Проблема свободы в творчестве экзистенциалистов

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Проблема свободы в творчестве экзистенциалистов

Проблема свободы в творчестве экзистенциалистов

Введение

Экзистенциализм (от позднелат. exsistentia – существование), – философское направление ХХ века, идеи которого получили широкое распространение во многих европейских странах, а также в США. Его основоположниками на Западе считаются немецкие философы Карл Ясперс (1883 – 1969) и Мартин Хайдеггер (1889 – 1976), французские философы Жан Поль Сартр (1905 – 1980), Габриэль Марсель (1889-1973), а также Моррис Мерло-Понти (1908-1961) и Альбер Камю (1913-1960). Главное в экзистенциальной философии – обращённость к человеку, к теме свободы. К экзистенциализму близки такие религиозно-философские течения, как персонализм и немецкая диалектическая теология.

Экзистенциализм возник и распространялся в периоды социального дискомфорта – после Первой и Второй мировых войн, при утверждении фашизма, когда возникла угроза существованию человечества, свободе, достоинству и неприкосновенности личности, в годы «холодной войны. Социальным источником философии экзистенциализма были те процессы социально-экономической, политической и духовной жизни буржуазного Запада, которые воплотились в различных формах отчуждения человека (феномен отчуждения в том, что собственная деятельность человека угнетает его, вместо того, чтобы он доминировал над ней). Получив наибольшее признание и популярность в середине ХХ века, экзистенциализм стал одним из самых влиятельных и продуктивных культурогенных факторов эпохи, он определял интеллектуально-духовные поиски широких слоёв интеллигенции, оказал сильное влияние на литературу и искусство. Немало представителей экзистенциализма, плодотворно работая также в области литературы, получили широкую известность и безусловное признание. Стоит отметить, что довольно часто экзистенциалисты прибегали к помощи литературы и драматургии для того, чтобы донести до общества свои взгляды и убеждения.

Для всех экзистенциалистических доктрин характерно убеждение в том, что единственной подлинной действительностью можно признать только бытие человеческой личности. Это бытие – начало и конец любого знания, и, прежде всего, философского. Человек сначала существует – думает, чувствует, живёт, а потом уже определяет себя в мире. Человек сам определяет свою сущность. Она находится не вне его, он сам определяет себя, хочет быть таким, а не иным. Человек стремится к своей индивидуальной цели, он творит себя, выбирает свою жизнь. «Человек должен постоянно делать себя человеком, его бытие есть постоянная постановка себя под вопрос, и он «должен быть тем, что он есть», а не «просто быть».[1]

Течение экзистенциализм делится на два направления: религиозное и атеистическое. К религиозному относятся Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов, Бубер, атеистическое представляют Хайдеггер, Сартр, Камю, Мерло-Понти. Именно творчество самых ярких представителей атеистического течения (Хайдеггер, Камю, Сартр) будет отслежено в данной работе.

Цель работы – дать характеристику творчеству данных экзистенциалистов, отследить их деятельность и эволюцию взглядов на различных этапах, исследовать основные положения их теорий. Важно также установить пути, с помощью которых философы пытались донести свои идеи до общества (обращались ли к науке, литературе, искусству), а так же попытаться понять, какие обстоятельства, в том числе и личные, какая общественная ситуация могла подвигнуть их на создание этих теорий.

Безусловно, человек стоит на первом месте во всех теориях экзистенциализма, но какие для этого были предпосылки и что отличает человека от всего другого? Какая в нём сущность и в чём смысл человеческого бытия?

