Космологическое учение пифагорейской школы

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Космологическое учение пифагорейской школы

Космологическое учение пифагорейской школы

Содержание

Введение

Глава 1. Истоки происхождения пифагореизма

Глава 2. Космологическое учение пифагора. основные эстетические категории

Глава 3. Музыка в эстетике пифагорейцев

Глава 4. Философия числа

Заключение

Список источников илитературы

Введение

Знаменитый философ и ученый, религиозный и этический реформатор, влиятельный политик, полубог в глазах своих учеников и шарлатан по отзывам некоторых своих современников - таковы отображения Пифагора в античной литературе. Тем не менее, сложность пифагорейского вопроса состоит в четком анализе всех разнообразных сфер деятельности, в которых проявили себя пифагорейцы: науке, религии, политике, философии.

Данную проблему рассматривали многие знаковые ученые, в том числе и автор многочисленных работ, исследователь с мировым именем - А.Ф. Лосев. Как и его единомышленник - Ф.Х. Кессиди, А.Ф. Лосев обращается к античным трудам, в основном опираясь на описания Ямвлиха, Порфирия, Аристотеля и философов милетской школы.

Противоположной их мнению является точка зрения Л.Я. Жмудь, который считает, что нельзя опираться только на отзывы последующих философов, а необходимо изучать и отзывы современников, причем обращаться к возможно большему количеству источников.

К сожалению, от пифагорейцев до нас не дошло никаких трудов и даже достоверных записей (видимо, их не существовало), за исключением последователя пифагорейской школы Филолая, поэтому составить себе представление об учении пифагорейцев возможно лишь по отзывам и упоминаниям некоторых античных философов.

Невозможно разделить используемые при раскрытии темы работы по главам, так как основные труды использовались практически на протяжении всего исследования. Тем не менее, знаковыми и основополагающими из них явились исследования уже вышеупомянутых А.Ф. Лосева и Л.Я. Жмудь. Именно они явились центральными и диаметрально противоположными фундаментальными исследованиями. Все же остальные авторы придерживаются либо той, либо иной точки зрения.

Говоря о трудах А.Ф. Лосева, таких как "История античной эстетики. Ранняя классика"[1] и "Словарь античной философии"[2], можно отметить, что автор создает представление о числе как составляющей космоса, о числе применительно к искусству и к воздействию на человека, о единстве материи и идеи, гармонии числа и души в учении пифагорейцев. Он на основе множественных фактов решает проблему целостности духовной и материальной культуры в равной степени, посредством разработанной им теории взаимосвязи философского эстетического мировоззрения античного человека на мир в целом. В словаре же дается краткая, но точная характеристика самого пифагореизма, выделяются основные аспекты учения, и т.д.

В свою очередь Ф.Х. Кессиди очень схож с А.Ф. Лосевым, видимо потому, что опирается и на его исследования в том числе. Тем не менее, нами использована его книга "От мифа к логосу", в которой автор освещает проблему отношения философского мышления к дофилософскому, к мифу и религии, одним из примеров которой явилась пифагорейская школа. А в своем сборнике "К истокам греческой мысли" не смотря на то, что автор подробно не рассматривает пифагорейское учение, мы находим отзывы современных исследователей по данной проблеме.

Не менее интересна точка зрения Л.Я. Жмудь, исследование которого в его работе "Пифагор и его школа" посвящено пифагорейскому вопросу. Автор на основе анализа античных источников освещает жизнедеятельность Пифагора, политическую практику пифагорейского сообщества, религиозно-этическое учение пифагорейцев. Особое место уделено научным знаниям ранних пифагорейцев, их вкладу в развитие древнегреческой математики, астрономии, физики, биологии, а так же взаимовлиянию науки и философии в этой школе. Однако, те же факты, изложенные и у А.Ф. Лосева, приобрели совершенно иную интерпретацию и рассмотрены под другим ракурсом, что позволяет составить о проблеме кардинально противоположное представление.

Очень краткая, но прекрасно раскрывающая суть учения информация была найдена в учебниках философии.4

В работах Овсянникова М.Ф. "История эстетической мысли"5, Татаркевича В. "Античная эстетика"6 и Асмус В.Ф. "Античная философия"? аналогично дается краткий экскурс по основным моментам касаемо жизни Пифагора и его школы.

В сборнике "Идеи эстетического воспитания" даны выдержки из трудов античных авторов, таких как Ямвлих, Аристид Квинтилиан, Страборн и др., касающиеся проблемы математического и духовного освоения музыкального искусства. Таким образом, выражается связь идей эстетического воспитания с гуманизмом прошлого, а представленные тексты являются оригинальными переводами с греческого, освещающими идеи эстетического воспитания античности.

Что же касается непосредственно самих источников, то нами были использованы труды Ямвлиха "Жизнь Пифагора"! и Цицерона "О природе богов". Конечно, трудно утверждать что-либо опираясь на перевод, но, тем не менее, можно сказать, что работа Ямвлиха посвящена жизни и учению Пифагора, проблеме воспитания и образования у пифагорейцев. Он описывает биографию Пифагора, историю пифагорейского учения и уделяет отдельное внимание проблемам философии, рассматривая пифагореизм как аполлоновскую философию. В свою очередь Цицерон попытался провести границу между понятиями "религия" и "суеверие", из которых первое, по его мнению, разумное и просвещенное почитание богов, а второе - неразумное и непросвещенное.

Все источники являются косвенными, так как ни одно из высказываний и фактов не являются достоверно известными, а представляют собой ссылку на слова того или иного приверженца пифагорейского учения, либо самого Пифагора. Однако, не смотря на это, во всех работах можно найти общие точки соприкосновения - суть учения пифагорейцев.

