Логика в Cредние века

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Логика в Cредние века

Логика в Cредние века

Министерство юстиции Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального обучения

Российская правовая академия

Кафедра социальных и гуманитарных дисциплин

Контрольная работа

по дисциплине «Логика»

на тему:

Логика в средние века

2010 год

Содержание

Введение

1. Логические учения в Сирии и Византии, Грузии и Армении в средние века

2. Средневековая арабоязычная логика

3. Логика в средневековой Западной Европе

Заключение

Библиография

Введение

С древних времен людей интересовали способы правильного построения и обоснования собственных мнений, они стремились к такой форме изложения своих убеждений, которая бы выглядела наиболее убедительно. В связи с этим естественно возникает потребность создать определенный перечень правил, законов и норм, на основании которых нужно строить собственные рассуждения. Уже позже на основе данных законов возникнут многочисленные концепции, теории, будут основываться целые направления исследований. В результате возникнет такая наука как логика.

Подлинным специалистом в той или иной предметной области, той или иной науке может считаться лишь человек, знающий не только этот предмет (науку), но и его (ее) историю. Поэтому, изучая, следует знать и ее историю. История же — это зеркало, в которое смотрится человек (человечество), пытаясь усмотреть в нем как прошлое, так и возможное будущее, поскольку всякое настоящее является закономерным следствием предшествующего, а всякое будущее — закономерным следствием настоящего. Без истории нельзя узнать динамику и диалектику внутреннего, т. е. содержательного развития науки, а такое знание существенно.

Первоначально логика зарождается в недрах единой всеобъемлющей нерасчлененной науки — философии — и носит в основном онтологический характер, т. е. относится непосредственно к порядку вещей, а не к порядку идей.

Логика как наука о мышлении возникает в связи с развитием практики ораторского искусства, как часть теории риторики. Такой характер носят зачатки логики в Древней Индии, Древнем Китае, Древней Греции и Риме, а также в России. Основоположник науки логики Аристотель в своем первом сочинении по логике «Топика», как показывает само название[1], рассматривает проблемы логики в связи с теорией риторики. В Древнем Риме логика тоже была неразрывно связана с риторикой. В России первая оригинальная система логики, принадлежащая М.В. Ломоносову, изложена в его руководстве по теории красноречия. Таким образом, вначале логика выступает как одно из средств воздействия на умы людей, убеждения их в целесообразности того или иного поведения. В искусстве красноречия логический момент выступает еще как подчиненный, поскольку логические приемы служат не столько цели достижения истины, сколько цели убеждения аудитории.

От такого упрощенного понимания предмета логики постепенно совершался переход к новому пониманию. В связи с развитием философии и науки и выявлением различных точек зрения на изучаемые вопросы, с появлением различных философских и научных школ и направлений логика начинает выступать как важный элемент в философских и научных дискуссиях.

История логики показывает, что развитие учений о самом мышлении осуществляется в форме борьбы противоположностей, в борьбе между прогрессивными и реакционными направлениями в логике, между материализмом и идеализмом в ней. Так же очевидна связь развития логики с общим ходом исторического развития общества, с общественным бытием, с развитием производства и техники, с классовой борьбой, с развитием философии и наук (математики, естествознания и др.). Устанавливая смену этапов в развитии логики, следует вместе с тем учитывать преемственность в развитии логических учений.

В общем, процесс развития логики можно разделить на несколько этапов: логика Древнего мира, античная логика, логика Средневековья, логика эпохи Возрождения, Нового времени и, наконец, современная логика.

Целью данной работы является рассмотреть историю развития и основные учения логики в средневековый период, особенностью которого является то, что схоластика (средневековая философия, создавшая систему искусственных, чисто формальных логических аргументов для теоретического обоснования догматов церкви) исказила учение Аристотеля, приспособив его для обоснования религиозной догматики.

1. Логические учения в Сирии и Византии, Грузии и Армении в средние века

Еще в V в. изучение философии и логики Аристотеля процветало в Сирии у несторианских[2] христиан, в особенности в школе в Эдессе. Самым ранним представителем сирийского аристотелизма был Проб, написавший комментарии на сочинения Аристотеля «Об истолковании», «Первая Аналитика» и «Софистические опровержения». Стали появляться и переводы древнегреческих философских сочинений. Но в 489 г. школа в Эдессе была закрыта по приказу императора, стремившегося искоренить несторианскую ересь.

Позже в Сирии ревностно стали заниматься изучением Аристотеля монофизиты[3].

В первой половине VI в. изучение произведений Аристотеля в Сирии возобновил Сергий из Ресаины, переводчик сочинений Аристотеля на сирийский язык. Епископ Яков из Эдессы перевел с греческого на сирийский «Категории» Аристотеля. Впоследствии сирийские ученые познакомили с греческой философией и логикой мусульманский Восток.