1. Учение Жана-Поля Сартра о сущности свободы человеческих действий

Энциклопедии называют его философом и писателем, но такое определение не безупречно. Философ Хайдеггер считал его скорее писателем, чем философом, а вот писатель Набоков, напротив, скорее философом, нежели писателем. Но все, пожалуй, согласились бы с ёмким определением «мыслитель». А всякий мыслитель — это обязательно еще и в той или иной мере психолог, причем, что касается Сартра, то его принадлежность к психологической науке очевидна и бесспорна (просто не столь выделяется на фоне его литературных и общественных достижений). Экзистенциальное направление в психологии и психотерапии, за последние полвека завоевавшее огромную популярность, восходит к его представлениям о природе и назначении человека. А «Очерк теории эмоций», написанный Сартром в 1940 году, представляет собой один из наиболее значительных психологических трудов на эту тему. Большинство психологов Сартра не читали. Отчасти в этом виноват он сам — его труды доходчивыми не назовешь. Впрочем, его идеи не так уж абстрактны и непостижимы. Было время, когда ими бредили миллионы. И вполне можно изложить их в доступной форме. Не менее интересно рассмотреть, каков же тот человек, которому они пришли в голову.

Жан Поль Сартр родился 21 июня 1905 года в Париже. Он был единственным ребенком Жана Батиста Сартра, морского инженера, который умер от тропической лихорадки, когда мальчику не исполнилось и года, и Анн-Мари Сартр, урожденной Швейцер, — она происходила из семьи известных эльзасских ученых и была двоюродной сестрой Альберта Швейцера. Дед мальчика, профессор Шарль Швейцер, филолог-германист, основал в Париже институт современного языка. Сартр развивал атеистическую ветвь экзистенциализма. Окончив Эколь Нормаль, Сартр несколько лет преподавал философию в одном из лицеев Гавра. В 1933—1934 гг. стажировался в Германии, по возвращении во Францию занимался в Париже преподавательской деятельностью. Принимал активное участие в борьбе с немецким фашизмом. Сущность взглядов в целом совпадает с взглядами его немецких коллег. Сартр оказывается одним из кумиров студенческого движения, протестовавшего не только против «обуржуазившейся» культуры, но в значительной мере и против культуры вообще. Во всяком случае, бунтарские мотивы достаточно сильны в сартровском творчестве.

В 1964 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе «за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время». Сославшись на то, что он «не желает, чтобы его превращали в общественный институт», и, опасаясь, что статус нобелевского лауреата только помешает его радикальной политической деятельности, Сартр от премии отказался.

Попытки Сартра соединить экзистенциализм с марксизмом не увенчались успехом. Диалектика, взятая им односторонне, только как отрицание, негативна, и притом она ориентирована на сознание изолированного, трагически одинокого человека. Свобода же человека рассматривается им в духе полного индетерминизма. Она – «дыра в бытии», ибо человек таков, каким он себя свободно выбирает.

Хотя Сартр так и не пришёл к пониманию сущности теории марксизма, в качестве одной из ключевых он развивал идею «перманентной революции» как способа бегства людей от отчуждения, т.е. от тех буржуазных форм человеческого общежития, которые обрекают их на трагическое одиночество.[2]

Стоит отметить, что бытие человека, в центре которого помещена индивидуальная сущность, т.е. экзистенция, становится первоосновой мира. Здесь использована идея Канта, согласно которой мир мы видим сквозь призму человеческого сознания. Однако мир надо осваивать не только по мерке сознания и действия человека, на что указывает экзистенциализм, но ещё и по мерке самих вещей.[3]

Сартр чётко и недвусмысленно ставит по крайней мере два важнейших философских вопроса: существует ли «природа человека» и каково отношение «свободы человека» и «обстоятельств»? Понимание свободы выглядит у Сартра несколько своеобразным. Важнейшим принципом обоснования свободы является положение о том, что существование человека предшествует его сущности. И именно это, по его мнению, отличает человека от всего остального, ведь сущность любой вещи определена её происхождением: из семени вырастет растение, а книга предназначена для того, чтобы её читали. Сначала сущность, а затем – существование.[4]