Таким образом, целью данной работы явилась попытка раскрыть основную сущность космологического учения пифагорейской школы. Для наиболее полного раскрытия темы и соответствия намеченной цели при написании работы были поставлены следующие задачи:

Выявить истоки происхождения пифагореизма;

Рассмотреть магические свойства, приписываемые числу, а так же ознакомиться с проблемой математического толкования музыкального искусства;

Раскрыть основу философского космологического учения пифагорейцев;

Все поставленные проблемы явились достаточно актуальными для ученых 19-20 веков, так как в течение всего 19 века наибольший интерес вызывала философия пифагорейцев, а уже в 20 веке известный историк науки Б.Л. Ван дер Варден признал огромные заслуги пифагорейской школы и в науке. Помимо этого, авторы работ, на которые мы опирались, ссылаются на исследования Российских и зарубежных ученых 19-20 века, а это доказывает интерес к этому вопросу.

Данная работа представлена на листах, состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и литературы.

Во введении раскрывается актуальность темы, дается обзор литературы, ставятся цели и задачи.

В первой главе выявляются истоки возникновения пифагореизма как научного, политического и религиозно-этического течения, дается основная характеристика их учения.

Во второй главе освещаются основные отрасли науки, исследуемые пифагорейцами, выявляется суть учения, центральный тезис и свойства, приписываемые данному тезису. Так же рассматривается проблема математического толкования музыки.

В третьей главе раскрывается суть философского космологического учения пифагорейской школы с двух точек зрения и исследуется вопрос, было ли в принципе число сутью философии пифагорейцев.

В заключении обрисовывается основная ситуация, сложившаяся по рассмотрению темы и делаются выводы.

В работе был использован метод анализа научной литературы, в процессе чего были выявлены объект и предмет работы. Объектом является космологическое учение пифагорейцев, их взгляд на мир, а предметом - описания античными учеными этого учения.

Глава 1. Истоки происхождения пифагореизма

Пифагор как основатель религиозно-философской школы и религиозно-политического союза, названных его именем еще в древности стал легендарной фигурой, полумифической личностью. Сведения о нем полны всякого рода вымыслов. О нем писали такие известные философы, как Диоген Лаэрций, Порфирий, Ямвлих, Гераклит и т.д. Изучив туманные измышления и легенды, созданные вокруг имени Пифагора, историки философии предполагают, что Пифагор жил в 6 в. до н.э. и был родом с острова Самос. Некоторые древние авторы сообщают, что его отец, по имени Мнезарх, был резчиком по камню. Отсюда можно сделать вывод, что Пифагор принадлежал, по всей вероятности, к торгово-промышленным кругам, а не к родовой аристократии. Говорят также, что Пифагор в возрасте около 40 лет покинул остров Самос, и отправился в путешествие.

Традиция о путешествиях Пифагора отчетливо распадается на два этапа, границей между которыми служит рубеж 4-3 вв. до н.э. Если в 4 в. до н.э. мы имеем лишь два изолированных упоминания о его поездке, причем только в Египет, то позже путешествия становятся непременной чертой жизнеописания Пифагора, а их география быстро расширяется. Таким образом, в нашем распоряжении нет достоверных сведений касаемо путешествий Пифагора, однако, достоверно известно, что после возвращения в Грецию он уехал на юг Италии, в город Кротон, где и основал свое религиозно-политическое сообщество.

О прибытии Пифагора в Кротон сохранилось интересное свидетельство Дикеарха: "Когда Пифагор прибыл в Италию и появился в Кротоне, он расположил к себе весь город как человек много странствовавший, необыкновенный и по своей природе богато одаренный судьбою, - ибо он обладал величавой внешностью и большой красотой, благородством речи, нрава и всего остального. Сначала, произнеся долгую и прекрасную речь, он очаровал старейшин, собравшихся в совете, затем по их просьбе дал наставления юношам, после этого детям, собранным вместе из школ и, наконец, женщинам, когда и их созвали, чтобы его послушать"! О том же говорит и Никомах: "пленил своими речами более двух тысяч человек так, что никто не вернулся домой, но устроив вместе с детьми и женами весьма большую школу, а указанные Пифагором законы и предписания подобно божественным заповедям не преступали ни в чем. Имущество сделали общим, а Пифагора причислили к богам", а Ямвлих свидетельствует, что "Благодаря этим увещеваниям

Пифагора, всеми овладело желание не называть его по имени, и все стали звать его "божественный".

Таким образом, вокруг самосского мудреца сгруппировались преданные ему сторонники, вероятно, в основном из среды аристократической молодежи, которых Пифагор воспитывал в духе своего учения. По словам Исократа, слава Пифагора как воспитателя была настолько велика, что все юноши хотели стать его учениками, а их отцы предпочитали, чтобы они проводили время с ним, нежели занимались собственными делами.

На политическое объединение пифагорейцев существует две точки зрения. В источниках применительно к пифагорейцам стоит термин "гетерия", т.е. такой тип политического объединения, который строится на личных отношениях лидера и его приверженцев (часто ровесников) и не предполагает ни четкой организационной структуры, ни должностных лиц, ни других атрибутов формально закрепленного объединения. Нет никаких сведений о том, что пифагорейское сообщество, совершило в Кротоне государственный переворот и заняло место законного правительства. Но это, конечно, не значит, что Пифагор стоял в стороне от политики. Вероятно, члены пифагорейского общества входили в состав совета старейшин Кротона и пользовались в нем достаточным влиянием, чтобы заставить прислушаться к голосу своего учителя.

