Особенности философии Платона

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Особенности философии Платона

Особенности философии Платона

Содержание

Введение

1 Идеи элитологии в современной Платона философии

2 О политическом идеале Платона

3 Политическая программа Платона

Заключение

Список литературы

Введение

Платон был учеником Сократа. Его настоящее имя Аристокл, Платон же — прозвище, но именно под этим прозвищем он и известен в мире как великий греческий философ, оказавший огромное влияние на европейскую культуру. Он родился в 326 г. до н.э., происходил из знатного рода, получил хорошее образование, путешествовал.

Платон обладал большим литературным даром. Свои философские произведения он писал в форме диалогов, участники которых обсуждали различные проблемы. Умер Платон в 347 г. до н.э.

Вслед за элеатами и Сократом Платон исходит из существования вечного и неизменного бытия как олицетворения единства мира. Такое бытие, рассуждает философ, должно существовать, иначе, как бы мы могли иметь общие для всех или, по крайней мере, для многих суждения о красоте, добре, справедливости и т.п. Ведь когда мы оцениваем какую-то вещь как красивую, мы должны иметь какой-то масштаб, какое-то мерило красоты, т.е. абсолютную (а не относительную), вечную (а не временную) красоту. То же относится к добру, истине, справедливости. Вот эти идеалы и есть подлинное, действительное бытие. Это целый мир эйдосов (идей). Они существуют реально, независимо от человеческого сознания и представляют собой «бесцветную, бесформенную и неосязаемую сущность». Платон указывает и место их нахождения — «наднебесное пространство».

Цель работы – изучить особенности философии Платона.

Задачи работы – обозначить идею этологии в современной философии Платона; проанализировать политический идеал Платона; охарактеризовать политическую программу Платона.

1 Идеи элитологии в современной философии Платона

Философия как категория духовной избранности имеет глубокие исторические корни. Так, ещё Хрисипп из Сол утверждал, что если бы он делал, как все, он не был бы философом. Диоген Лаэртский далее продолжает: "О себе он был такого высокого мнения, что на чей-то вопрос: "Кому поручить мне /воспитание/ сына?" - он ответил: "Мне: ведь если бы я считал, что кто-то есть лучше меня, то я сам бы пошел к нему за философией". Вот почему о нем говорили: Он лишь с умом; все другие безумными тенями веют" (Диоген Лаэртский.VII.183 и далее). Сам Диоген характеризует Хрисиппа как видного человека в философии, который отличался большим дарованием и всесторонней остротой ума. Элитизм философии, по мнению Хрисиппа, выражается в тайном знании посвященных. Тот, кто разглашает эти тайны, совершает кощунство. Философ, таким образом, выступает как хранитель этого эзотеризма, а сама философия - элитологией, специализирующейся на собирании и развитии "стратегической информации".

Близка к рассуждениям Хрисиппа и точка зрения Гераклита из Эфеса, который постиг философию через познание самого себя и самообразование: "Все дурное выбросил из головы" и "избежал порока пресыщения, зависти и спеси". Его книга "О природе" специально была написана эзотерическим ("темным") языком, чтобы доступ к ней имели лишь способные и чтобы обнародование не сделало ее открытой для прозрения[1].

Идея избранности философии могла поэтому базироваться только лишь на одной доктрине эзотеризма. Она заключалась в том, что только качество знаний выделяет философа из толпы. А так как именно знания и составляют со-знание человека, то проблема избранности философии - это проблема элитарного сознания, а точнее, проблема достоинства такого вида сознания. Поэтому, для того чтобы философия пользовалась большим почтением среди людей, философам нельзя открывать свои тайны на посмеяние толпе (Аристотель). Быть может именно этим, в первую очередь, и объясняется поведение Гераклита: "Возненавидев людей, - пишет Диоген, - он удалился и жил в горах, кормясь быльем и травами"[2].

Философия избранности не является открытием одного только Платона. Он, правда, явился самым полным ее выразителем античной эпохи, но отдельные элементы этого направления мы без труда находим в философии его великих предшественников и современников, таких, как Пифагор, Гераклит Эфеский, Сократ, Демокрит, Антисфен, Диоген Синопский, Аристотель...

а) Философия избранности "пифагорейского ордена".