С человеком дело обстоит иначе – он сначала существует, а затем определяет свою сущность. Её нельзя определить заранее, т.к. в момент возникновения человек есть ничто. Таким образом, он создаёт себя из ничего, а значит, он абсолютно свободен – «обречён на свободу». Человек, приговоренный быть свободным, несет на своих плечах всю тяжесть мира, человек, как определенный способ бытия, ответственный за мир и за себя самого. Человек видит себя таким, каким бы он хотел быть, он стремится к этому образу и, в сущности, является проектом, замыслом. Он нацелен на будущее, и все его действия являются его же личным выбором, и значит, нет никаких условий, при которых человек будет несвободен. Сартр допускает, что в различных жизненных ситуациях человек может быть ограничен обстоятельствами, которые детерминируют его действия. НО человек не только находится в ситуации, он образует её. По мнению Сартра, свобода выбора есть у каждого в любой ситуации. В этом смысле ответственность бытия тягостна, поскольку именно через бытие и существует мир; и поскольку бытие заставляет себя быть, какова бы не была ситуация, в которой оно находится, поскольку оно должно целиком принять ответственность за эту ситуацию, сколь ни была бы она враждебна или невыносима; человек должен принять ее с гордым сознанием того, что он ее автор, потому что худшие опасности и препятствия, которые могут касаться моей личности, обретают смысл только в свете моего проекта; они проявляются на основании того влечения, которым я являюсь. Поэтому бессмысленно жаловаться на что-либо, ведь ничто, нам чуждое, не может за нас решить, что мы испытываем, что мы переживаем или, чем мы являемся. Эта абсолютная ответственность не принимается откуда-то извне: она есть простое логическое следствие нашей свободы. То, что со мной происходит, происходит через меня самого, и мне не следовало бы ни огорчаться, ни бунтовать, ни смирятся. Все это мое; это надо понимать так, что я как человек всегда на высоте всего происходящего со мной, потому что все, что происходит с человеком из-за других людей, из-за него самого, может быть только человеческим. Самые жестокие ситуации, войны самые жестокие не создают нечеловеческого состояния вещей: не существует нечеловеческой ситуации; только через страх, бегство, обращения к магическому образу действия я решаюсь на нечеловеческое; но само это решение является человеческим, и я полностью несу за него ответственность. Так он утверждал в произведении «Экзистенциализм – это гуманизм»: «Квиетизм – позиция людей, Которые говорят: другие могут сделать то, чего не могу сделать я. Учение, которое я излагаю, прямо пропорционально квиетизму, ибо оно утверждает, что реальность – в действии. Оно даже идёт дальше и заявляет, что человек есть не что иное, как его проект самого себя. Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет. Он представляет собой, следовательно, не что иное, как совокупность своих поступков, не что иное, как собственную жизнь. Отсюда понятно, почему наше учение внушает ужас некоторым людям. Ведь у них зачастую нет иного способа переносить собственную несостоятельность, как с помощью рассуждения: «Обстоятельства были против меня, я стою гораздо большего. Правда, у меня не было большой любви или большой дружбы, но это только потому, что я не встретил мужчину или женщину, которые были бы их достойны. Я не написал хороших книг, но это потому, что у меня не было досуга. У меня не было детей, которым я мог бы себя посвятить, но это потому, что я не нашёл человека, с которым мог бы пройти по жизни. Во мне, стало быть, остаются в целости и сохранности множество неиспользованных способностей, склонностей и возможностей, которые придают мне значительно большую значимость, чем можно было бы судить только по моим поступкам». Однако в действительности, как считают экзистенциалисты, нет никакой любви, кроме той, что создаёт саму себя; нет никакой «возможной» любви, кроме той, которая в любви проявляется. Нет никакого гения, кроме того, который выражает себя в произведениях искусства».[5]

Таким образом, в нашей жизни нет несчастных случаев; социальное бытие, которое внезапно раздражается и втягивает меня, не происходит извне; если я призван на войну, то это моя война, она существует согласно моему образцу, и я ее заслуживаю. Я заслуживаю её прежде всего потому, что всегда мог бы ее избежать с помощью самоубийства или дезертирства; таковы возможные крайности, которые всегда перед нами, когда речь идет о такой ситуации. А раз я ее не избежал, то я ее выбрал; это может происходить от слабоволия, боязни общественного мнения или потому, что я определенные ценности предпочитаю отказу от участия в войне (уважение близких, честь моей семьи и т. д.). Этот выбор будет бесконечно повторяться до конца войны; и следует подписаться под словами Ж. Ромена: «На войне нет невинных жертв». Следовательно, если я предпочел войну смерти или бесчестию, то все это происходит так, как если бы я целиком нёс ответственность за эту войну.

