Карл Ясперс, Понятие философской веры

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Карл Ясперс, Понятие философской веры

Карл Ясперс, Понятие философской веры

Реферат

Карл Ясперс. Понятие философской веры

Санкт-Петербург — 2005

q       Если мы спросим, из чего нам исходить и к чему идти в нашей жизни, то ответ будет: «Из веры в откровение», ибо вне ее – только нигилизм.

q       Другой ответ на этот вопрос: из человеческого рассудка, из науки, которые ставят перед нами в мире осмысленные цели и показывают какими средствами их можно достичь.

Однако оба понимания философии противоречат ее содержанию так, как оно сложилось на протяжении трех тысячелетий в Китае, Индии и Западной Европе. Они противоречат серьезности, с которой мы философствуем сегодня, когда философия перестала быть служанкой науки, как в конце 19-го века, и не вернулась к положению служанки теологии.

Названные альтернативы разрывают возможности человека, превращая их в противоположности, между которыми исчезает собственное бытие человека. Мы должны способствовать сохранению человеком всех его высших возможностей.

Философствование на Западе вновь осознает свою независимость в поисках связи с истоками человеческого бытия. Философская вера – фундамент нашего мышления, чтобы сделать ощутимыми ее основные черты, постановку вопроса можно разделить на шесть частей:

q       Понятие философской веры;

q       Содержание философской веры;

q       Человек;

q       Философия и религия;

q       Философия и нефилософия (демонология, обожествление человека, нигилизм);

q       Философия будущего.

Понятие философской веры

Вера отличается от знания. Убежденности, что человек может во всем основываться на своем рассудке, этому заблуждению рассудка противостоит на почве рассудка и другое, с чем мы также связаны, а именно иррациональное. Веру никоим образом не следует воспринимать как нечто иррациональное. То, что дух сознательно останавливался на иррациональном, было его концом.

Нашей верой не может быть, по существу, лишь негативное, иррациональное, погружение во мрак того, что противоречит рассудку и лишено закона.

q       Признаком философской веры, веры мыслящего человека, служит всегда то, что она существует лишь в союзе со знанием. Она хочет знать то, что доступно знанию, и понять самое себя.

Безграничное познание, наука – основной элемент философствования. Не должно быть ничего, не допускающего вопроса, не должно быть тайны, закрытой исследованию. Философская вера хочет высветлить самое себя. Ничего нельзя принимать так, как оно навязывается, не проникая в него. Правда вера не может быть общезначимым знанием, но посредством убеждения должна стать присутствующей во мне, должна беспрестанно становиться яснее, осознаннее и продвигаться далее посредством сознания.

Вера всегда есть вера во что-то. Но нельзя сказать ни то, что вера – объективная истина, которая не определяется верой, а, напротив, определяет ее, ни что она – субъективная истина, которая  не определяется предметом, а, напротив, определяет его. Вера едина в том, что мы разделяем на субъект и объект. Следовательно, вера объемлет и субъект, и объект. В этом заключается основная трудность, с которой мы сталкиваемся, говоря о вере.

 Вера коренится в том, что служит основой явленности. Она может быть представлена лишь как то, что не есть ни объект, ни субъект, но оба они в едином, которое, будучи разделено на субъект и объект, есть явление. Бытие, которое не есть ни только субъект, ни только объект, которое в расщеплении на субъект и объект присутствует и в том, и в другом, мы называем объемлющим.

q       Вера есть нечто непосредственное в противоположность всему тому, что опосредствовано рассудком. Тогда вера – переживание объемлющего, которое мне дано или не дано.

Вера обладает исторической неповторимостью, сама она  исторична и не является ни переживанием, ни чем-то таким, что можно описать как данное.

q       Она – осознание бытия из его истоков посредством истории и мышления.

Философская вера это осознает, поэтому она никогда не может рационально замкнуться в себе как творении мысли, созданное мыслью всегда половинчато.

q       Философскую веру надо характеризовать негативно.

Она не может стать исповеданием, ее мысль не становится догматом. Философская вера не имеет опоры на объективное и конечное в мире, потому что она только пользуется своими основоположениями, понятиями и методами, не подчиняясь им. Ее субстанция не может быть фиксирована во всеобщем – она может только высказать себя в нем. Она остается решимостью радикальной открытости.

q       Она не может ссылаться на себя как на веру и должна явить себя в мышлении и обосновании.

Для того, чтобы обрести понятие веры, нужно высветить объемлющее. Объемлющее есть либо бытие само по себе (мир и трансценденция), которое нас объемлет, либо оно бытие, которое есть мы (экзистенция).  Наличное бытие человека обладает полнотой своего явления благодаря тому, что в него проникают следующие способы объемлющего – он либо становится их носителем, либо принуждает их служить самому себе. Мы – дух: духовная жизнь – это жизнь идей. Эти три способа объемлющего – наличное бытие, сознание вообще, дух – суть способы, посредством которых мы есть мир; объективируя это объемлющее в предметное, мы проявляемся как эмпирическое, как предмет биологического и психологического. А также мы – возможная экзистенция: мы живем из истоков, которые находятся за пределами эмпирически объективного наличного бытия, за пределами сознания вообще и духа.

q       Вера есть жизнь из объемлющего, есть руководство и наполнение посредством объемлющего.