Иоанн Дамаскин (VIII в. н. э.) был первым автором, который использовал аристотелевскую логику и метафизику для систематизации христианского вероучения. В его сочинении «Источник знания» содержится краткое изложение аристотелевской логики и онтологии, затем следуют опровержение ересей и, наконец, подробное систематическое изложение ортодоксального учения церкви. Иоанн Дамаскин не ставит своей задачей сказать что-либо новое, он стремится лишь возможно лучше упорядочить имеющийся материал, представив его в стройной систематической форме. Он смотрит на церковное учение как на завершенное целое, не требующее дальнейшего развития. По его мнению, в теологии, логике и философии все уже сказано, остается лишь привести это в систему, причем философия и, прежде всего, логика должны играть служебную роль по отношению к теологии, являясь орудием ее обоснования и защиты, а также более совершенного расположения материала при изложении богословских учений.

Таким образом, у Иоанна Дамаскина отчетливо выступает основной принцип всей схоластики. Как на христианском Востоке, так и на Западе в схоластической литературе его авторитет стоял очень высоко, и его влияние было большим и длительным.

Логическая часть «Диалектики» Иоанна Дамаскина заключала в себе изложение учений Аристотеля о категориях и Порфирия о пяти терминах (первые 48 глав), учений Аристотеля о суждении (49-я глава) и о категорическом силлогизме (50-я глава).

Из работ по логике на греческом языке, написанных в эпоху феодализма, кроме сочинения Иоанна Дамаскина, можно отметить комментарии Иоанна Филопона на аристотелевские «Категории» и «Аналитики» и комментарии Стефана Александрийского на сочинение Аристотеля «Об истолковании».

Так же следует отметить деятельность во второй половине IX в. патриарха Константинопольского Фотия, автора обширного сочинения «Библиотека», содержавшего в себе многочисленные выдержки из произведений разных философов с оценкой их учений. Фотий выступает здесь как противник Платона, которого он упрекает в том, что тот противоречит самому себе и высказывает научно не обоснованные, фантастические взгляды. Фотий отдает предпочтение Аристотелю. Ученик же Фотия архиепископ Аретас, напротив, ставил Платона выше Аристотеля (до нас дошло его сочинение о категориях Аристотеля).

В X—XI вв. в Византии в логике продолжает господствовать линия Иоанна Дамаскина, в связи с чем наблюдается сильное увлечение логикой Аристотеля, причем из нее выхолащивается все живое и ценное.

Из более поздних византийских работ по логике наиболее значительными являются сочинения Михаила Псёлла (XI в.), который был многосторонним ученым. Псёлл преподавал в Академии, которая была открыта Константином Мономахом в середине XI в. в целях изучения философии Платона. Он отдавал предпочтение Платону перед Аристотелем.

Псёлл написал комментарии на логический трактат Порфирия и на сочинения Аристотеля «Об истолковании» и «Категории». Главным его сочинением по логике был сжатый очерк логики, носивший заглавие «Обзор логики Аристотеля», в пяти книгах (часто этот очерк называют просто «Синопсис»). Логика М. Псёлла высоко оценивалась в эпоху феодализма, и почитатели называли ее «искусством искусств и наукой наук».

В «Синопсисе» Михаила Псёлла впервые вводятся символические обозначения: для разных видов суждений — гласные буквы, для разных модусов силлогизма — особые слова, в которых гласные обозначают, какие суждения входят в тот или иной модус. А именно: греческая буква «альфа» (а) служит обозначением общеутвердительного суждения, буква «йота» (i) — частноутвердительного, буква «эпсилон» (е) — общеотрицательного и буква «омикрон» (о) — частноотрицательного суждений. В соответствии с этим составлены и символические наименования модусов. Добавления к «Топике» Аристотеля, сделанные в последней главе «Синопсиса» Псёлла (разделы о сигнификации[4] и суппозиции[5]), составили особую часть логики, которая позже в западноевропейской средневековой логике получила название «De terminorum proprietatibus» («О свойствах терминов»).

Младшим современником Михаила Псёлла был Иоанн Итал, написавший комментарии к сочинению Аристотеля «Об истолковании» и к первым пяти книгам его «Топики». Итал был также автором сочинений по логике: «О диалектике», «О материи силлогизмов и их составе» и др. Сочинение И. Итала «О диалектике» представляет собой краткое изложение науки логики в ясной и общедоступной форме.

Здесь И. Итал дает определение диалектики, т. е. логики, и говорит о ее задачах и применении, пересказывая то, что об этом сказано в «Топике» Аристотеля. Он говорит, что диалектика (логика) служит для упражнения разума, она применяется в рассуждениях и полезна для философских наук, поскольку делает ум более острым и предохраняет нас от софизмов.

В целом сочинение Итала «О диалектике» представляет собой конспективное изложение логики Аристотеля с кое-какими добавлениями из послеаристотелевской логики. Этот трактат Итала содержит мало оригинального, но он является типичным для средневекового времени, когда эрудиция в сочетании с преклонением перед авторитетами заняла место творческой деятельности в области науки.

Современник Иоанна Итала Михаил Эфесский тоже пользовался известностью как автор комментариев на отдельные части аристотелевского «Органона». Краткое изложение логики Аристотеля («Эпиктоме») составили Никифор Блеммид (XIII в.) и Георгий Махимер (XIV в).

В тесной связи с развитием логики в Византии стояло развитие логики в Грузии и Армении.