Широкая популярность экзистенциализма объяснялась тем, что эта философия придавала большое значение свободе. Поскольку, по Сартру, быть свободным — значит быть самим собой, постольку «человек обречён быть свободным» и нет никакого принуждения, потому что принуждение не способно взять верх над свободой. В то же время свобода предстает как тяжелое бремя (небезынтересно, что «Бегство от свободы» написано Фроммом в ту же пору). Но человек должен нести это бремя, если он личность. Он может отказаться от своей свободы, перестать быть самим собой, стать «как все», но только ценой отказа от себя как личности.

Вместе с признанием фактического существования независимо от сознания в философию Сартра вторгается тема абсурдности бытия, которая временами становится даже лейтмотивом его философского творчества. Бессмыслица факта, «радикальная случайность» человеческого существования, чуть ли не каждое мгновение подтверждённого неожиданностями, которые невозможно предвидеть и тем самым избежать, - необходимое, по мнению Сартра, следствие из простого признания того обстоятельства, что бытие и сознание не одно и то же.[6]

В главном труде Сартра «Бытие и ничто», ставшем библией молодых французских интеллектуалов, проводится мысль о том, что сознания как такового нет, ибо нет просто сознания, «чистого сознания», есть лишь осознание внешнего мира, вещей вокруг нас. Люди отвечают за свои действия только перед самими собой, ибо каждое действие обладает определенной ценностью — вне зависимости от того, отдают себе люди в этом отчёт или нет.

В послевоенные годы Сартр становится признанным лидером экзистенциалистов, собиравшихся в «Кафе де Флер» возле площади Сен-Жермен-де-Пре.

К психоанализу в его традиционном понимании и его создателю Зигмунду Фрейду Сартр всегда испытывал огромный интерес (им даже написан киносценарий, посвященный жизни Фрейда). Однако еще в работах «Очерк теории эмоций» и «Бытие и ничто» он критически переосмыслил фрейдовское учение о внутрипсихической деятельности личности.

Сартр разделял психоаналитические идеи, согласно которым поведение человека требует расшифровки, раскрытия смысла поступков, выявления значения любого действия.

В то же время Сартр критически отнесся к фрейдовским попыткам психоаналитического объяснения функционирования человеческой психики посредством бессознательных влечений и аффективных проявлений. Сартр постоянно подчеркивал, что человек всегда знает, чего он хочет и чего добивается, он в этом смысле вполне сознателен (поэтому нет ни одного «невинного» ребенка, и даже истерика, по Сартру, всегда закатывается сознательно). По этой причине он критически относился к фрейдовской идее бессознательного. В ней он видел очередную попытку списать свободное (и потому полностью вменяемое) поведение человека на нечто от человека не зависящее и тем самым снять с него всякую ответственность.

В мае 1968 года в Париже разразились серьезные студенческие волнения, и 63-летний мыслитель решил, что настал час свержения диктатуры буржуазии. Особенно вдохновлял его лозунг бунтующих студентов — «Вся власть воображению!» Ведь воображение, по Сартру, — самая характерная и самая драгоценная особенность человеческой реальности. Он начал свои психологические изыскания с феноменологии воображения, набросок которой был опубликован еще в 1936 году, и ею же кончил, исследуя мир воображения Флобера.

В последние годы жизни Сартр почти ослеп из-за глаукомы; писать он больше не мог и вместо этого давал многочисленные интервью, обсуждал политические события с друзьями. Сартр умер 15 апреля 1980 года.

Официальных похорон не было. Незадолго до смерти Сартр сам попросил об этом. Превыше всего он ценил искренность, и пафос парадных некрологов и эпитафий ему претил. Похоронную процессию составили лишь близкие покойного. Однако по мере того как процессия двигалась по левобережному Парижу, мимо любимых мест мыслителя, к ней стихийно присоединились 50 тысяч человек. Такого в истории наук о человеке не было ни до, ни после. Некрологи, разумеется, все-таки появились. Так, газета «Монд» написала: «Ни один французский интеллектуал ХХ века, ни один лауреат Нобелевской премии не оказал такого глубокого, длительного и всеобъемлющего влияния на общественную мысль, как Сартр».