Политические идеалы пифагорейцев были проникнуты глубоким консерватизмом. Об этом можно судить как по той реальной поддержке, которую они оказывали аристократии в борьбе против тирании и растущего среднего класса, так и по их этико-политическому учению, представленному во фрагментах Аристоксена: "После божества и даймона более всего следует почитать родителей и законы, приготовив себя к этому не притворно, но искренне."; "Для всех - и высших, и низших - у Пифагора было мудрое изречение: следует избегать всеми средствами, отсекая огнем и мечом и всем, чем только можно, от тела - болезнь, от души - невежество, от желудка - излишество, от города - смуту, от дома - раздоры, и от всего вместе - неумеренность".

Пифагорейское сообщество представляло собой замкнутую организацию посвященных, от которых требовалось строжайшее соблюдение обрядов, предписаний и наставлений. Обряды, аскезы ("упражнения"), предписания и учение союза не подлежали огласке. Принятый в союз должен был пройти ряд испытаний, прежде чем быть посвященным в мистерии союза, братства. Эти испытания сводились к обету молчания, к практике безмолвных размышлений, к мистическому постижению смысла пифагорейского учения, его священных предписаний. Эти предписания назывались "акусмата" ("слышанное", "изреченное").

Первостепенное значение придавалось личности верховного руководителя союза - Пифагору, авторитет которого при жизни и после его смерти был для членов организации непререкаемым. Всякие сомнения разрешались ссылкой на его авторитет: "Сам сказал", "Учитель сказал". Предписания Пифагора приравнивались к словам бога. Вот что по этому поводу говорил Цицерон:". И поистине, я не одобряю того, что мы знаем о пифагорейцах, которые, как говорят, утверждая что-либо в беседе, на вопрос "почему?" обыкновенно отвечали: "сам он сказал", а "сам" был Пифагор"!

Все пифагорейцы свято верили в переселение душ и строго воздерживались от мясной пищи, бобов, некоторых видов рыб и т.д. Как аргументирует слова Пифагора Ямвлих,".совсем он отвергал виды пищи, враждебные божественной природе, поскольку они мешают нам сделаться своими для богов."

Их поведение было основано на многочисленных предписаниях и запретах, которые содержались в акусмах Пифагора, например: "Венка не обрывай; уходя, не оглядывайся; ласточек в доме не держи; по торным дорогам не ходи; изображений богов на перстнях не носи; богам делай возлияния через ушко сосудов". Во многих случаях акусмы сопровождались символическим толкованием, однако большинство исследователей полагает, что оно приписано этим примитивным табу гораздо позже, а советский историк А.И. Чанышев утверждал, что "Для мифологического мировоззрения в значительной степени характерно объяснение происходящих явлений при помощи сверхъестественных сил, а так же одушевление мира".

Одной из главных добродетелей пифагорейского образа жизни считалась добродетель повиновения. Требование повиновения и слепой веры своими неизбежными последствиями имеет нетерпимость к инакомыслию и, настроение непререкаемости. Этот строй мышления, свойственный пифагорейцам, коренился в непоколебимой их уверенности, что ими найдена формула божественной (абсолютной) гармонии, которая вечна и неизменна.

Тем не менее, разногласия в понимании истинности учения привели к расколу (в конце 5 или начале 4 в. до н.э.) пифагорейского общества и образованию в нем двух течений: того, которое занималось главным образом проблемами науки, и другого, которое главным считало выполнение разного рода предписаний и заветов, связанных с именем Пифагора и "пифагорейским образом жизни". Первые получили прозвище "математиков", а вторые - "акусматиков". Как влиятельное религиозное течение, "акусматики" пережили "математиков", слились с неопифагореизмом, и просуществовали до начала 3 в. н.э.

Таким образом, основными моментами учения Пифагора были: вера в переселение души человека после смерти в тела других существ, ряд предписаний и запретов относительно пищи и поведения, а так же огромная роль авторитета учителя, и связанное с этим знание о трех сферах жизни - материальной, духовной и нравственной, наивысшей из которых является духовная.

Учение Пифагора было секретным и сохранялось в тайне вплоть до времени Филолая, который первым изложил его в своей книге (последняя треть 5 в. до н.э.). До него ни книг, ни даже каких-либо записей у пифагорейцев не было, и все излагалось в устной форме.

Глава 2. Космологическое учение пифагора. основные эстетические категории

Как уже говорилось выше, с именем Пифагора связаны выдающиеся открытия не только в области математики, вместе с тем существовало влиятельное теологическое направление, которое впервые попыталось дать философско-математическое обоснование религиозному учению о бессмертии души. И хотя сочетание религиозной мистики и математического рационализма может показаться странным, но это слияние науки и религии в значительной мере объясняет то огромное влияние, которое пифагореизм оказывал в древности.

Обожествление числа приводило пифагорейцев к мистификации чисел и числовых отношений. К разряду особо священных чисел они относили семерку, десятку, единицу и др. Поскольку пифагорейцы жили в разных частях Греции, каждая из групп пифагорейского братства по-своему фантазировала насчет того, какое из чисел должно быть возведено в ранг священного или наиболее священного.

На Пифагора оказала большое влияние традиционная вера в таинственный характер чисел, числа 7 в особенности. Во времена Пифагора был написан даже трактат об универсальном значении числа 7. Имя автора этого трактата осталось неизвестным, но отрывки из его сочинений дошли до нас. Традиционные взгляды на числа и их значение в мире и в самой жизни людей укрепляли веру Пифагора и его школы в то, что числа и числовые отношения составляют сокровенную основу Вселенной и всех вещей. Пифагор рассматривал число 7 как верховное число, и считал, что все в мире семерично.