Для периода раннего феодализма в Грузии в V-X вв. характерны те же самые явления, что и для Византии и Сирии того времени, – споры об отношении философии и логики к теологии: с одной стороны, отрицательное отношение к философии и логике, с другой, стремление использовать их в качестве служанки теологии.

В период развитого феодализма в Грузии (с XI в.) образование находится в руках церкви и сосредоточивается преимущественно в монастырях. В XI-XII вв. здесь было основано несколько академий.

В это время в Грузии так же господствовала схоластическая идеалистическая философия. В большом почете был Иоанн Дамаскин, «Диалектика» которого дважды переводилась на грузинский язык. В схоластической философии этого периода шла борьба между аристотелизмом и неоплатонизмом.

Наиболее оригинальным из грузинских логиков эпохи развитого феодализма был Иоанн Петрици. Он получил образование в Византии и там завязал дружественные отношения с М. Псёллом и И. Италом. В начале XII в. по приглашению царя Давида Строителя он стал вести научную работу в Гелатской академии в Грузии.

И. Петрици принимает деление философии на физику, этику и логику и пытается придать философии и логике хотя бы частично самостоятельное значение. В то время логика (под названием диалектики) входила в состав общеобразовательных наук, преподававшихся в школах (так называемые семь свободных искусств). Логика вместе с грамматикой и риторикой составляли гуманитарный цикл в этой системе.

И. Петрици придерживался взгляда на логику как на науку о доказательстве и опровержении и центральной ее проблемой считал учение о категорическом силлогизме.

В своих взглядах на проблемы теории познания и логики И. Петрици пытается сочетать аристотелизм с неоплатонизмом Прокла, сочинение которого «Элементы теологии» он перевел на грузинский язык. С одной стороны, И. Петрици следует учению Платона о том, что общие понятия являются прообразами родов и видов вещей чувственного мира и существуют раньше их, и принимает платоновскую теорию анамнеза (познание есть воспоминание души о том, что она созерцала до соединения с телом), с другой стороны, он признает и опытное знание.

Простейшей элементарной формой мышления И. Петрици признавал, по-видимому, суждение, так как в понятии он видел сокращенное суждение. В отличие от Аристотеля он учил, что не только суждение есть утверждение или отрицание чего-либо о чем-либо, но и всякое понятие также представляет собой утверждение или отрицание, но данное в скрытом виде.

О понятии И. Петрици говорил, что со стороны содержания оно раскрывает природу охватываемых им предметов, а со стороны объема указывает на их общность Понятия по объему Петрици делит на родовые, видовые и единичные. Он сочетает аристотелевское учение о категориях с признанием стоящего над всеми категориями самого широкого всеобъемлющего понятия.

В учении об умозаключении И. Петрици, следуя Аристотелю, признает только категорический силлогизм единственной строго научной формой умозаключения. Об этом он говорит, указывая на роль среднего термина в умозаключении: «Всякое познание, всякое исследование приходит через среднее». Глубоко разработано у Петрици учение о структуре категорического силлогизма, причем отношения между большим, средним и меньшим терминами в категорическом силлогизме он поясняет оригинальным способом посредством полукругов, в которые вписаны эти термины.

В основном философия и логика И. Петрици носят идеалистический схоластический характер. Петрици пользуется силлогизмом для доказательства бытия Бога. Но в его логике имеется и другая тенденция, которая возвышает его над современными ему логиками. Он стремится к тому, чтобы эта наука была не только служанкой теологии, но и служила орудием познания явлений природы. В этой тенденции заключалась прогрессивная сторона его учения.

В качестве положительной стороны философии и логики И. Петрици следует указать на наличие в них элементов диалектики. Так, он усваивает учение Гераклита о единстве бытия и небытия. «Все имеет бытие, соединенное с небытием». В связи с этим в его мировоззрении существенную роль играет диалектическая категория возможности и действительности. Движение и все происходящее во времени он мыслит как переход от небытия к бытию. Яйца только в потенции суть птицы, семена только в потенции суть растения, дети только в потенции суть землемеры и т. д.

Философские и логические учения И. Петрици привлекают к себе внимание, причем одни относятся к ним отрицательно, другие же, напротив, объявляют себя его сторонниками. Например, грузинский католикос Христофор (XVII в.) критиковал Петрици за то, что тот следовал учению неоплатоника Прокла об эманации[6].

За время с XIII по XVII в. включительно в Грузии не появлялось новых работ по логике.

В тесной связи с сирийской и византийской культурами находилось развитие армянской культуры эпохи средневековья. Феодальные производственные отношения рано установились в Армении и господствовали в ней около полутора тысячи лет. Церковь, будучи крупным землевладельцем, представляла собой большую социальную и политическую силу.

Христианство распространилось в Армении первоначально из Сирии, и первыми христианскими церковными деятелями в Армении были сирийцы, богослужение в Армении вначале совершалось на сирийском языке. Позже христианство в Армению идет из Византии и церковное богослужение переходит на греческий язык.