Названная нами "теория совершенства" Пифагора (ок.584, остров Самос, - ок.500 до н.э. Кротон, Южная Италия), по-видимому, была им изложена в упомянутом Диогеном Лаэртским трактате "О воспитании" (VIII,7). Опираясь на открытый им закон троичности, Пифагор утверждал о существовании трех миров (естественного, человеческого и божественного), которые взаимно поддерживая и определяя друг друга, исполняют вселенскую драму двойным движением - нисходящим и восходящим. Пифагор учил, что еще на земле человек имеет возможность очиститься и освободиться от пороков своего естественного бытия путем тройного посвящения. Дело посвящения состоит в приближении к великому Существу, в уподоблении Ему, в возможном усовершенствовании, и в господстве над всеми вещами посредством разума.

Тайный Союз или Орден пифагорейцев в Кротоне был основан на эзотерическом учении Пифагора и жесткой системе индивидуального отбора кандидатов - совершенных и посвященных в это учение. Оставляя в стороне основные догматы пифагорейской философии, особо выделим "теорию совершенства", антропологическую по своей сути и иерархическую по своему характеру[3].

Посященность в эзотерическое учение в Ордене имело несколько ступеней: I) подготовительная ступень (психологическая и педагогическая адаптация новобранца); II) ступень очищения или катарсис (Учение чисел и Теогония); III) ступень совершенства (Космология, Психология, теория эволюции души) и, наконец, IV) ступень Эпифания (обозрение с высоты) - состояние совершенства в которой посвященный, соединив свою душу с Богом, созерцает полноту Истины.

Различия, которые Пифагор видит в людях, происходят, по его мнению, или от первоначальной сущности индивидов, или от ступени, достигнутой ими духовной эволюции. С этой последней точки зрения всех людей можно распределить на четыре класса, которые заключают в себе все бесчисленные подразделения и отличия.

I. У огромного большинства людей воля вызывается преимущественно телесными потребностями. Их можно назвать "действующими по инстинкту". Они способны не только на физические работы, но и на творческую деятельность разума в пределах физического мира, в области торговли и промышленности и всякой практической деятельности.

II. На второй ступени человеческого развития воля, а следовательно и сознание, сосредоточены в душевном мире, т.е. в области чувствования, воздействующего на интеллект. Люди этой категории действуют под влиянием "одушевления" или "страсти". По своему темпераменту они способны стать воинами, артистами или поэтами. Большинство литераторов и ученых принадлежат также к этому разряду. Ибо они живут в условных идеях, направляемых страстями или ограниченных узким кругозором и не поднимаются до чистой Идеи, до всеобъемлющего миропонимания.

III. Третий, несравненно более редкий разряд людей, воля которых сосредотачивается главным образом в чистом разуме, освобожденном от влияния страстей и от границ материи, что и придает понятиям этих людей всеобъемлющий характер. Это люди, действующие под влиянием интеллекта. Из их рядов выходят общественные деятели, поэты высшего разряда и, в особенности истинные философы и мудрецы, те, которые, по Пифагору, должны управлять человечеством. В этих людях страсть не погасла, так как без нее ничто не совершается на земле, и она представляет собой силу огня или электричества в нравственном мире. Страсти у них служат разуму, между тем, как в предшествующей категории разум бывает, по большей части, слугой страстей.

IV. Самой высший человеческий идеал осуществляется в четвертом разряде, где к господству разума над душой и над инстинктом присоединяется господство воли над всем существом человека. Покорив всю свою природу и овладев всеми своими способностями, человек приобретает великое могущество. Благодаря могучей силе сосредоточения, воля такого победившего человека, действуя на других, приобретает почти безграничную власть. Такие люди носили разные имена в истории. Это адепты, великие посвященные, высшие гения, которые содействовали

преображению человечества. Они рождаются так редко, что их можно сосчитать в истории человечества. Эта последняя категория не подлежит обычной нравственной мерке, поскольку они сами являются законодателями морали. Идея эта - идея сверхчеловека - будет впоследствии развита в философии Платона и Ф.Ницше. Приведенная же классификация людей соответствует четырем ступеням пифагорейского посвящения и составляет основу всех последующих эзотерических посвящений вплоть до первых франмасонов.

