидения. Только фиксированием и констатацией происходящего наука тоже ограничиться не может. И еще: идеи науки должны обладать - в тенденции, в развитии, определенным преобразовательным потенциалом, служить делу изменения и улучшения мира, предметной среды обитания человека.

Наконец, — но это как раз определяющее, самое главное — идеи, если они действительно научные, должны исходить из фактов, опираться на факты и подтверждаться фактами. Факты ведут нас к доказательству - уникальному достоянию науки, тому, чего нет или недостает другим формам и видам умственной деятельности людей. Наука - доказательная форма знания, познания. Нельзя, конечно, думать, что наука - одно сплошное доказательство, что все в ней хорошо сработано, добротно пригнано и согласовано друг с другом. Нет, наука многомерна, в ней немало и недоказанного, спорного, безнадежно-мечтательного. Просто не они, не такие образования олицетворяют науку, представляют ее содержание. Просто стремление к доказательству, установка на доказуемость является величайшим стимулом научного прогресса, определяющей характеристикой исследовательской деятельности людей. Наука сильна как раз своим доказанным знанием. И основная масса ее знания является именно таковой.

Но вернемся к фактам - что ими считать? Видимо, не любые, не всякие свидетельства — о летающих тарелках, например. Кстати, замечено, что когда на тарелки действительно нечего положить, когда экономический кризис делает их в прямом смысле пустыми, вот тогда число тарелок, но уже летающих (действительно, очень легкие), резко возрастает. Свидетельства фактического порядка не могут быть чисто интуитивными или субъективными. А только объективными и эмпирическими. Объективными - значит, представляющими какое-то реальное событие или явление. Эмпирическими - значит, наблюдаемыми, из чего далее следует - доступными проверке другими, всеми заинтересованными сторонами (исследователями). Свидетельства, добавим, можно считать наблюдаемыми, когда известно, есть тщательное и систематическое описание того, как, когда и при каких обстоятельствах их собирали.

Наука, конечно, не только идеи или знания. Это и определенный социальный институт, состоящий из системы научно-исследовательских учреждений, объединений, центров, а следовательно, и отношений между людьми. Наука поэтому может быть определена и как научное сообщество, т.е. сообщество людей, постоянно выдвигающих и проверяющих идеи, строящих и критикующих теории. В данном сообществе, как и в любом другом, есть все: борьба амбиций, симпатий и антипатий, лицемерие, угодничество, нечестность, предательство и т. д. И все же само занятие наукой создает в этом сообществе атмосферу творчества, свободы, "честной игры", стремления и уважения к истине, доверия к научным средствам и методам ее поиска. И, естественно, честности, рождаемой взаимной "придирчивостью", высокой требовательностью ученых друг к другу.

23. Особенности познания общественных явлений

Особенности выявляются всегда через противопоставление. Так и здесь: общественные явления нужно противопоставить природным, обществознание - естествознанию. Впервые это противопоставление было четко осознано немецкими философами В. Виндельбандом (1848-1915) и Г. Риккертом (1863-1936). Именно они ввели оппозицию "наук о природе" и "наук о культуре". "Опытные науки, - писал в частности Виндельбанд, - ищут в познании реального мира либо общее, в форме закона природы, либо единичное, в его исторически обусловленной форме... Одни из них суть науки о законах, другие - науки о событиях; первые учат тому, что всегда имеет место, последние - тому, что однажды было". Первый тип мышления Виндельбанд назвал "номотетическим" (законополагающим), второй - "идиографическим" (описывающим единичное, индивидуальное). Риккерт же противопоставлял "генерализирующий" (обобщающий) метод наук о природе "индивидуализирующему" методу наук о культуре.

По поводу противопоставления общего (повторяющегося) единичному (неповторимому, уникальному) необходимо заметить следующее. То, что в истории нет единообразия, что она, напротив, сплошное многообразие, состоящее из уникальных, неповторимых событий и процессов - это верно, но лишь отчасти и с оговорками. Далеко не однообразна и природа. Строго говоря, уникальность является неотъемлемой стороной любой единичности или отдельности. Нет и не может быть абсолютно тождественных вещей. Уникальны не только события, но и обыкновенные капли воды: две абсолютно одинаковые капли -это была бы уже одна капля. Не будь уникальности, неповторимости хоть в чем-то, господствуй одна, притом полная, совершенная идентичность, не было бы и множественности как таковой. Существование же последней самоочевидно.