Неоплатонизм стал первым течением философской мысли, утвердившимся в Армении. Аристотель стал известен здесь в его неоплатоновской интерпретации. Самым крупным представителем армянского неоплатонизма был Давид Непобедимый (Анахт). Деятельность его приходится на первую половину VI в. н. э. Логику Давид считал частью философии и понимал ее как орудие познания философских истин. По учению Давида, она заключает в себе четыре «диалектических метода»: разделяющий, определяющий, доказывающий и анализирующий, ибо все, что существует, может быть разделено, определено, доказано и анализировано. Соответственно Давид делит логику на четыре части: логика есть учение о разделении, определении, доказательстве и анализе.

После расцвета философских наук в Армении в V—VII вв. наступает их временный упадок. Но с X в. начинается новый подъем в науке и философии. В школах проявляется интерес к греческой философии и логике. В первой половине XI в. в области философии, логики и риторики выделяется деятельность крупного ученого Григора Пахлавуни (Магистра). Он был знатоком сочинений по логике Аристотеля, Порфирия и Давида Непобедимого. Произведения Аристотеля и Давида Непобедимого ревностно изучались в основанной Григором Пахлавуни армянской академии.

В начале XII в. Иоанн Софист написал комментарии на некоторые сочинения Аристотеля и на «Определения философии» Давида Непобедимого.

В целом период средневековья в Армении в области логики характеризуется изучением Аристотеля, Порфирия и Элиаса и созданием на основе их сочинений самостоятельных трудов по логике. По оригинальности логических концепций первое место среди армянских логиков занимает Давид Непобедимый, который развил в Армении материалистические тенденции аристотелевской логики и оказал большое влияние на развитие философии и логики в Армении в эпоху феодализма.

2. Средневековая арабоязычная логика

Несомненно, арабская логика, как и арабо-мусульманская мысль в целом, многим обязана предшествующим цивилизациям, в особенности цивилизации древнегреческой. Однако, в отличие от западной Европы и ближневосточных стран, в странах арабоязычной культуры логика в средние века сохраняла самостоятельное значение. Генезис и эволюция арабских наук с самого начала были сопряжены с переводом научного наследия других народов на арабский язык. Одной из таких наук стала логика. Она удовлетворяла настоятельную потребность в рационалистической методике, организующей научную мысль, и применялась в самых разнообразных областях арабской культуры. Для большинства арабо-мусульманских мыслителей, трудившихся в различных отраслях знания, логика стала методом мышления: она использовалась языковедами, философами, схоластическими теологами. Некоторые из них применяли ее скрытно, используя иные названия, поскольку опасались полемики с противниками греческой логики из числа мусульман.

Внедрение логики в арабо-мусульманскую мысль вызвало острые разногласия между арабо-мусульманскими мыслителями. Отношение к ней было весьма неоднозначным. Если одни считали ее наукой, чуждой арабской мысли и арабскому языку, утверждали, что ее применение вредит религиозным убеждениям, то другие мыслители переводили логические труды на арабский и подвергали их углубленному исследованию.

Теоретические источники средневековой арабоязычной логики следует искать в логике Аристотеля. Основателем же заслуженно считается один из крупнейших представителей восточной философии аль-Фараби. С конца девятого и на всем протяжении десятого века логические исследования процветали в Багдадской школе. Представителями этой школы был осуществлен целый ряд достижений, важнейшие из которых можно свести к следующему: 1) завершение серии переводов произведений античных авторов на арабский язык; 2) составление аль-Фараби детального комментария к логическим трудам Аристотеля; 3) появление исследований по логике.

Главный вклад аль-Фараби состоит в написании комментариев к книгам Аристотеля, в которых он выходит за рамки собственно аристотелевской логики, привлекая труды целого ряда греческих авторов с учетом проблематики своего времени.

Логику аль-Фараби считал наукой, дающей разуму определенные законы и помогающей ему добиться достоверного знания. Логика, по аль-Фараби, подобна весам, на которых можно взвешивать различные материалы и которые не меняются в зависимости от того, что на них взвешивается. Аль-Фараби полагал, что вера и религия нуждаются в логике, чтобы выносить доказательные суждения по тем или иным вопросам. С аль-Фараби начинается интерес к логическим проблемам. Например, мусульманские мыслители стали задаваться вопросом: «Является ли бытие предикатом?». При этом надо учесть то, что прежде этот вопрос практически не затрагивался в арабо-мусульманской философии в силу «теологических» соображений. Интерес к нему сосредоточился вокруг аристотелевского различия между сущностью вещей и их бытием.

В одиннадцатом веке появился еще один из значительных мусульманских логиков — Ибн-Сина (Авиценна). Будучи во многом обязанным Багдадской школе и аль-Фараби, он, тем не менее, оппонировал этой школе, отвергал ее ориентацию в большей степени на текст, чем на содержание, осуждал ее направленность только на исследование и истолкование аристотелевых трудов. Авиценна основал ставшее после него господствующим направление, превратившее логику в независимую, самостоятельную отрасль науки.

В средние века мусульманские комментаторы логики разделились на две группы: перипатетики и сторонники стоицизма. Перипатетики не видели в логике никакого противоречия или несоответствия. Представители второй же группы усматривали в логике множество изъянов. Полемика, возникшая между этими двумя группами, привела к введению новых, ранее не существовавших элементов в аристотелевскую логику. В первую очередь здесь следует упомянуть исследование природы самой логики; в частности, ставился вопрос: «Является ли логика частью философии или же введением в нее?» Этот вопрос оставался предметом спора между различными мусульманскими научными школами и направлениями вплоть до позднейших этапов развития арабо-мусульманской цивилизации.