б) Элитологическая концепция Гераклита Эфесского.

Классическим образцом раннего древнегреческой диалектики является философия Гераклита Эфесского (ок.540 - ок.480 и 474 гг. до н.э.). В первую очередь, элитологию интересует политическое учение философа, как предшественника афинской школы элитологов. Гераклит – аристократ по рождению и по своим политическим взглядам. Он враждебно относится к демократической власти, пришедшей в его родной город на смену власти старинной родовой аристократии. Гераклит происходил из царского рода Катридов. Однако в то время уже не только не мог притязать на связанные с его родословной привилегии, но и по собственной воле отказался от тех привилегий, которые все еще выпадали на долю представителей свергнутых царских родов или потомков аристократов. Гераклит отказался от царского сана, по сути дела уже номинального, уступив его своему брату, и поселился при храме Артемиды Эфесской. В те времена ученые, философы нередко селились при храмах, которые охотно предоставляли мудрецам жилище. Гераклита современники порой считали дерзким, надменным человеком, не удосуживающимся разъяснять свои мысли-загадки, мысли-шифры. Иногда стиль и направленность размышлений Гераклита ставят в прямую связь с его происхождением из царского рода; отсюда якобы его презрение к толпе, к большинству, к демократии и демократизму в целом. Частой темой в его политических и гносеологических размышлениях является проблема - "мудрец и толпа".

Немногих "наилучших" он выделяет совсем не по знатному происхождению, тем более не из-за богатства. Если в "темных" философских рассуждениях Гераклита и есть ясные, однозначные суждения, то они касаются определенности выбора между материальными благами, богатством и духовными ценностями, нравственным, духовным возвышением. Гераклит, безусловно, на стороне тех, кто делает выбор в пользу ценностей духа и добра. С нескрываемым осуждением относится он к людям, стяжающим материальные блага и богатства, неумеренным в удовлетворении своих желаний: "Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу - бренным вещам, а большинство обжирается как скоты". Характерной для него иронией проникнуты следующие слова Гераклита: "Ищущие золото много земли перекапывают, а находят - мало"[4].

2 О политическом идеале Платона

Идеал совершенного политического строя, как он выражен в диалоге "Государство", носит в себе яркую печать всего миросозерцания Платона в его цельности. Поэтому было бы глубоко ошибочно и бесплодно изучать "Государство" в отрыве от основных предпосылок общей философской системы Платона.

История философии знает различные истолкования платоновой мысли. Учения великих мыслителей отличаются особой живой эластичностью, характерным многообразием ведущих к ним путей. Различные подходы к ним открывают различные черты их обликов. Кант Шопенгауэра не есть Кант Гегеля и Платон Наторпа не есть Платон Вл. Соловьева или С.Трубецкого. "Исторический" же Кант или "исторический" Платон стали как бы своего рода "вещью в себе" в смысле "пограничного понятия", вечной заданности, направляющей познание, но никогда в нем не исчерпывающейся. Ибо гений неисчерпаем.

Изучение системы Платона и разнообразных ее истолкований подтверждает впечатление необозримого духовного богатства, в ней заключенного. На рубеже нынешнего века немецкая марбургская школа выступила с попыткой обосновать новое понимание платонизма, истолковать его в смысле чисто логического рационализма или систематизированной методики понятий. Эта попытка, предпринятая во всеоружии современной научно-философской техники, осветила в новом аспекте платонову мысль, доселе творчески оплодотворяющую философские искания и достижения. Но вряд ли, однако, сведение всего платонизма к теоретико-познавательной проблематике может быть признано отвечающим его основным устремлениям. И уже, во всяком случае, в односторонних гносеологических категориях невозможно уместить всей полноты гениальных откровений творца "Федра", "Пира", "Федона" и "Государства"...

В учении об идеях, центральном для Платона, своеобразно пересекаются элейско-сократовские и гераклито-протагоровские пути греческой философии. Критика эмпирии дана в нем одновременно с утверждением незыблемых основ подлинного бытия и непререкаемых начал жизненного долженствования. Метафизические элементы из этого учения так же неустранимы, как и логические. Одна и та же метафизика создала и этику "Федона", и эротику "Пира", и политику "Государства". Какова же эта метафизика?