Привлекая примеры из материалов древних и поздних пифагорейцев, немецкий исследователь В. Рошер приходит к выводу, что для пифагорейцев число 7 есть мироправящее (божественное) число, требующее почитания. Играя "космическую" роль, число 7 независимо, не возникает ни из одного числа и черпает свою силу, по мнению ранних пифагорейцев, из того, что является средним арифметическим чисел 4 и 10, то есть 4+10=14; 14: 2=7. В качестве всеопределяющей силы ("силы свершений") и творца ("демиурга") всего число 7 есть судьба под именем kairos - критическое время. Таким образом, число 7, судьба и kairos для пифагорейцев одно и то же. Т.е., можно сказать, что источник имеет иррационалистическую (религиозно-мистическую), а не рационалистическую (гносеологическую) основу.

Хотя пифагорейцы увлекались мистикой числа и числовых отношений, однако их стремление выяснить отношение между количественными величинами и свойствами вещей, а также процессами, происходящими в природе, привело к исследованию числа, числовых отношений и количественных величин вообще. На этом пути пифагорейцы сделали ряд выдающихся открытий. Видимо, Пифагор (или его ученики), зная отдельные "священные треугольники", то есть прямоугольные треугольники с целочисленными сторонами египтян и вавилонян, распространил теорему, носящую его имя, на все прямоугольные треугольники. Им же принадлежит ряд других открытий из области математики и астрономии. Наряду с занятиями арифметикой и геометрией они создали еще и то, что французский исследователь Бруншвиг назвал арифмологией. Смесь математики с религиозной мистикой не давала пифагорейцам возможности иметь ясное представление о числе. Число было для них и орудием вычисления, и средством мистификации. Отсюда проистекала их символика чисел. Как сказал по этому поводу Аристотель,".проникнувшись математикой, они стали считать ее принципы принципами всякого бытия"[3].

В частности, пифагорейцы установили математическую закономерность в акустике, заметив, что струны звучат гармонически либо дисгармонически в зависимости от их длины. Они звучат гармонически, если их длина соответствует простым числовым отношениям, При отношении 1: 2 они дают октаву, при отношении 2: 3 - квинту, а когда их длина находится в соотношении 1: 2/3: 1/2, то возникает аккорд С G с, который пифагорейцы называли "гармоническим".3агадочное явление гармонии они объясняли пропорцией, мерой, числом; гармония же основана на математическом отношении составных частей.

Пифагорейцы не занимались эстетикой как особой наукой: они видели в гармонии свойство космоса и поэтому рассматривали ее в рамках космологии. Термином "красота" они не пользовались, но употребляли термин "гармония", который, вероятно, сами и создали. "Гармония, - писал пифагореец Филолай, - есть соединение разнородных и смешанных, различным образом настроенных предметов". Этимологически слово "гармония" означало то же самое, что ансамбль, соединение; гармония подразумевала соразмерность, единство составных частей. Для пифагорейцев именно благодаря этому единству она являлась чем-то положительным, прекрасным в греческом, расширенном значении этого слова. Филолай писал: "Вещам непохожим, неродственным, разнородным необходима гармония, чтобы она поддерживала их в согласии". Гармонию звуков пифагорейцы считали лишь проявлением более глубокой гармонии, выражением внутреннего порядка в самом строении вещей.

Существенным в теории пифагорейцев было то, что они считали гармонию, порядок, правильную пропорцию ("симметрию") не только ценными, прекрасными, полезными, но и объективно обусловленными объективными свойствами вещей. Далее, пифагорейцы были уверены, что тем свойством вещей, от которого зависит их гармония, является правильность, регулярность, порядок. Гармония же есть не свойство отдельной вещи, но правильная система многих вещей, многих частей. Пифагорейцы полагали, что гармония представляет собой математическую, количественную систему, зависит от числа, меры и пропорции. Это положение было своеобразным пифагорейским мотивом, необходимо вытекавшим из их математической философии и основывавшимся на акустических открытиях. Хотя это был мотив космологии пифагорейцев, но он перешел в их эстетику, став основой будущей древнегреческой эстетики.

Эстетические взгляды пифагорейцев получили в Греции всеобщее распространение в более произвольном толковании: красота есть дело порядка, закономерности в системе частей. Такое толкование стало, можно сказать, аксиомой античной эстетики. В более же узком толковании положение о том, что красота есть дело меры и числа, сохранилось лишь как девиз некоторых течений в искусстве и его теории. Для красоты в первом значении греки сохранили пифагорейский термин "гармония", а для красоты во втором значении обычно употребляли термин "симметрия".

Убежденные в том, что вселенная устроена гармонически, пифагорейцы называли ее космосом, или порядком. Тем самым в космологию даже в самое ее название, они ввели эстетический момент. Свои выводы они развивали, отталкиваясь от космических гармонии и порядка. Предположив, что всякое закономерное движение рождает гармоничный звук, они считали, что звучит вся вселенная, рождая "музыку сфер", симфонию, которую мы можем не слышать только потому, что она звучит постоянно. Исходя из своих предпосылок, пифагорейцы думали, что и сама форма мира должна быть необходимо закономерной и гармонической, а такой формой является шарообразная форма; следовательно, мир должен быть шарообразен. Их психология также вся была проникнута эстетикой, ибо, понимая души по аналогии с телами, пифагорейцы считали совершенными те из них, которые построены гармонически, то есть имеют соответствующую пропорцию частей. Об этом повествует следующий фрагмент: "Филолай [помещает] огонь посредине вокруг центра, который он называет Гестией [очагом] вселенной, домом Зевса, матерью и алтарем богов, связью и мерою природы. И еще другой огонь [принимает он], - огонь, лежащий выше всего и объемлющий (вселенную). Центральный [огонь] есть первое по природе; вокруг него пляшут в хороводе десять божественных тел: небо, расположенное за сферою неподвижных звезд, пять планет, за ними солнце, под солнцем луна, под ней земля, под последней антихтон (противоземлие), за ними всеми огонь Гестии, занимающий место вокруг центра. Итак, самую высшую часть периферического (огня), в которой находятся элементы в состоянии совершенной чистоты, он называет Олимпом, пространство же движущегося Олимпа, в котором расположены пять планет вместе с солнцем и луною, [он называет] Космосом; лежащую же под ними подлунную часть [пространства], что вокруг земли, где [находится] область изменчивого рождения, [он называет] Ураном. И относительно расположенных в порядке небесных тел бывает мудрость, относительно же беспорядочного мира рождающихся [вещей] - добродетель, [причем] первая [из них] совершенна, вторая несовершенна". Все стихии также пронизаны этим музыкальным числом.[4]