Наряду с дискуссией между комментаторами-перипатетиками и стоиками по проблемам логики, исламские «теологи» и юристы также имели собственную позицию в отношении логики. Одни из них целиком и полностью отвергали логику, считали неприемлемым использование логических методов в религиозных науках. В то же время другие «богословы», пусть с некоторой осторожностью, но все же принимали отдельные положения логики.

Возникло и третье направление, представители которого стремились соединить логику с исламскими науками. Пионером этого направления стал Абу Хамид аль-Газали, считающийся подлинным объединителем логики и исламских дисциплин. Деятельность Аль-Газали была направлена на формирование всестороннего и систематического учения суфизма, он сформулировал теоретические основы суфизма и добился его интеграции с общепризнанным исламом. Получивший широкое распространение в мусульманском мире суфизм был мистическим учением, не признававшим ни чувственного, ни рационального познания. Множественность вещей, как они представляются в ощущениях и мышлении, суфизм считал обманчивой видимостью. Алогический характер суфизма ставит его вне истории логики.

Обосновывая свой призыв к изучению логики, аль-Газали говорил, что в логических исследованиях нет ничего такого, что отрицало или подтверждало бы религию; это лишь подход к построению доказательств, изъяснение основ и условий выстраивания аргументации.

Так же стоит отметить другого крупного арабского средневекового философа, юриста и медика – Ибн-Рушда (Аверроэс), в XII в. он завершил развитие арабо-язычного перипатетизма. Аверроэсом были написаны комментарии ко многим сочинениям Аристотеля, в том числе и к его сочинениям по логике (ни греческого, ни сирийского языка Аверроэс не знал, сочинения Аристотеля были известны ему лишь в арабском переводе). Кроме того, им было написано специальное сочинение о логике Аристотеля и сочинение «О возможном разуме». Из других его работ упомянем трактат «Опровержение опровержения», темой которого была критика книги аль-Газали «Ниспровержение философов».

Чтобы понять суть отношения мусульман к греческой логике, необходимо учитывать следующее фундаментальное отличие. Греческая логика строится на силлогистике, являющейся «душой» античной цивилизации. Эта логика далека от опытно-чувственного метода, лежащего в основе исламской методологии. Полемика вокруг приемлемости логики и потребности в ней не помешала ее развитию в дальнейших исламских исследованиях.

Изучение и применение логики сыграли большую роль в эволюции методологии научных исследований у мусульман — как среди сторонников логики, так и среди тех, кто отвергал ее. Критикам логики пришлось вооружиться рационалистической научной методологией, чтобы обосновать неприятие греческой логики. Тем самым логика стимулировала научные исследования и прогресс научной методологии у мусульман.

В целом арабоязычную логику эпохи феодализма можно охарактеризовать следующим образом:

1) она стояла на уровне наук своего времени, авторы этих систем логики сами были во всеоружии научного знания и двигали это знание вперед, некоторые из них (например, ибн-Сина) были врачами, развивавшими медицинские науки;

2) арабоязычная логика средневековья оказала значительное влияние на западноевропейскую логику эпохи развитого феодализма;

3) арабоязычная логика средневековья и по настоящее время бытует в качестве логики исламского богословия.

Арабоязычная средневековая логика основывалась на законе противоречия в его метафизическом толковании, запрещавшем мыслить наличие противоречий в самих вещах и предметах действительности, и на связанном с ним законе исключенного третьего.

3. Логика в средневековой Западной Европе

В эпоху средневековья в Западной Европе господствующий класс феодалов делился на светских и духовных, между которыми шла борьба за политическое господство (борьба императоров и пап за власть). Римско-католическая церковь была крупнейшим землевладельцем. Церковь в Западной Европе владела одной третью всей земли, в ее руках сосредоточивались огромные богатства.

Идеология эпохи феодализма была религиозной, причем римско-католическая церковь, объединяя в то время всю Западную Европу, враждебно противостояла мусульманскому миру, против которого она организовала крестовые походы, а также вела борьбу против православной церкви, стремясь подчинить ее себе. Все это свидетельствует о ярко выраженной схоластике.

Исходной точкой в развитии философии и логики в Западной Европе было классическое наследие, оставленное древней Грецией и Римом.

В средние века логика входила в число семи свободных искусств, составляя неотъемлемую часть «тривиума» и, тем самым, неотъемлемую часть энциклопедического гуманитарного университетского образования.

Логика этого времени — церковно-школьная дисциплина, приспособленная к нуждам вероучения христианства. Наступивший в Европе период средневековой схоластики проявлялся в логике детальной разработкой ее языка, символики, «техники». Вплоть до XI в. этот период ничем существенным в отношении логики похвастаться не мог: слишком скуден был источник научных знаний в это время. Из логических работ имели хождение тогда лишь переводы Боэцием «Категорий» и «Об истолковании» Аристотеля, а также его перевод «Введения» Порфирия и его же комментарии к этому «Введению». Остальные его переводы почему-то оказались неизвестными. В этот период получили наибольшее распространение пассивного характера глоссы (комментарии, толкования) тех или иных работ по логике.