"Надо различать: то, что всегда есть и никогда не рождается, и то, что рождается и умирает, но никогда воистину не есть; первое постигается при помощи разума, путем мышления, как всегда тождественное в самом себе, а второе сознается в форме мнения, при посредстве неразумного чувства, как нечто возникающее и уничтожающееся, но никогда не существующее истинно". Так гласит знаменитый текст "Тимея".

Это учение о "двух мирах" и заповедной грани между ними - основоположно для Платона. С одной стороны, умственному взору философа предстоял мир чистых первообразов, сливающихся в "умном солнце", неподвижном Благе; с другой стороны - гераклитов поток всеобщего течения, становления. Оба мира были для него несомненны, только реальность-то их казалась ему различной: с одной стороны, несомненность истинно сущего, достоверность подлинного бытия, с другой стороны, наличность призрака, существование хронического обмана, в лучшем случае, тени, ложно выдающей себя за нечто самостоятельное.

Этим онтологически разнокачественным мирам соответствуют, как видно из приведенной цитаты, и два разнородные способа познания: один мир постигается разумом, душой, другой - чувствами, телом. Что в бытии дано как двойственность идеи и явления, то в познании - различие понятия и представления. Отсюда классические характеристики: "душа всего более походит на божественное, бессмертное умопостигаемое, однородное, неразрушимое, всегда неизменное в самом себе; тело же всего более походит на человеческое, смертное, многообразное, умом непостижимое, разрушимое, вечно изменяющееся в самом себе".

Это миропонимание, основное, господствующее у Платона, можно вслед за Вл. Соловьевым назвать " отрешенным идеализмом". Признаются два плана бытия, чуждые друг другу по самому своему существу. Нельзя сказать, чтобы между ними не было совсем ничего общего. Душа причастна сфере идей, она есть как бы окно из мира бывания в мир бытия, или, иначе, дитя мира бытия, затерянное в мире бывания. Но между этими двумя "мирами" есть одна роковая преграда, разрушить которую бессилен платонизм: мир сущего абсолютно исключает из себя начало телесности, плоти, материи, между тем как именно это начало обусловливает собой возможность мира явлений. Царство истинно сущего признается замкнутой, самозавершенной областью чистого, отвлеченного духа, отрицающего телесность в самой ее основе. Вместе с тем, идеям сообщается неподвижность, лишающая их путей воздействия на явления, непросветленность которых становится тем самым безнадежной: Бог Платона - "существо простое и всего менее выходящее из своего собственного образа".

Истинно сущее неописуемо положительными определениями. Как Божество "отрицательного богословия", оно отрешено от всяческих качеств. Это - "бесцветная, бесформенная, неосязаемая истинная действительность, созерцаемая только одним руководителем души разумом, составляющая предмет истинного знания". Это - место благородное, чистое, невидимое, место божественное, бессмертное, разумное". Мир же эмпирический есть мир текучий, конкретный, чувственно воспринимаемый во всем многообразии его случайных качеств, подвластный мнению ("доксе"). Его основа - материя, "род трудный и темный, род едва вероятный... восприемница для всякого рождения, как бы кормилица", бездушное лоно вещей, - чистая материя, которую комментаторы отождествляют с пустым, математическим пространством.

В конце концов получается, что не совсем даже правильно говорить о двух мирах в системе Платона. В сущности, есть лишь один мир, бесцветный, неподвижный, неосязаемый, - "существует и прекрасное само по себе, и благое, и великое, и все тому подобное", - один мир вечных и совершенных идей, - а здешний наш красочный, разнообразный, многоцветный эмпирический мир есть только плод какой-то противоестественной смеси между бытием и небытием, между тем истинным миром, с одной стороны, и неизвестно откуда взявшейся беспредельной материей, источником всяческой дробности и расщепленности, началом всякой изменчивости, отрицательной средой действия идей - с другой. На всем, что присуще "смертным", горит печать этих двух начал. И смысл разумной, праведной жизни в том и состоит, чтобы постепенно приобщаться миру истинно сущего, освобождаясь тем самым от хаотической власти материи, самая стихия которой, иррациональная и темная, может быть уловлена нами лишь путем какого-то смутного, "незаконнорожденного суждения"...