2. Проблема бытия человека в творчестве М. Хайдеггера

Мартин Хайдеггер (1889–1976), немецкий философ-экзистенциалист, оказал значительное влияние на европейскую философию ХХ в. Будучи студентом и ассистентом Э.Гуссерля, внес серьезный вклад в развитие феноменологии. Однако взгляды Хайдеггера весьма отличаются от взглядов Гуссерля. Последний акцентировал внимание на рефлексивных и по большей части рациональных формах опыта сознания, в то время как Хайдеггер придавал особое значение лежащей в их основе экзистенциальной ситуации. Согласно Хайдеггеру, подлинное понимание должно начинаться с наиболее фундаментальных уровней исторического, практического и эмоционального существования человека – тех уровней, которые поначалу могут и не осознаваться и которые, возможно, влияют на деятельность самого разума.

Хайдеггер родился 26 сентября 1889 в Мескирхе (ныне земля Баден-Вюртемберг, Германия). Получая воспитание в бедной католической семье, он мог учиться в гимназиях в Констанце и во Фрейбурге только благодаря стипендиям католических организаций. Поэтому нет ничего удивительного в том, что первые два года после гимназии Хайдеггер обучается на теологическом факультете Фрайбурского университета. Но в 1911 г. он переходит на философский факультет и заканчивает его в 1923 г. Он защищает две диссертации - “Учение о суждении психологизме” и “Учение Дунса Скота о категориях и значении”. В 1920 Хайдеггер стал ассистентом Гуссерля. В 1923 получил звание профессора Марбургского университета, а через пять лет Гуссерль назвал его своим преемником на кафедре философии во Фрайбурге. В 1933 был избран деканом факультета. Оказавшись на вершине преподавательской карьеры, Хайдеггер вскоре вынужден был уйти в отставку. Хайдеггер не преподает вплоть до 1951 г.; в то время он пишет целый ряд небольших работ, выступает с докладами. Эти статьи и доклады входят в сборники «Лесные тропы» (1950), «Доклады и статьи» (1954), «Тождество и различие» (1957), «На пути к языку» (1959) и др. Выходят его курсы лекций «Что такое мышление?» (1954), двухтомник «Ницше» (1961) и многие другие труды. После войны жил вначале уединенно, но позже возобновил преподавательскую деятельность и вел ее до 1957. Умер Хайдеггер в Мескирхе 26 мая 1976, но до сих пор продолжается издание его неопубликованных трудов.

Воздействие Хайдеггера на европейскую, а затем и всю мировую философию было и остается весьма значительным. Имя Хайдеггера у нас обычно связывалось с экзистенциализмом, и это в известных пределах верно. Но Хайдеггер является и виднейшим онтологом нашего века, и создателем целого направления в герменевтике; значительным было влияние идей немецкого философа на протестантскую и католическую теологию, на психологию и психоанализ, эстетику и литературоведение. Несмотря на то, что работы Хайдеггера написаны чрезвычайно сложно, они переводятся на все основные европейские языки (не только на европейские - существует, например, несколько переводов «Бытия и времени» на японский).

Дать его творческий портрет, который запечатлел бы его образ как мыслителя, а так же осветить путь создания оригинального учения весьма сложно. Учение Хайдеггера испытало взлёты и подверглось жестоким нападкам. Никакая философия в XX в. Не получила столько самых противоположных оценок со стороны профессиональных философов и интересующейся философией общественности, как мышление этого фрайбургского учёного.