И только с XI в., с обострением отношений номинализма и реализма, с вхождением в научный обиход других логических работ Аристотеля, прежде всего «Аналитик», «Топики» и «О софистических опровержениях»,  развитие логической мысли стало продвигаться вперед. О скудости источников этого периода можно судить по перечню исторических работ, использованных Абеляром. Он знал (в переводе Боэция) только «Категории» и «Об истолковании» Аристотеля, «Введение» Порфирия, работы самого Боэция — его «Топику», «О разделении», «О категорическом силлогизме».

Начало двум направлениям средневековой схоластики положено, как считает русский логик М.И. Владиславлев, Боэциевым переводом «Введения» Порфирия к «Категориям» Аристотеля. В самом начале своего комментария Порфирий, обращаясь к Хрисаорию, пишет: «Я не стану исследовать, существуют ли роды и виды сами по себе или только в уме, ни то, в случае если б они существовали, телесны они или бестелесны, и притом отдельны ли они от чувственных вещей или в них самих находятся и вместе с ними существуют. Это дело слишком трудное и требует более обширного расследования».[7] Боэций тоже комментировал этот вопрос, но не всегда строго определенно. Эти вопросы, от которых Порфирий сознательно уклоняется, для средневековых логиков стали наиболее значимыми.

В IX—X вв. приверженцы двух мнений о природе родов и видов существовали параллельно, не вступая в полемическую борьбу. Осознав всю остроту следствия из признания (сделанного Росцеллином в XI в.) реального существования только единичного (номинализм), приводившего к сомнению в догмате церкви о Троице, церковь решительно вмешалась в этот процесс и осудила номинализм на Суассонском Соборе. Церковное проклятие распространялось не только на нехристианское мнение о догмате, но и на то философское учение, из которого это мнение следовало. Реализм стал господствующей линией.

Однако номинализм не исчез: в «Металогике» Иоанна Солсберийского (ок. 1156 г.), например, рассмотрены девять школ об универсалиях, среди которых названы и номиналистические. Развитие как реализма, так и номинализма в конечном счете способствовало и развитию логики. Начиная со второй половины XII в., с появления новых полных переводов логических работ Аристотеля, а также с освоения арабоязычных комментариев к Аристотелю (уже упомянутые ранее работы Аль-Фараби, Ибн-Сины, Ибн-Рушды др.) в Западной Европе появляются и развиваются новые идеи в логике. В своеобразных условиях теологического господства эти идеи осмыслялись, осваивались, а потом и входили в научный обиход.

В XII—XIII вв., после того как все произведения Аристотеля канонизируются церковной ортодоксией, возникает оригинальная средневековая «несхоластическая» логика, известная под названием «logica modernorum». Контуры её намечены уже «Диалектикой» Абеляра, но окончательное оформление она получает в конце XIII — середине XIV вв. в работах, Уильяма Шервуда, Иоанна Дунса Скота, Вальтера Бурлея (Бёрли), Уильяма Оккама, Жана Буридана и Альберта Саксонского. В сочинениях этих авторов впервые прослеживаются прообраз «универсума речи» и представление о двояком использовании языка: для выражения мысли о внеязыковых фактах, когда термины «употребляются», и для выражения мысли о самом языке, когда термины «упоминаются» (употребляются автономно). Учение о пропозициональных связках и кванторах (все, некоторый, каждый), символизирующих характер логической связи, служит им естественным основанием для различения между «формой» и «содержанием» суждений.

Большой вклад в распространение логики через учебный процесс внес своим авторитетом и своей книгой «Summulae logicales» Петр Испанский (настоящее имя Пьетро Ребули-Юлиани).[8] Это пособие состоит из семи логических трактатов, посвященных рассмотрению предложений, предикабилий[9], категорий, силлогизмов, топики, ложных умозаключений, свойств терминов. Первые шесть трактатов перелагают содержание аристотелевского «Органона», однако обстоятельные тексты Аристотеля здесь сведены в краткие определения и правила, снабженные мнемоническими средствами. Нововведением является седьмой трактат «О свойствах терминов». В нем рассматриваются возможные подстановки в предложениях вместо одних терминов других; возможные расширения и ограничения терминов в предложениях, правила именования, правила распределения терминов при присоединении к ним различных кванторов. В некоторых дошедших до нас вариантах пособия содержится учение об экспонибилиях — предложениях, имеющих определительные и дополнительные слова, выражающие исключительность, изъятие, начало, конец или отсутствие конца, сравнение, различие и т.п. Этим пособием пользовались в Европе почти три столетия, и уже после изобретения книгопечатания оно издавалось множество раз. Проблематика, которой был посвящен трактат «О свойствах терминов», тщательно разрабатывалась средневековыми перипатетиками.

Говоря о западноевропейской средневековой логике, несправедливо было не упомянуть Раймонда Луллия. Любопытно то, что при общей тенденции логики освободиться от метофизики и теологии, Луллий пошел против течения, поставив логику на службу религиозной цели. Его называли "прокуратором неверных", умевшим воспользоваться арсеналом безотказных средств, обратив в христианство евреев и мусульман.