Отсюда нравственный императив отрешенного идеализма, основной завет платоновой этики гласит: стремись к отделению души от тела, к "уничижению тела", к умиранию, к смерти.

Платонизм весь насыщен глубочайшим нравственным пафосом, неукротимой нравственной думой. Именно в области практической философии сосредоточен фокус его идейной устремленности. Как и Сократ, Платон был и хотел быть учителем жизни, философом жизненного смысла и живой правды. Но еще полнее и проникновеннее, чем Сократ, усматривал он связь между Истиной и Добром, между знанием сущего и уразумением пути правильного поведения, между "сущностью вещей" и "человеческими делами". Его этико-философское учение по содержанию своему есть итог и венец его метафизических и теоретико-познавательных изысканий. Тем глубже и целостней проникнута вся его система единством "отрешенно-идеалистического" миросозерцания.

Тело - цепи, тюрьма души и только. Тело - помеха знанию, источник тьмы и блуждания в неведении. "Когда душа вместе с телом и пытается что-либо рассмотреть, тело вводит ее в заблуждение... Из-за тела нам никогда не удается ни о чем даже поразмыслить". Но кроме того или, вернее вследствие того, что оно - ложь, оно также - источник страданий, бедствий, всяческих зол. "Только тело и присущие ему страсти порождают войны, восстания, бои; ибо все войны ведутся из-за приобретения денег, а деньги мы вынуждены приобретать ради тела, рабствуя перед ним". Душа, приковывающая себя к телу крепкими узами, становится "обремененной, тяжелой, землистой и зримой". Печален жребий такой, пропитанной телом, нечистой души: даже и по смерти человека, расставшись с плотью, "она блуждает, как говорится в предании, на кладбищах у могил, где будто бы бывают видимы какие-то тенеобразные привидения душ; в таких именно образах являются эти души, так как они не вполне освободились от тела, но, будучи причастны к зримому, могут быть и зримы". И смерть не спасет их от скверны; и не уйдут они от новых воплощений, от колеса рождений и смертей.

Если так, то задача нравственной деятельности сводится не к установлению известного положительного соотношения между началом телесности и началом духа, не к преображению мира явлений, не к одухотворению материи, а, напротив, к полному разрыву между духом и плотью, к освобождению от плоти, как начала, миру подлинно сущего абсолютно чуждого. И, в то же время, такое освобождение меньше всего осуществимо средствами внешними - путем физического самоубийства: не безумным посягательством на мировой порядок и божественное предначертание, а лишь умудренным очистительным подвигом, органическим духовным перерождением достигается желанная цель.

Высшее, гениальное выражение этика отрешенного идеализма получает в диалоге "Федон". Там, как известно, изображен умирающий в темнице Сократ, в предсмертной беседе, в своей "лебединой песне" открывающий ученикам своим пути истинно мудрой жизни и утверждающий бессмертие, вернее, вечность человеческой души.

Чувства, чувственность - опасная трясина для мысли, живущей истиной. "Тело наполняет нас вожделениями, страхами, всякого рода призраками, пустяками... Всякое наслаждение, всякая горесть как бы гвоздем пригвождает и прикрепляет душу к телу, делает душу имеющей вид тела, так как она воображает, будто все то, что говорит тело, истина". Вывод ясен: значит, нужно очиститься от тела, освободить от него душу. "Очищение... состоит в том, чтобы ... как можно более душу отделять от тела, приучить ее собираться и сосредоточиваться самой по себе, независимо от тела, и поселить ее, по мере возможности, и в настоящей, и в будущей жизни одну самое по себе, освобожденную от тела будто от оков".

Сосредоточение души есть обращенность ее к предмету знания. Сначала этот предмет - она сама: познай самого себя! Затем, совершенствуясь самопознанием, углубляя его, она обращается к уразумению сущностей. Душа очищается, познавая, любя мудрость, философствуя. Приобщаясь знанию, она отрешается от неверного, переменчивого мира явлений. И чем крепче прикрепляется к философии, тем надежней отрывается от тела, спасается от обмана и зла. "Рассуждает душа - учит платоновский Сократ, - разумеется, лучше всего тогда, когда ничто ее не смущает - ни зрение, ни слух, ни страдание, ни наслаждение какое-либо, - когда она, простившись с телом, становится сама собой и, по мере возможности, не обращаясь и не соприкасаясь с телом, стремится к сущему".