Хайдеггера как мыслителя занимали, прежде всего, формы повседневного существования, или, по его словам, способы «бытия в мире». Он разделял глубокий скептицизм Гуссерля в отношении некоторых тенденций развития современной научной мысли, особенно связанных с всё возрастающей зависимостью от чисто формальных, количественных аспектов математического знания и их приложением к таким далеким от них областям исследований, как социальные науки. Хайдеггер полагал, что современное научное мышление не видит различия между способом бытия человеческого субъекта и способом бытия, характерным для физических объектов. Научное мышление игнорирует само понятие бытия, сам смысл того, что значит существовать.

В «Бытии и времени» (1927) Хайдеггер предлагал исследовать смысл бытия и описать формы, в которых бытие себя являет, – эту задачу он называл «фундаментальной онтологией». Именно появление этого произведения ознаменовало появление нового философского направления. Основные идеи этой книги были дополнены и развиты в других его работах, где в систематизированном виде изложены основные идеи философии существования, которые вскоре приобрели широкую известность не только в Германии, но и в других европейских странах. Это произведение очерчивает тот отрезок его пути, который даёт ему видение прошлого, настоящего и будущего, когда он задаёт вопрос: где мы и на чём стоим? (Wo stehen wir?)[7]

Каковы же ведущие идеи Хайдеггера? Он утверждает, что объективный метод познания, т.е. научный метод, который закрепился со времён античности, обладает известной эффективностью при познании внешнего мира. Но для изучения человека он не годится, потому что человек представляет собой особый вид бытия. От всех других видов он отличается тем, что осознаёт своё существование и может сказать: «Я есть. Я знаю, что я существую, ибо я переживаю своё существование отчётливее, чем существование чего-либо другого».

Однако, в отличие от Гуссерля, для которого подобное описание возможно только на рефлексивном уровне чистого сознания, Хайдеггер настаивал, что человеческое существование должно анализироваться через его конкретные отношения с социально-историческим миром, в котором человек говорит, мыслит и действует. Человеческий субъект уже «здесь», он присутствует «Da sein» («существование» или «здесь бытие»), «заброшен» в предсуществующий мир. Хайдеггер анализировал несколько первичных способов («экзистенциалов») человеческого «бытия в мире», таких как инструментальное обращение с вещами, понимание и истолкование мира, использование человеком языка, понимание того, что существует «другой» и забота о других, а также настроения и наклонности. В каждом из этих способов бытия человеческое существование отличается от существования объектов.

Есть один способ постигнуть существование. Необходимо переживать это существование. Задача экзистенциального мышления состоит в том, чтобы «высветить», понять «изнутри», «прояснить» всю гамму оттенков человеческого существования.

Существование характеризует пребывание человека среди других людей, когда он выступает как один из многих. Существует, однако, более глубокий смысл человеческого существования. Для обозначения этого смысла и используется термин «экзистенция» (от позднелат. «exsistentia» - существую).

Экзистенция выражает глубинную основу, сущность существования, неповторимость, уникальность человека и его судьбы. Если существование представляет человека таким, какой он есть, то экзистенция указывает на заключающиеся в нём возможности. Стало быть, экзистенция означает способность человека осуществить свой выбор, открыть свои возможности, быть самим собой.

Хайдеггер описывает бытие отдельного человека в его повседневной жизни, рассматривает проблему его неподлинной и подлинной жизни. В реальной жизни человек вступает в контакт с внешним миром и с другими людьми (Mitsein). Но в повседневном общении людей происходит растворение индивидуальности и неповторимости конкретного человека. Он теряет чувство своей «подлинности» и впадает в усредненное существование, в «неполноценные» способы бытия в мире. Это – бестревожный путь конформизма. Человек превращается в одного из «них» (das Man), вливается в анонимную толпу, принимает ее ценности и усваивает ее способы поведения и мышления.[8]