Он изобрел так называемое «великое искусство» («Аrs magna») или «универсальное искусство» (ars universalis). На это свое изобретение он смотрел как на данное ему божественное откровение. Он полагал, что возможно, не изучая самих явлений природы и не зная наук, дать ответы на любые научные вопросы при помощи открытого им «великого искусства». Предлагаемый им для этого метод заключается в чисто механическом комбинировании понятий. Он высказывал идею логической машины, которую в XIX в. возродил Джевонс.

Изображенный им механизм состоит из семи кругов, которые вращаются вокруг одной точки, являющейся их общим центром. При вращении этих кругов любые произвольно взятые понятия, соединяясь между собой, образуют всевозможные комбинации. Это совершается легко, чисто механически и затем показывается смысл или бессмыслица полученных комбинаций. В этом Луллий видит всеобщее руководство для открытия всего, что о любом предмете можно исследовать, определять, различать и доказывать. Таким чисто механическим методом, по мнению Луллия, могут быть построены все науки, и этот метод якобы в силах разрешить все научные проблемы. У Луллия было много последователей, уверовавших, что им найден универсальный ключ к решению всех научных вопросов.

Вплоть до середины 18 века луллитская доктрина пользовалась неизменным успехом. Но даже переведенная в 1634 году на французский язык, она оставалась недооцененной логиками. Лейбниц, к примеру, заявит позже, что "это лишь слабая тень настоящего искусства комбинаторики, от которого она также далека, как фанфарон от солидного ученого". Чарльз Пирс без обиняков заявит, что идеи Луллия просто абсурдны. Однако если не выдергивать их из исторического контекста и не оценивать с точки зрения сегодняшних достижений логики, то станет очевидной заслуга Луллия в деле систематического использования символизма.

С XIV в. начинается третий период схоластики — период разложения и упадка средневекового мировоззрения и схоластической философии.

Виднейшим схоластиком первой половины XIV в. был Уильям Оккам. Он возрождает номинализм, признавая реальностью только единичные вещи и считая универсалии просто понятиями человеческого мышления.

Сила Оккама — в его критике схоластических логических приемов, плодивших без меры всякого рода «сущности» путем всевозможных тончайших дистинкций[10]. Против этого Оккам выдвигает свое знаменитое положение: «не следует без нужды умножать сущности». На этом положении он строит свое опровержение реализма.

Та новая форма, которую придал Оккам номинализму, носит название «терминизм», или «интенционализм». Его терминизм имеет родство с древним стоическим концептуализмом и предвосхищает логику Гоббса, в частности учение последнего об «исчислении понятий». Оккам отвергает реализм за гипостазирование абстракций, за превращение их в реальные сущности. Он говорит, что совершенно достаточно признавать реальное существование только единичных вещей (singularia) и что признание существования «универсальных вещей» (res universales) есть пустая затея. Из того, что мы познаем посредством общих понятий, отнюдь не следует, чтобы реально существовало общее как таковое. Универсалии выражают собой то сходное, что имеется в единичных вещах.

XIV и XV вв. в Западной Европе являются периодом поздней схоластики, временем разложения схоластической философии. Схоластика постепенно мельчает и вырождается. Идет борьба между следующими школами — томистами, скотистами, оккамистами и аверроистами. Появляются и попытки примирить взгляды борющихся школ. Наряду с естественнонаучными исследованиями в школе Оккама зарождается скептицизм, представителем которого является Николай Отрекурийский. Он выступил с критикой понятий субстанции и причинности, явившись таким образом предшественником Юма в этом вопросе. Он признает самодостоверность фактов сознания, но ставит под вопрос существование материальной и духовной субстанций. Причинность он сводит к эмпирически наблюдаемой постоянной последовательности двух явлений. Наивысшим принципом логики он признает закон противоречия.

Средневековые западноевропейские логики открыли многие известные теперь законы логики высказываний, которая составляла основу их теории дедукции и которая, как и у стоиков, считалась более общей, чем аристотелевская силлогистика. Были даже попытки практического использования логики — это и создание Альбертом Великим «робота», Раймондом Луллием — «логической машины» и т. п.

Заключение

Уже в первые века нашей эры в недрах рабовладельческого общества начинает зарождаться и постепенно развиваться феодальный способ производства.

Пришедшая на смену рабовладельческой общественно-экономической формации феодальная была более прогрессивной, как в отношении развития производительных сил (особенно в области сельского хозяйства), так и в области производственных отношений. В буржуазной исторической науке установился ошибочный взгляд на эпоху феодализма как на время упадка культуры после высокого расцвета ее в античном рабовладельческом обществе. На средневековье стали смотреть как на остановку в развитии человечества, как на регресс и перерыв в развитии. В действительности же феодализм представлял собой прогресс по сравнению с рабовладельческим строем, как по способу производства, так и в отношении развития культуры. Но в период феодализма развитие материальной и духовной культуры шло чрезвычайно медленными темпами, особенно на первой стадии его развития.