Если ближе всего к истине отрешенная от тела душа и если лучший путь отрешения от тела состоит в практике познания, в действенной любви к мудрости, - ясно, что не только любителем, но и любимцем истины оказывается философ. "Деятельность философа направлена не на тело; по мере возможности, она далека от него и направлена в сторону души".

Философия - очищение, "катарзис", возносящий душу к сущему. И вся жизнь философа - сплошной подвиг освобождения от обманчивой власти явлений, методическое преодоление чувственного и зримого ради умопостигаемого и невидимого. Разоблачая разумом призрачность внешних чувств и их показаний, философ и в жизни своей "воздерживается от всех телесных страстей и не поддается им". Нравственно-метафизический смысл его земного существования - в очищении души от гнета чувственных состояний, - наслаждений, горестей, страха, - в непрерывном благостном умирании.

3 Политическая программа Платона

Проанализировав платоновскую социологию, нетрудно представить его политическую программу. Основные требования Платона можно выразить одной из следующих формул, первая из которых соответствует его идеалистической теории изменения и покоя, вторая — его натурализму. Идеалистическая формула такова: «Задержите все политические перемены!» Перемены — зло, покой божественен 1. Задержать все перемены можно в том случае, если государство создано как точная копия его оригинала, т. е. формы или идеи города-государства. Если бы нас спросили, как этого достичь, мы могли бы ответить натуралистической формулой: «Назад к природе!» Назад к подлинному государству наших праотцов, самому древнему государству, построенному в соответствии с человеческой природой и потому стабильному. Назад к родовой патриархии времен, предшествовавших упадку, назад к естественному классовому господству немногих мудрых над многими невежественными.

Основные элементы политической программы Платона:

A) Строгое разделение на классы, т. е. правящий класс, состоящий из пастухов и сторожевых псов, следует строго отделить от человеческого стада.

B) Отождествление судьбы государства с судьбой правящего класса. Исключительный интерес к этому классу и его единству. Содействие этому единству, жесткие правила взращивания этого класса и получения им образования. Надзор за интересами членов правящего класса, коллективизация, обобществление этих интересов.

Из этих основных элементов могут быть выведены остальные, например, такие, как:

C) Правящий класс обладает монополией на такие вещи как военная доблесть и выучка, право на ношение оружия и получение любого рода образования. Однако он совершенно устранен из экономической деятельности и, тем более, не должен зарабатывать деньги.

D) Вся интеллектуальная деятельность правящего класса должна подвергаться цензуре. Непрерывно должна вестись пропаганда, формирующая сознание представителей этого класса по единому образцу. Все нововведения в образовании, законодательстве и религии следует предотвращать или по давлять.

E) Государство должно быть самодостаточным. Его целью должна быть экономическая автаркия: ведь иначе правители или будут зависеть от торговцев, или сами станут торговцами. Первая альтернатива подорвала бы их власть, вторая — их единство и стабильность государства.

Эту программу вполне можно назвать тоталитаристской. И конечно же, она основывается на историцистской социологии.

Однако разве этим все сказано о политической программе Платона? Разве нет в его программе черт или элементов не тоталитаристских, не основанных на историцизме? А как же присущее Платону страстное желание блага и красоты? А как же его любовь к мудрости и истине? Разве он не требовал, чтобы правили мудрецы, философы? Разве он не надеялся наделить граждан своего государства добродетелью и сделать их счастливыми? И разве он не требовал, чтобы государство основывалось на справедливости? Даже те, кто критикует Платона, верят, что его политическое учение, чем-то напоминающее современный тоталитаризм, явно отличается от него по своим целям: ведь Платон стремился к счастью граждан и к власти справедливости. Например, Р. Кроссман, критическая установка которого видна в замечании о том, что «философия Платона — наиболее яростная и основательная из всех известных в истории нападок на либеральные идеи» 2, по-видимому, все еще верит, что план Платона состоял в «построении совершенного государства, каждый гражданин которого был бы действительно счастлив». Другой пример — это Ч. Джоуд, который довольно глубоко анализирует сходство платоновской программы и фашизма, однако при этом утверждает, что между ними имеются и фундаментальные отличия: ведь в платоновском наилучшем государстве «обычный человек... достигает того счастья, которое соответствует его природе», а, кроме того, это государство построено на идеях «абсолютного блага и абсолютной справедливости».