С другой стороны, уникальность не может быть и абсолютной, иначе весь мир пребывал бы в "рассеянном" состоянии, все элементы сущего страдали бы отторгающей несовместимостью. Множественность никогда не складывалась бы в нечто большее, тем более в организованные целостности. В таких условиях не была бы возможна сама жизнь - из абсолютно уникальных элементов ее бы эволюция не "собрала". Следовательно, уникальность не перечеркивает, не исключает и какую-то общность и наоборот.

Вот, к примеру, любовь. Что может быть более уникальным! Нельзя любить вообще, как-то объективно, "как все". Любовь везде уникальна и неповторима - это так. И в то же время мы легко отличаем влюбленных, узнаем любовь. На каком, спрашивается, основании? А на том, что мы отождествляем (как правило, неосознанно) конкретный, единичный, индивидуальный случай влюбленности с нашим каким-то понятием любви, с прежними (отложившимися в памяти) подобными же случаями, с собственным опытом и т. д. Узнавание как отождествление - это явный случай обобщения, выявления чего-то общего, повторяющегося.

Тем не менее надо признать, что общественные явления более уникальны, чем природные, и - это главное- уникальность в первом случае существенна, значима, а во втором - принципиальной роли не играет (все атомы на одно лицо).

Специфика познания общественных явлений, специфика обществознания определяется многими факторами. Главный среди них, пожалуй, - само общество (человек) как объект познания. Строго говоря, это и не объект (в естественнонаучном смысле этого слова). Дело в том, что общественная жизнь насквозь пронизана сознанием и волей человека, она, по существу, субъект-объектна, представляет в целом субъективную реальность. Получается, что субъект познает здесь субъекта же (познание оказывается самопознанием). Естественнонаучными методами, однако, этого делать нельзя. Естествознание осваивает и может осваивать мир лишь объектным (как объект-вещь) образом. Оно действительно имеет дело с ситуациями, когда объект и субъект находятся как бы по разные стороны баррикад и потому так различимы. Естествознание и субъекта превращает в объект. Но что значит превратить субъекта (человека ведь в конечном счете) в объект? Это значит убить в нем самое главное - его душу, сделать из него некую безжизненную схему, бездыханную конструкцию. Кстати, душу один неученый определял так: это то, что прячется, когда тебе говорят об алгебраических рядах. Субъект не может стать объектом, не перестав быть самим собой. Познать субъекта можно только субъектным же образом - через понимание (а не абстрактно-общее объяснение), вчувствование, вживание, сопереживание, как бы изнутри (а не отстраненно, извне, как в случае с объектом).

Объектное постижение субъектных по своей природе явлений не может не заканчиваться наукообразной несуразностью. Обратимся опять к любви. Вот ее научная формула, выведенная австрийским физиологом Г. Кромбахом: C8H11N. Перед нами не что иное, как вырабатываемый в головном мозге фермент, состоящий из углерода, водорода и азота. Думаю, не стоит объяснять, как далека эта химическая любовь от действительно человеческой любви.

Далее, в обществознании мы имеем дело не просто с бытием, а с “говорящим бытием”. Интересно в данной связи заметить, что по Корану человек был создан из “звучащей глины”. Уместно сослаться здесь также на М.М. Бахтина: "Точные науки - это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Здесь только один субъект - познающий (созерцающий) и говорящий (высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Любой объект знания (в том числе человек) может быть воспринят как вещь. Но субъект как таковой не может восприниматься и изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим".

Специфичен в обществознании не только объект (субъект-объект), но и субъект. Везде, в любой науке кипят страсти, без страстей, эмоций и чувств, нет и не может быть человеческого поиска истины. Но в обществознании их накал, пожалуй, самый высокий, так как здесь всегда — личностное отношение субъекта к объекту, жизненная заинтересованность в том, что познается. Социальное познание задевает непосредственно интересы людей. "Я не сомневаюсь, - отмечал в данной связи Гоббс, - что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путем сожжения всех книг по геометрии вытеснено".

Знание общественных явлений всегда нагружено оценкой, это ценностное знание. Некоторые прямо называют его эмоциональным. Эмоциональную окрашенность обществознания, однако, не стоит преувеличивать. В данной связи трудно согласиться с С. Франком, когда он пишет, что только переживание "приближается к этой явственной и вместе с тем загадочной стороне жизни, в которой внутреннее возбуждение, чувствование или воля как бы раскрывает нам невидимые свойства и области реальности и дает начало особому, теоретически недоказуемому, но субъективно достоверному знанию". Приведем еще несколько спорных, но эмоционально симпатичных противопоставлений: естествознание насквозь инструментально, у него "товарный способ отношения к действительности", в то время как обществознание - это служение Истине, истине как ценности, как правде; естествознание - "истины разума", обществознание - "истины сердца".