Идеология феодального общества была религиозно-христианской в Европе и преимущественно мусульманской на Ближнем и Среднем Востоке. Образование в основном стало монополией духовенства. Главной и высшей наукой признавалась теология. Философия и, в частности, логика были поставлены на службу религии. Основной задачей логики в это время являлись обоснование догматов религии, доказательство бытия бога, сотворения мира, бессмертия человеческой души.

В эпоху феодализма господствует аристотелевская логика. Она оказалась наиболее пригодной для идеологической борьбы в феодальном обществе.

Религиозная идеология феодального общества основывалась на авторитете священного писания (Библии, Корана). Догмы религии признавались абсолютными истинами. На свободную мысль, на искание истины был наложен запрет. Задачи науки были ограничены доказательством уже известных положений и полемикой против инакомыслящих. Для этой цели и была использована логика Аристотеля, но не в подлинном ее виде, а в преобразованном в духе схоластики и формализма. Было написано несметное число комментариев на логику Аристотеля и комментариев на эти комментарии. В итоге из логики Аристотеля была практически исключена ее материалистическая сторона.

Что касается того нового, что внесла схоластика в разработку вопросов логики помимо бесчисленных вариаций реализма и номинализма, то оно заключалось в двух добавлениях к античной логике: во-первых, в учении «о свойствах терминов» (суппозиции и др.) и, во-вторых, в мнемотехнической обработке аристотелевской силлогистики, в создании таких названий модусов категорического силлогизма, которые заключали в себе указания на правила сведения к модусам первой фигуры модусов остальных фигур.

Схоластическая логика ставила себе задачу вооружать искусством, доказывать и опровергать, но не преследовала цели научить приемам открытия новых научных истин. Исключение составляло «великое искусство» комбинирования понятий, изобретенное Луллием, которое претендовало быть искусством открытия (ars inveniendi) новых истин. «Великое искусство» Луллия находило себе последователей даже за пределами эпохи схоластики. Им занимались Агриппа, Джордано Бруно и другие деятели эпохи Ренессанса. Оно оказало влияние и на Лейбница (на его идею «универсальной науки»), на развившуюся в новое время математическую логику и на изобретателей «логических машин».

Историческая заслуга схоластической логики заключалась в том сугубом внимании, которое она уделяла точности понятий, выяснению их содержания, значению терминов и их логических соотношений («суппозиций»). Но в разработке этих вопросов схоластическая логика впала в крайности, нагромоздив тончайшие неудобоприменимые различения понятий и терминов. Раздув до невероятных размеров формальные различения понятий, схоластика фактически придала формальным различиям реальный смысл.

Библиография

1. Беркова В.Ф., Яскевич Я.С., История логики. М., И-во: «Новое знание», 2001г.

2. Маковельский А.О. История логики. М., И-во: «Кучково поле», 2004г.

3. Гетманова В.И. Логика для юристов. М., И-во: «ОМЕГА-Л», 2003г.

4. Дарио Антисери и Джованни Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Книга 2. Средневековье. Спб., И-во: «Петрополис», 1996г.

5. Кобзарь В.И. Логика в вопросах и ответах. М., И-во: «Феникс», 2010г.

6. Никифоров А.Н. Книга по логике, общедоступная и увлекательная. М., ИД «Городец», 2006г.

7. Ивин А.А., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М., ГИЦ «ВЛАДОС», 1997г.

[1] Словом «топика» обозначают один из разделов риторики.

[2] Несторианство — христологическое учение, традиционно приписываемое Несторию, Архиепископу Константинополя (428—431) и осуждённое как ересь на византийском Эфесском соборе в 431 году.

[3] Монофизи́тство (от греч. мьнпт — «один, единственный» цэуйт — «природа, естество») — направление в христианстве, постулирующие наличие у Христа только одной природы (естества) вопреки принятой на Халкидонском Соборе православной позиции, разделяемой также католицизмом и протестантизмом, о двойственности природы Христа — диофизитству.

[4]Сигнификация - создание и употребление людьми знаков общения, придание им определенных значений и смыслов.

[5] Суппозиция-(от лат. suppositio - подкладывание, подмена) - использовалось средневековыми логиками для обозначения разных употреблений термина.

[6] Эмана́ция (лат. Emanatio — истечение, распространение): Эманация — истечение чего-либо откуда-либо, появление чего-либо в результате выделения из чего-либо более сложного; то что возникло, появилось в результате такого истечения. Эманация — в философии, концептуальный термин, означающий происхождение Универсума (вселенной) посредством истечения его из запредельного первоначала, Единого (Божества).

[7] цит. Владиславлев М. И.  Логика. Обозрение индуктивных и дедуктивных приемов мышления... СПб., 1872. С. 78

[8] в 1276 стал папой под именем Иоанн XXI.

[9] предикабилии(лат. praedicabilia, от praedico - извещаю, высказываю), понятия др.-греч. и схоластич. логики, выражающие типы сказуемых в суждениях (т. е. предикатов).

[10] Дистинкция (от лат.distinctio — различение) — фигура речи (троп; стилистическая фигура протяжённости), через которую обозначается акт познания, отражающий объективное различие между реальными предметами и элементами сознания («У кого нет в жизни ничего милее жизни, тот не в силах вести достойный образ жизни»).

В формальной логике дистинкция — один из логических приёмов, которые можно использовать вместо определения