Несмотря на подобные доводы, я считаю, что в нравственном отношении политическая программа Платона не вы ходит за рамки тоталитаризма и в своей основе тождественна ему.

Идеализацией великого идеалиста пронизаны не только интерпретации, но и переводы работ Платона. Режущие ухо замечания Платона, которые не соответствовали взглядам того или иного переводчика на то, что полагается говорить гуманисту, часто или смягчались или понимались неверно. Эта тенденция начинается с английского перевода названия диалога Платона «Государство» — «Republic». Едва увидев этот заголовок, можно подумать, что автор, должно быть, либерал, если не революционер. Однако «Republic» — это просто английский вариант латинского перевода греческого слова, которое вовсе не предполагает такого рода ассоциаций и которое правильнее было бы перевести как «Конституция», «Город-государство» или «Государство». Несомненно, тра диционный английский перевод названия этого диалога — «Republic» — немало содействовал общему убеждению, что Платон не мог быть реакционером.

Принимая во внимание все то, что Платон говорит о Благе, Справедливости и других идеях, мне следует защитить мой тезис о том, что его политические требования чисто тоталитарны и антигуманны. Для того, чтобы провести эту защиту, я прерву свой анализ историцизма и на протяжении следующих четырех глав сосредоточусь на критическом рас смотрении этических идей Платона и определении их места в его политических требованиях. В настоящей главе я исследую идею Справедливости, в трех следующих — учение о том, что править должны мудрейшие и лучшие, а также проанализирую идеи Истины, Мудрости, Блага и Красоты[5].

Заключение

Как уже говорилось, попытки Платона предпринять усилия в направлении осуществления замысла идеального государства потерпели неудачу. Он и сам понимал, что осуществление его проекта сомнительно. Ему принадлежат слова: «...Всему указанному сейчас, вряд ли когда-нибудь выпадет удобный случай для осуществления... Вряд ли найдутся люди, которые будут довольны подобным устройством общества и которые в течение всей жизни станут соблюдать установленную умеренность в имуществе и рождении детей..., или люди, которые не обладали бы золотом и всем тем, что будет запрещено законодателем. К тому же это срединное положение страны и города, это кругообразное расположение жилищ! Все это точно рассказ о сновидении».

Платон пытался ослабить свои требования и выдвигал идею создания государств, более или менее близких идеалу. Первым среди них он называл аристократию (в форме республики или монархии), затем шла демократия (власть честолюбцев), далее олигархия (власть немногих богатых). Наиболее удалены от идеала — демократия и тирания.

У Платона уже в силу самой формы его произведении — диалога — нет систематического изложения его учения. Хотя, в отличие от своего учителя Сократа, он убежден, что знает истину и может ее сообщить, все же его философская система выстраивалась постепенно, в разных диалогах развивались разные ее составные части. В этом смысле Платон, так же, как и Сократ, делает акцент на процессе рассуждения, а не его результате.

Список литературы

1.           Курбатов В.И. История философии. Конспект. Ростов-на-Дону, Издательство «Феникс», 1997.

2.           Лавриненко В.Н. Философия. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.

3.           Философия / Под ред. В.Д. Губина. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002.

4.           Философия / Под ред. С.С. Буджанова. М.: Наука, 2004.

5.           Философия: Учебно-методическое пособие / Под ред. Н.Н. Винокуровой. Новосибирск: НГАУ, 2004.

[1] Философия / Под ред. С.С. Буджанова. М.: Наука, 2004. С. 184.

[2] Философия / Под ред. В.Д. Губина. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. С. 136.

[3] Философия: Учебно-методическое пособие / Под ред. Н.Н. Винокуровой. Новосибирск: НГАУ, 2004. С. 131.

[4] Лавриненко В.Н. Философия. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. С. 142.

[5] Курбатов В.И. История философии. Конспект. Ростов-на-Дону, Издательство «Феникс», 1997. С. 103.