Вера из объемлющего свободна, так как она не фиксирована в абсолютизированном конечном. Чтобы удостовериться в объемлющем, требуется выход за пределы предметного. Но мы всегда хотим иметь нечто осязаемое, мы противимся, желая остаться «здоровыми, возрождению нашей сущности в трансцендировании.

q       Философская вера обладает чуткой совестью по отношению к тому суеверию, которое есть вера в объект.

q       Только исходя из философской веры можно через нагромождения отклонений найти в истории философии путь к истине, которая зародилась в ней.

Содержание философской веры

В философствовании человек совершает прорыв своего естества посредством собственной сущности. То, что в этом прорыве он схватывает как бытие и как самого себя, и есть его вера.

Пространство содержания веры

открывается четырьмя вопросами: Что я знаю? Что, собственно, есть? Что есть истина? Каким образом я знаю?

q       Все, что я знаю, расщеплено на субъект и объект.

q       Подлинное бытие есть трансценденция или Бог.

q       В экзистенции истина заключена как подлинная вера. Верой называется сознание экзистенции в соотнесении с трансценденцией.

q       Философское объяснение достигает своей цели, когда вещь становится беспредметной.

Эти вопросы приводят к тому, что мы убеждаемся в явленности наличного бытия, а тем самым и в объемлющем, и открываем область веры.

Содержание веры

Философское содержание веры можно высказать в таких положениях:

q       Бог есть.

q       Существует безусловное требование.

q       Мир обладает исчезающим наличным бытием между Богом и экзистенцией.

(1) Повсюду незамкнутость мира и разрушение каждой замкнутой картины мира, незавершенность самого человеческого бытия ведут к границе: у края бездны познается ничто или Бог. Здесь никогда не может быть доказательства, носящего неопровержимый научный характер. Доказанный Бог уже не Бог. Поэтому только тот, кто исходит из Бога, может Его искать. Уверенность в бытии Бога есть предпосылка, а не результат философствования.

(2) Истоки безусловного требования  – во мне. Постигнуть это безусловное нельзя ни исходя из цели, ни исходя из авторитета. То, что существует безусловное в качестве основы действий, есть не дело познания, а содержание веры. Основа воли человека – безусловна.

(3) Все предметы – лишь явления, познанное бытие никогда не есть бытие само по себе и в целом. Явленность наличного бытия – основной вывод философского мышления. Мир в целом не становится для нас предметом, в нем осуществляется в постоянной многозначности слово Божье. Для такой веры наше бытие во времени есть встреча экзистенции и трансценденции.

Разум и коммуникация

Разум сопоставляет все уровни истины, показывая значимость каждого.

q       Разум препятствует замыканию истины в себе.

Она понимает, что каждая вера, изолирующая какой-либо один из модусов объемлющего, становится ложной. Разум запрещает останавливаться на каком-либо смысле истины, который не включает в себя всю истину. Он требует ничего не упускать, искать за пределом любой границы то, что есть и должно быть, охватывать даже противоположности и всегда постигать целостность, всякую возможную гармонию. Но вместе с тем разум пытается во всякой целостности найти возможность прорыва, он запрещает завершенную гармонию.

q       Разум есть объемлющее в нас, которое не имеет подлинных истоков, но есть орудие экзистенции.

q       Разум – связь всех модусов объемлющего.

q       Разум требует беспредельной коммуникации, он сам – тотальная воля к коммуникации.

Поскольку во времени мы не можем объективно обладать истиной и поскольку наличное бытие возможно только наряду с другим наличным бытием, экзистенция постигает себя лишь в коммуникации с другой экзистенцией.

q       Коммуникация являет собой образ открытия истины во времени.

Философская вера противостоит идее, что человек – закрытая монада, противоположная всякой коммуникации. Человек находит в мире другого человека единственную действительность, с которой он может объединиться в понимании и доверии. Истина теряется в изоляции, в упрямстве и своеволии, в замкнутом одиночестве.

Человек

Обо всем другом можно говорить только в соотнесении с человеком. То, что есть, должно стать для него настоящим. Оно должно быть узнано, введено в его «здесь и теперь». Человек в его мизерности, это ничто в закоулке бесконечного мироздания, в своих узких рамках все-таки касается всего того, что есть над бытием мира и до его.

q       Для человека значимо только то, что для него присутствует.