Греческие понятия гармонии и ее противоположности - дисгармонии - опирались на более общие понятия порядка и хаоса. Лишь то, что поддается вычислению, что является правильным и ясным, что содержит в себе согласие и порядок, лишь только все это греки считали постижимым для человека; только то, что постижимо, - разумным, только разумное - хорошим и прекрасным. Поэтому разумным, хорошим, прекрасным являлось для древних греков только то, что упорядочено, правильно, ограничено. То, что неправильно, не ограничено, греки рассматривали как хаос, непостижимое, неразумное, подобное не могло быть ни хорошим, ни прекрасным. Это убеждение с древнейших времен нашло свое выражение в греческом искусстве, и было высказываемо в греческой философии. Вероятно, сначала именно у пифагорейцев, но должно было вполне отвечать естественным склонностям греков, ибо иначе не привилось бы столь повсеместно, не стало бы на многие века принципом их искусства и аксиомой их эстетики.

Глава 3. Музыка в эстетике пифагорейцев

Вышеперечисленные мотивы повлияли на судьбу не только их эстетики, но и искусства, главным образом музыки. Грекам вообще были свойственны поиски закономерностей в мире и применение их в искусстве, но пифагорейская философия еще более усилила этот поиск, утверждая, что математическая закономерность гарантирует гармонию. Математический подход к музыке явился всецело вкладом пифагорейской школы. Каноны изобразительного искусства классической эпохи, их геометрические расчеты и геометрические конструкции были в немалой степени следствием пифагорейских идей.

Красота была для древних греков свойством видимого мира, однако на их теорию прекрасного наибольшее влияние оказало не изобразительное искусство, а музыка, породившая убеждение, что красота - это дело пропорции, меры, числа.

Пифагорейцы известны в истории эстетики благодаря еще одной теории. Она также была связана с музыкой, но имела иной характер. Если первая теория отмечала, что музыка построена на пропорции, то вторая теория провозглашала музыку силой, воздействующей на душу.

Последняя теория была эквивалентом экспрессивного искусства греков, их "триединой хореи", воздействующей словом, жестом, музыкой. Силу воздействия хореи пифагорейцы относили главным образом за счет музыки. Вначале греки думали, что хорея оказывает действие исключительно на чувства того, кто сам поет и танцует, как это они могли наблюдать в культе Диониса с его экстатическими танцами и песнями. Пифагорейцы пришли к выводу, что танцевальное и музыкальное искусство в равной мере воздействует и на зрителя и на слушателя; воздействует не только посредством движений, но и посредством созерцания движений. Культурному человеку не нужно участвовать в танцах, ему достаточно смотреть на них. Поздний греческий историк музыки Аристид Квинтилиан сообщает, что эта мысль появилась уже у "античных" теоретиков музыки - под таковыми он мог подразумевать только пифагорейцев. Пифагорейцы пытались объяснить могучее воздействие искусства тем, что движения и звуки родственны чувствам. Благодаря такому родству движения и звуки выражают чувства, и наоборот, они вызывают чувства, воздействуют на душу. Звуки находят в душе отзвук, она созвучна им: "происходит то, что случается с двумя стоящими рядом лирами, - если ударить по одной, другая тоже откликнется"[5].

Из всего этого следует вывод: с помощью музыки можно воздействовать на душу, хорошая музыка может ее улучшить, а плохая - испортить. Такое действие греки называли психогатией, или управлением душами. Танец и в еще большей степени музыка обладали, по их убеждению, психогатической силой. Можно, как они полагали, вводить душу в хороший либо в дурной этос. Именно на таком фоне сложилось учение об этосе музыки, или о ее психогатическом и воспитательном воздействии, ставшее постоянным элементом греческого понимания музыки, популярным даже более, чем ее математическая трактовка. Во имя этого учения пифагорейцы, а затем их многочисленные эпигоны и толкователи делали особенный упор на том, чтобы отличать хорошую музыку от дурной, и добивались, чтобы хорошая музыка стала законом, чтобы в столь серьезном с моральной и общественной точки зрения деле, каким является музыка, не допускалось произвола и связанного с ним риска. Следовательно, пифагорейцы оказали в некотором отношении свое влияние на судьбы музыки.

Пифагорейский тезис о могуществе музыки имел своим источником не только древнегреческое искусство, но и религию, конкретнее - орфические верования. Орфики полагали, что душа заключена в плен тела за свои грехи, что она будет освобождена, как только очистится от этих грехов, и что такое очищение и освобождение - важнейшая цель человеческой жизни. Реализации такой цели служили, в частности, мистерии орфиков, включавшие танец в музыку. Пифагорейцы же считали, что музыка в особенности способствует очищению души; для них, убежденных в могучем воздействии музыки на душу, подобная мысль была вполне естественной. В музыке пифагорейцы видели силу не только психогатическую, но и очищающую ("катарсистическую", согласно греческому определению), силу не только этическую, но и религиозную. Как свидетельствует Аристоксен, "пифагорейцы использовали медицину для очищения тел, а музыку для очищения душ"[6]. Усиление этического начала в греческой религии, связанное и с именем Пифагора, влекло за собой постепенную замену старых ритуальных методов очищения другими, более тесно связанными с духовной жизнью человека. Пифагорейцы, сообщал Аристоксен, приписывали музыке способность смягчать "необузданность души".