Существование в Man – это простейшая форма существования. Этот избитый и шаблонный образ жизни человек принимает как «извечный» и «естественный». Повседневная жизнь позволяет ему скрыть от самого себя, что он брошен в мир и должен будет его когда-то покинуть. Man скрывает от человека его обречённость. Однако, опираясь на свой глубинный, личностный опыт, человек может вновь обрести подлинность существования. Например, тревога (Angst) разрушает привычные схемы жизни и отношений, что приводит к уединению. Тогда безличные «люди» больше не могут доминировать, поскольку «они» уже не дают человеку чувства комфортности и безмятежного существования. Для Хайдеггера и экзистенциалистов опыт тревоги не только освобождает человека от мертвящего конформизма, но и открывает ему его собственное бытие как бытие ответственной за свое существование личности, способной к решительным действиям. Различные трагические и конфликтные ситуации позволяют человеку выйти за рамки неподлинного существования, пробуждают его ото сна, показывают чуждость окружающего его мира, его собственную одинокость. Эти ситуации Хайдеггер называет пограничными. В пограничных ситуациях его существование может вступить в состояние подлинного существования – путём осознания своей историчности, конечности и свободы. Хайдеггер подчеркивает конечный характер человеческого существования; поскольку всякий опыт носит временной характер, человек может размышлять о его границах, определяющих бытие в предчувствии смерти (Sein zum Tode, бытие-к-смерти). Ведь во всём своём величии, в истинном своём смысле подлинное существование достижимо только «перед лицом смерти».

Подлинный человек – это человек, который осмыслил факт своего одинокого существования. Такой человек понимает, что он – ничто и оценивает свою жизнь с точки зрения этой ничтожности. Подлинный человек свободен в полном смысле этого слова, так как знает, что он ничто. Он знает, что все его свершения будут перечёркнуты, что он одинок и обречён на смерть. Подлинный человек свободен ещё и потому, что он не подвержен давлению Man. Он не мыслит категориями, навязанными ему извне. Он ясно осознаёт, что его поступки выражают его самого и ничто больше. «Мы всё ещё не мыслим, потому что то, что требует осмысления, отвернулось от человека, а отнюдь не потому, что человек недостаточно повернулся к тому, что требует осмысления».[9]

Хайдеггер вынужден признать, что и в случае подлинного существования человек нуждается в других людях, ведь нельзя исключать общение в процессе труда, обмена благами и информацией. Но такое общение, по мнению Хайдеггера, есть чисто манипуляционное.

Хайдеггер всегда полагал, что проблематика мира и «другого» является важнейшей для рассмотрения человеческого существования, однако его более поздние работы посвящены не столько проблеме индивидуальной субъективности, сколько проблемам традиционной метафизики. В работе «Что такое метафизика?»(1930) и во «Введении в метафизику» (1953) он прослеживает исторические и философские корни понятия бытия и их влияние на современную «технологическую» интерпретацию природы. В своих проницательных работах о языке и литературе, таких как «Гёльдерлин и сущность поэзии» (1937), «Толкования поэзии Гёльдерлина» (1937), «Отрешенность» (1959) и «Путь к языку» (1959), он показывает, как устремления, исторические традиции и толкования, принадлежащие определенному времени, находят выражение через созерцание мыслителя или поэта. Сам процесс мышления является благодарным принятием того, что есть. Событие (Ereignis) бытия не только случается, оно находит возможность быть «сказанным» или «начертанным».

Подводить итог творчеству или влиянию Хайдеггера было бы неуместным. Его голос слышен в нашем веке как напоминание о том, что техника, включая приемы “философской информации”, это еще не философия.

Что бы ни увидел умом, чем бы ни был захвачен человек, пространство его мысли и место его поступка устроены не им. Раньше мысли - ясность или неясность того, о чем она; раньше поступка - воля, которая есть или которой нет. Раньше всего “просвет”, простор, на которые выступает человек в своей истории.

3. Проблема смысла человеческого бытия в философии А. Камю

Альбер Камю родился в 1913 году в небольшом городе Мондови во французском Алжире в семье сельскохозяйственных рабочих. В самом начале первой мировой войны его отец, Люсьен Камю, погиб в битве на Марне. Потеряв кормильца, семья - мать и двое сыновей - перебираются в город Алжир, столицу одноименного департамента.. Мать устраивается работать прачкой, обстирывает господ, денег едва хватает для того, чтобы поднять на ноги сыновей. Старший брат Альбера, как то было обычным делом в рабочих семьях, рано начинает зарабатывать себе на хлеб. Младшему сыну было суждено выйти из своего круга, стать властителем дум, кумиром интеллектуалов. Для этого требовалось образование.