Он остается величайшей тайной для самого себя, ощущая, что в его конечности его возможности как будто начинают простираться в бесконечность. В качестве чувственного существа он – высший из животных, в качестве духовного – низший из ангелов. Но он не животное и не ангел, хотя родствен обоим частью своего существа. Перед обоими у него есть преимущество, поскольку он обладает тем, чего лишены и те, и другие и чем обладает изначально как непосредственное творение Бога.

q       Человек не соответствует ни одному единичному существу, только миру.

Бытие человека рассматривается в его потерянности  и в его величии одновременно, в его бренности и его возможностях, в загадочности того, что его шансы и задачи вырастают именно из его шаткости. Этот образ человека проходит с отклонениями через всю историю западного мира. Греки знали, что люди преходящи, как листья в лесу. Но греки знали и другое: многое могущественно, но

q       нет ничего могущественнее человека.

Ветхому Завету известна та же полярность. В нем говорится о ничтожестве человека, и, вместе с тем, усматривается величие человека. 

q       Человек отпал от Бога и содержит в себе то и другое – образ Божий и грех.

Апостол Павел и Августин понимали невозможность того, чтобы праведный человек был истинно праведным.

q       Без саморефлексии нет человеческой праведности, при саморефлексии нет свободной от вины чистой праведности.

q       Человек есть всё и ничто.

Он стоит на зыбкой почве между бесконечностями. Созданный из непримиримых противоречий, он живет в неутешном беспокойстве не как примиренная середина, не как покоящееся среднее.

Два пути показывают нам человека: либо как предмет исследования, либо как свободу.

Каждое познание носит частный характер, поэтому знание о человеке там, где оно ведет к тотальным суждениям о бытии человека, к мнимому знанию в целом, всегда оказывается в тупике.

Философски существенны следующие основные вопросы: вопрос о различии между человеком и животным (это, быть может, наиболее волнующий вопрос) и вопрос о становлении человека. Мы воспринимаем себя как звено в цепи живого, одним из многих. Но определенным и допускающим ответ вопросом может быть только вопрос о различии между человеком и обезьяной, между обезьяной и другими млекопитающими, но не о различии между человеком и животным.

Человеческое тело принадлежит самому человеку и обладает тем особым своеобразием красоты и благородства, по сравнению с которым все живое представляется как бы частным, как бы попавшим в тупик.

Человек в своей телесности не становится подлинным человеком без факторов, относящихся к его историческому преданию. Он становится понятен в своих биологических свойствах лишь в соединении с тем, что дано ему традицией, а не наследственностью.

q       Человека нельзя выводить из чего-то другого, он – непосредственная основа всех вещей.

Понимание этого означает свободу человека, которая в любой другой тотальной зависимости его бытия утрачивается и лишь в этой тотальной зависимости полностью обретает себя. Все виды зависимости в мире и все процессы биологического развития затрагивают как бы вещество человека, но не его самого.

Каждое знание о человеке, будучи абсолютизировано в мнимое знание о человеке в целом, ведет к исчезновению его свободы.

Чем большую ясность оно обретает, тем больше мы осознаем, что оно никогда не сможет превратить человека в целом в предмет исследования.

q       Человек всегда больше того, что он о себе знает.

Абсолютизация всегда остающегося частным знания о человеке ведет к небрежности, к искажению образа человека. Ибо постольку, поскольку мы исследуем себя, мы уже не видим свободу, а видим определенное бытие, конечность, каузальную необходимость. Сознаем же мы наше человеческое бытие из нашей свободы.

q       Человек не может быть понят как «развившийся» из животных.

Мир бездонен. Однако человек находит в себе то, что он не находит нигде в мире, – нечто непознаваемое, недоказуемое, всегда непредметное, нечто ускользающее от всякой исследовательской науки: свободу и то, что с ней связано. Здесь путь ведет через мир и нас самих к трансценденции.

q       Свобода человека неотделима от осознания конечности человека.

Человек осознает свою конечность, прилагая к ней масштаб того, что неподвластно конечности, а именно безусловного и бесконечного. Благодаря свету трансценденции она становится для него основной чертой в сознании того, что он создан. Конечность человека, не будучи устранена, прорывается. А тем, что он зависит от самого себя, он обязан непостижимой, ощутимой только в его свободе поддержке трансценденции. Так как конечность в качестве экзистенции означает: человек и в качестве самого себя изначально не может быть обязан самому себе.

q       Сознавая свою свободу, человек хочет стать тем, чем он может и должен быть. Он рисует идеал своей сущности.

Всякий идеал человека невозможен, потому что человек не может быть завершен.

Существенно, чтобы человек и в качестве экзистенции видел в своей свободе дар трансценденции. Тогда свобода человеческого бытия становится ядром всех его возможностей при руководстве им трансценденцией, Единым, благодаря чему он достигает своего собственного единства.

q       Философская вера есть вера человека в свои возможности, в ней дышит его свобода.