Из того экстатического воздействия, которое оказывала вакхическая музыка, пифагорейцы делали вывод, что душа под влиянием музыки освобождается и покидает на какой-то момент тело. Учитывая связь этого мотива с орфизмом, можно назвать его орфическим мотивом.

Экспрессивную и психогатическую силу пифагорейцы приписывали не всем искусствам, но специально музыке. Они полагали, что экспрессия имеет место благодаря звукам, посредством которых можно воздействовать на душу, и что это происходит с помощью слуха, а не других чувств. Поэтому пифагорейцы считали музыку исключительным искусством, особым даром богов. Они утверждали, что музыка не есть человеческое установление, но дана "от природы", что ритмы заключены в природе, а человеку свойственны от рождения - произвольно придумывать их он не может, и должен только к ним приспосабливаться. Душа в силу самой своей природы высказывается с помощью музыки, музыка является естественным ее выражением. Пифагорейцы говорили, что ритмы являются "портретами" психики, "знаками" или выражениями характера.

Пифагорейская теория очищения посредством музыки имела целый ряд положений:

1) музыка есть выражение души, ее характера, настроения, этоса;

2) она есть "естественное" ее выражение и в своем роде единственное;

3) хороша музыка или дурна - это зависит от того, какой характер она выражает;

4) благодаря связи души с музыкой можно посредством музыки воздействовать на душу, как улучшать, так и развращать ее;

5) поэтому целью музыки является отнюдь не доставляемое ею удовольствие, но формирование характера;

6) посредством хорошей музыки достигается "очищение" души и ее освобождение от уз тела;

7) в связи со всем этим музыка представляет собой нечто исключительное, единственное, непохожее на другие искусства.

Однако, Пифагорейцы не ограничивались теоретической стороной музыки. Они считали музыкальное искусство одним из важнейших средств этического воспитания. К сожалению, аутентичных текстов почти не сохранилось. Это объясняется той атмосферой эзотеричности, почти оккультности, в которой развивалось эго учение. Тем не менее, мы можем составить представление по отзывам других античных авторов:".Полагая, что наипервейшее занятие у людей есть то, которое доставляется внешними чувствами (когда кто видит прекрасные фигуры и образы и слышит прекрасные ритмы и стихи), Пифагор придал первостепенное значение воспитанию при помощи музыки через различные мелодии и ритмы, откуда происходит врачевание людских нравов и страстей и восстанавливается гармония душевных способностей в изначальном виде. И, действительно, требует упоминания прежде всего то, что он предписывал и устанавливал своим знакомым так называемое мусическое устроение и понуждение, удивительным образом измышляя смешение тех или иных диатонических, хроматических и энгармонических мелодий, посредством которых он легко обращал и приводил к изначальному состоянию страсти души, недавно в них восставшие и воспринявшие неразумный образ, как-то: печаль, раздражение, жалость, неуместную ревность, страх, многообразные вожделения, гнев, желание, разнеженность, распущенность, горячность, - выправляя каждую страсть к состоянию добродетели через посредство подходящих к тому мелодий, как бы через посредство неких благотворных целебных смесей. Себе же самому этот божественный муж сочинял и доставлял подобные вещи уже не так, не через инструмент или голос, - нет, он напрягал слух при помощи некоего несказанного и непредставимого демона и вонзал свой дух в эфирные космические созвучия и при этом, как предоставляется, единственный из людей слушал и разумел гармонию мирового целого и созвучия сфер и движущихся по ним звезд, созвучий, создававших более полную, чем это имеет место у с Пифагор придал первостепенное значение воспитанию при помощи музыки, смертных, и более насыщенную песнь посредством кругового движения, совершающегося благозвучнейше и вместе с тем разнообразно-прекрасно, хотя и возникающего из неравных многообразно различествующих шумов, скоростей, величин и звездных констелляций, однако же взаимно расположенных в некоем музыкальном отношении."[7]; " Они обязывали всех с малолетства и в течение всей жизни заниматься мусическими искусствами; при этом они пользовались проверенными напевами, ритмами и танцами, постановив, чтобы на частных увеселениях и на празднествах общины в честь богов исполнялись привычные напевы, которые они именовали "законами."[8].

С именем Пифагора греки связывали еще одно важное для эстетики понятие, а именно понятие созерцания. Пифагор противопоставил созерцание действованию, позицию зрителя - активной позиции. По свидетельству Диогена Лаэрция, Пифагор утверждал, что жизнь подобна играм, на которые одни приходят, чтобы участвовать в состязаниях, другие - чтобы торговать, а третьи для того, чтобы присматриваться. И эту последнюю позицию Пифагор считал наиболее благородной, ибо ее придерживались не ради стремления к славе и выгоде, но исключительно ради стремления к познанию. Это понятие созерцания, рассматривания у ранних греков включало в себя созерцание как красоты, так и правды, лишь со временем дифференцировавшись на понятия "эпистемологическое" и "эстетическое".

Глава 4. Философия числа

На сегодняшний день на проблему числа у пифагорейцев существует две точки зрения. Сторонники первой рассматривают принцип "все есть число" как основополагающий в учении. Из основных рассматриваемых нами исследователей к данному течению следует отнести Ф.Х. Кессиди и А.Ф. Лосева, который и определил, что".если задать себе вопрос об основной философской направленности Пифагора, то, кажется, можно с полной уверенностью сказать, что это была прежде всего философия числа"[9].

Оппозицию им, в сущности, составляет только Л.Я. Жмудь, утверждающий, что у пифагорейцев не было числовой философии, равно и как то, что число в принципе не является сутью пифагорейского учения. Однако, рассмотрим обе точки зрения.