В отличие от естествознания, в обществознании невозможны (или очень ограничены по возможностям) предсказания. Их пресекает здесь то, что К. Поппер назвал Эдиповым эффектом: влияние (положительное или отрицательное - это уже другой вопрос) предсказания на предсказанное событие.

Давайте вспомним миф об Эдипе. Дельфийский оракул нагадал фиванскому царю Лаю, у которого не было детей, что у него родится-таки сын, но... но от руки которого сам он — увы! — погибнет. Вскоре у Лая и его жены Иокасты действительно родился сын, названный впоследствии Эдипом. Однако радости отцу он не принес: вместе с долгожданным ребенком родилась и его, отцова, смерть. Что делать, от новорожденного надо избавляться. Поначалу Лай хотел убить младенца, но потом, передумав, приказал рабу оставить его в лесу на растерзание диким зверям. Раб почему-то пожалел маленького мальчика и тайно передал его рабу коринфского царя Полиба. Тот отнес ребенка своему господину, который и вырастил его как своего сына. Опустим дальнейшие подробности, перейдем к развязке. Много лет спустя, уже будучи взрослым, Эдип встретил на перекрестке дорог престарелого Лая и в завязавшейся (по причине отказа уступить дорогу) драке убил, сам того не ведая, своего отца. Почему это произошло? Потому что было предсказание, которое и перевернуло всю жизнь. Не будь этого злополучного предсказания, наследник бы спокойно рос, царь с царицей не нарадовались бы на свое единственное чадо.

Социальное предсказание, с другой стороны, может стать причиной действий, которые его же и опровергают. Пример: допустим было предсказано и стало широко известно, что цена акций в ближайшие три дня будет неуклонно расти, а затем резко упадет. Тогда все, кто связан с рынком, именно на третий день ( с утра пораньше) и стали бы продавать свои акции, вызывая падение цен именно в этот день и опровергая тем самым предсказание.

В обществознании, опять же в отличие от естествознания, не применяются количественные методы. Они здесь мало эффективны. Вспоминается тут один анекдотический случай. Как-то на одном совещании чиновник от литературы так обозначил достижения своей родной области: "Товарищи, до революции у нас, в Тульской губернии, был всего один Лев Толстой, а сегодня - уже 20 членов Союза писателей". Ничего, кроме улыбки, этот количественный показатель вызвать не может.

Малоэффективна, плохо работает в обществознании и такая форма познания (на основе практического преобразования), как эксперимент. Ведь что такое эксперимент. Это изолирование исследуемого объекта от побочных, затемняющих его сущность явлений (искусственная "чистота" эксперимента), многократное повторение и постоянное изменение или варьирование условий его протекания с целью получения нужного, задуманного результата. Ни того, ни другого ни третьего в обществе добиться не удается. Можно, конечно, проводить эксперимент на отдельном предприятии, но "чистым" (полная изоляция от побочных, в т.ч. и неконтролируемых воздействий среды) он никогда не будет. Отсюда и относительная его ценность. Нельзя построить демократию в отдельно взятом городе и, как мы уже убедились, - коммунизм в отдельно взятой стране. Социальные эксперименты нельзя и многократно повторить - в неизменном виде, разумеется. Общественная жизнь носит конкретно-исторический характер, все в ней действительно течет и изменяется, и потому повторенный эксперимент (но в изменившихся условиях) может привести к другим, даже прямо противоположным результатам. Поэтому, наверно, так плохо идет у нас эксперимент с первоначальным накоплением капитала. Ну а варьировать, произвольно менять условия социального эксперимента часто означает просто резать по живому, по людям, в нем участвующим, что антигуманно и должно быть запрещено.

Подведем итог: да, обществознание весьма специфично, это не наука в строгом (по образцу естествознания) смысле этого слова. Знание о человеке и обществе - знание не естественное в смысле не о естественном, но, может быть, это и неплохо. Литература, к примеру, тоже не наука, но именно тем она и хороша, привлекательна и интересна для нас. В жизни, видимо, нужно все: и естественное, и неестественное. Нежелательно только противоестественное.

Список литературы

1. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. — М., 1980.

2. Микешина Л.А. Ценностные предпосылки в структуре научного познания. — М., 1990.

3. Голдстейн М., Голдстейн И. Как мы познаем. — М., 1984.

4. Рассел Б. Человеческое познание, его сферы и границы. — М., 1957.

5. Хилл Т.И. Современные теории познания. — М., 1965.