По мнению приверженцев первой точки зрения, древние пифагорейцы не проводили строгого различия между числами и вещами, но при этом у них не было полного отождествления числа и вещи. Обычно они отождествляли числа с какими-либо религиозно-мифологическими существами. Нельзя забывать, что числа являлись для пифагорейцев также символами вещей, но так как они еще не отличали явление от символа, то получалось, что число есть и символ, и само это явление. Провозгласив мир космосом, они обнаружили диалектику предела и беспредельного, исходя из того, что каждая вещь ограничена, имеет предел, границу; фактом своего существования она определяет и, следовательно, ограничивает каждый раз то беспредельное, неопределенное и неограниченное, которое составляет безвидную материю или пространство вещей: "Поняв число как диалектический синтез беспредельного и предела, пифагорейцы тем самым создали учение о созидательной и творчески направляющей сущности числа"[10].

Противоположности предела и беспредельного, которые имели у пифагорейцев космологический смысл, притягиваются друг к другу подобно мужскому и женскому началам. Но так как в основе сущего лежали эти два начала, которые не подобны и не родственны между собой, то, очевидно, невозможно было бы образование ими космоса, если бы к ним не присоединилась гармония, каким бы образом она ни возникла.

Словом, по пифагорейской концепции, мир в целом не есть ни предел, ни беспредельное, а представляет собой единство этих противоположностей, определяющих как космическую гармонию, так и гармонию каждой вещи. Весь космос и все вещи в нем представляют собой диалектическое единство противоположностей предела и беспредельного, ограниченного и безграничного. Но так как предел и беспредельное, их единство и гармония - суть числа и числовые отношения, то это значит, что сущность всего действительного есть число и числовое единство. А потому вся Вселенная есть"гармония и число".

Таким образом, можно сказать, что "Пифагорейцы понимали гармонию как согласие несогласных"[11].

Аргументируя свою позицию, автор второй точки зрения рассматривает отклики современных Пифагору философов, а так же приводит сведения более поздних авторов, и не находит у них никаких свидетельств касаемо числа, и как следствие делает вывод о том, что учение о числе не является основой пифагорейской философии.

Судя по сохранившимся свидетельствам, Филолай был первым из пифагорейцев, кто рассматривал число с философской точки зрения, хотя и он лишь частично оправдывает наши ожидания. Космос у Филолая рожден и состоит вовсе не из чисел, а из вещей беспредельных (неограниченных) и предполагающих (ограниченных). Именно эти два рода вещей он называет сущностью и началом всего. Число же появляется у него не в онтологическом, а гносеологическом контексте: "Все познаваемое, конечно же, имеет число. Ведь без него не возможно ничего ни помыслить ни познать". Учения ранних пифагорейцев настойчиво сопротивляются тому, чтобы связывать их с числовой философией.

Аристотель утверждает, что в основе философии известных ему пифагорейцев лежали материальные начала и связанные с ними качества. Он дает три различных и взаимно противоречивых варианта этой доктрины, а это верный признак того, что мы имеем дело с его собственной интерпретацией. Во-первых, вещи являются числами, в том смысле, что числа служат материальной основой мира. Во-вторых, пифагорейцы уподобляют вещи числам. В-третьих, элементы вещей являются одновременно и элементами чисел.

Очевидно, что первое положение противоречит второму: уподоблять числу можно только то, что им не является. Между тем Аристотель настойчиво повторяет, что число у пифагорейцев - это именно материальное начало, хотя и не приводит в подтверждение этого ни одного конкретного примера. Мы так и не можем сказать, какие именно вещи или элементы пифагорейцы отождествляли с числами. Зато можно смело утверждать, что о самостоятельном существовании числа вне физического мира они ничего не говорили. Точно так же третье положение противоречит первым двум. Было ли вообще у Пифагора философское определение числа, неизвестно, очень вероятно, что его удовлетворяло чисто математическое определение: число - это совокупность единиц. Тогда остается лишь положение о том, что пифагорейцы уподобляли вещи числам. Здесь впервые появляется более или менее твердая почва. Во-первых, об этом говорит не только Аристотель, но и Аристоксен: "Пифагор, занявшись математикой, всё уподоблял числам"[12]. А во-вторых, имеется еще несколько примеров подобных уподоблений, в том числе и акусма "самое мудрое - число".

Однако не всякое стремление опереться на исчисляемую закономерность является числовой философией. Одно дело - утверждать, что чувственно воспринимаемые вещи состоят из единиц, другое - верить, что все в мире устроено в согласии с числовым принципом, и третье - искать в природе конкретные числовые закономерности. Перед нами не различные ступени числовой философии, а разнородные направления, и если первые два действительно заслуживают имени "философия числа", то в последнем направлении двигалась научная гипотеза. Именно здесь оказалось возможным не только выдвижение идей, но и их проверка.

Вообще же, следует задать вопрос о том, можно ли относить к науке числовое выражение гармонических интервалов лишь потому, что оно оказалось истинным, а небесную гармонию исключать, поскольку она была ложной. Идея небесной гармонии родилась не из мистики чисел, а из проверенного опытом физического представления: звука без движения не бывает, равно, как и не бывает движения без звука. Соответствие расстояний между небесными телами гармоническим интервалам носит вторичный характер, но и эта мысль, оказавшаяся ложной, двигалась в верном направлении - между скоростями движения планет и их расстояниями до центра действительно существует математически формулируемая закономерность.

Насколько мало связана небесная гармония с предполагаемой пифагорейской числовой философией, показывает тот факт, что уже Анаксимандр располагал свои небесные круги в соответствии с числовым принципом.

Таким образом, рассмотрев обе точки зрения, можно сказать, что, не смотря на разногласия в том, является ли число сутью философии пифагорейцев, обе стороны сходятся во мнении, что все существующее представляет собой ряд противоположностей, которые порождают гармонию, а числовые соотношения определили суть мироздания. Опираясь на утверждение, что гармония чисел есть некая объективная закономерность, действующая во всех областях жизни, пифагорейцы ввели понятие "космоса", или порядка, обратив внимание на порядок и единство во вселенной. И убежденные в том, что и вселенная устроена гармонично, они пришли к выводу, что космос определяет вселенный мир как упорядоченное единство.

Заключение

Подводя итоги, можно сделать вывод, что роль Пифагора и его школы в развитии математики и научного знания вообще огромна. И дело не только в том, что пифагорейцы явились родоначальниками античной математики - науки, методы исследования которой в настоящее время проникают почти во все области знания. Достаточно сказать, что требование точности и ясности в суждениях возникло в пифагорейской математике. Это способствовало развитию логики мышления и дедуктивного способа познания. Следуя принципу точности и ясности, пифагорейцы открыли иррациональные числа.

Введение ими представления о бесконечно малых величинах, о пределе и беспредельном как диалектически единых противоположностях, несмотря на ограниченность этих представлений, сыграло большую роль в развитии математики и физики, ибо и современная наука, изучающая область микромира, сталкивается с проблемами, сходными с теми, вокруг которых бились пифагорейцы. То видимое место, которое отводят мыслители современности обсуждению их аргументов, является доказательством тому, что пифагореизм и в настоящее время оказывает влияние на развитие научного знания.

В целом же роль пифагореизма в истории науки двояка. Пифагорейская числовая мистика явилась тормозом для развития науки как в древности, так и в последующие века. В свою очередь, пифагорейская математика, свободная от религиозно-мистических исканий, напротив, в высшей степени способствовала развитого научного познания и овладению явлениями действительности. И хотя А.И. Чанышев полагал, что "методологически правильное решение проблемы происхождения философии должно учитывать оба духовных источника философии: и мифологический, и зачатки научных знаний."[13], тем не менее, опыт показывает, что первое практически изжило себя, а научные знания процветают и оставляют потрясающую почву для новых научных открытий.

Уделив огромное внимание музыкальному искусству, пифагорейцы оказали большую помощь в развитии эстетики как науки. Причем, главное даже не то, что музыка действительно, как выявил Пифагор оказывает лечебное воздействие и сама по себе является вдохновителем прекрасного, а важно то, что они впервые применили на практике метод эстетического воспитания при помощи музыкального искусства, активно используемого в наши дни.

Таким образом, Пифагор и его школа, взявшие за первоначало всего наглядно представляемое число, находятся в общем русле натурфилософских проблем, присущих милетской школе философов. Однако, если последние отбрасывают религиозно-мифологические представления и становятся на путь научных и натурфилософских изысканий, то древние пифагорейцы в своем учении сочетают науку и религию, научное рациональное понятие с иррациональным религиозно-мифологическим образом, математическую ясность мышления и религиозный экстаз. Их число - это не просто безликая величина, - это отождествление с живым существом, которое само по себе является формирующим начало.

А как сказал, подводя итоги, А.Ф. Лосев, "своим учением о числе пифагорейцы охватили все бытие. Пифагорейство - это учение 1) о числах самих по себе, или о богах как числах;

2) о космосе как числе;

3) о вещах как числах;

4) о душах как числах и 5) об искусстве как числе". И если исходить из того, что основополагающей при создании всего сущего у пифагорейцев все-таки явилась гармония, можно сказать, что гармония, как числовая структура единораздельности и оформления применялась пифагорейцами решительно всюду, начиная от богов, небес и космоса в целом, переходя через всю природу и человеческие души и кончая арифметикой, астрономией и музыкой.

Список источников илитературы

Источники:

1.                 Цицерон Марк Тулий. О природе богов./ Пер. с лат. С. Блажевского. - Спб.: Азбука-классика, 2002. с.39;

2.                 Ямвлих. Жизнь Пифагора./ Пер. с лат. В.Б. Черниговский. - М.: Алетейа, 1998.248 с.;

Литература:

3.                 Асмус В.Ф. Античная философия. - М.: Высшая школа, 1999. с.13-14;

4.                 Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. - Л.: Наука, 1990.188 с.; Идеи эстетического воспитания. Т.1. - М.: Искусство, 1973. с.152-156;

5.                 Кессиди Ф.Х. К истокам греческой мысли. - Спб.: Алетейа, 2001.263 с.;

6.                 Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. - М.: Мысль, 1972. с.144-174;

7.                 Лешкевич Т.Г. Философия. - М.: Инфра-М, 2000. м.27;

8.                 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. - М.: АСТ, 2000. с.18-19; 284-327;

9.                 Лосев А.Ф. Словарь античной философии. - М.: Мир идей, 1995. с.11-19;

10.            Овсянников М.Ф. История эстетической мысли. - М.: Высшая школа, 1984. с.17-18;

11.            Татаркевич В. Античная эстетика. - М.: Искусство, 1977. с.69-78; Философия.

12.            Курс лекций / Под ред. Е.Ф. Солопова. - М.: Владос, 1997; с.261.

[1] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М.,2000.

[2] Лосев А.Ф. Словарь античной философии. М.,1995.

[3] Татаркевич В. Античная эстетика.с.70

[4] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. с. 293

[5] Татаркевич В. Античная эстетика.с.72

[6] Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. С.93

[7]Идеи эстетического воспитания. с.154

[8]Идеи эстетического воспитания. с.155

[9]Лосев А.Ф. Словарь античной философии. с.14

[10]Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. с 19  

[11] Овсянников М.Ф. История эстетической мысли. с. 171

[12]Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. с 171

[13] Кессиди Ф.Х. К истокам греческой мысли. с.33