Окончив в 1924 году начальную школу в Белькуре, одном из беднейших районов Алжира, Камю должен был бы пополнить ряды рабочих после кратковременного обучения ремеслу. Судьба распорядилась иначе: учитель начальной школы, Луи Жермен, обратил внимание на одаренного подростка и добился для него стипендии.Французский лицей давал хорошую гуманитарную подготовку и право без экзамена поступить в университет. Учился Камю прекрасно, проблемы возникали, скорее, социально-психологические. На нищего стипендиата, выходца из Белькура, смотрели покровительно и преподаватели, и соученики - потомки местной денежной аристократии. Стремление к справедливости, к социальному равенству было у Камю в зрелые годы не умственной конструкцией, а результатом жизненного опыта. В классе Камю вторично повезло с преподавателем: учителем класса философии был Жак Гренье, в будущем близкий друг Камю. Он способствовал пробуждению интереса к метафизике, литературе, театру.

Материальную нужду, как вспоминал Камю, значительно легче переносить там, где ее восполняет красота природы, полнота телесной жизни. Средиземноморской природе посвящены самые прекрасные страницы прозы Камю. Эта земля, сохранившая элементы античности, постоянно присутствовала в сознании Камю как солнечный аполлоновский мир, унаследовавший от эллинов ясность мысли и чувства. Несчастным, обделенным Камю себя не считал хотя бы потому, что ему было даровано Средиземное море, пляжи, спорт.[10]

По окончании лицея он поступает на философско-исторический факультет местного университета. Несмотря на постоянные заботы о хлебе насущном, он успешно осваивает классические философские тексты, знакомится с современной философией. Ницше, Кьеркегор, Шестов, Ясперс входят в круг его чтения одновременно с Достоевским, Прустом, Мальро. Завершая обучение в университете, он пишет дипломную работу «Христианская метафизика и неоплатонизм». Эта тема - соотношение христианской и языческой мысли - будет в дальнейшем составлять одну из важнейших философствования Камю. Сформировавшееся ко времени написания этой учебной работы понимание христианства сохраняется и в «Бунтующем человеке» - в этом главном философском произведении Камю есть отдельные страницы, воспроизводящие текст дипломной работы, которая чрезвычайно важна как этап формирования его мировоззрения.

Идеалы евангельского христианства он рассматривал через труды своего «земляка» - святого Августина, а также современных философов - Кьеркегора, Шестова, Ясперса. На всю жизнь у него сохранилось уважение к древним и средневековым ересям - к гностикам, манихеям, катарам - и неприятие католицизма ни как народной религии, ни как богословской доктрины. Ницшеанского презрения к христианству Камю никогда не разделял, спасение Камю считал мифами, примиряющими человека с земной несправедливостью.

В 1935 г. начинается литературная и театральная деятельность Камю. Первый сборник рассказов «Изнанка и лицевая сторона» вышел в 1937 г. Участие Камю в политической жизни началось с членства во Французской компартии в 1934-37 гг. Он принимал активное участие в кампании в поддержку Испанской республики. В его жизни важное место занял театр. Камю был и актёром, и режиссёром. С театральной студией «Экип» он объездил весь Алжир. Зачастую выступления проводились без декораций, в неприспособленных залах. Главная его роль в то время - Ивана в собственной постановке «Братьев Карамазовых». «Я играл его, быть может плохо, но мне казалось, что понимаю я его в совершенстве», - вспоминал Камю о ролях Ивана в «Театре труда» и «Экип».[11]

В начале 1938 г. в мансарду к Камю приходит Паскаль Пиа, основавший газету «Республиканский Алжир», и Камю начинает осваивать и еще один вид деятельности - журналистику, где он также сумел достичь много. Эпопея Народного фронта уже завершается во Франции, но в Алжире она не привела к каким-либо реформам. Новая газета выступает за равные права арабов, разоблачает подтасовки на выборах. Камю пишет статью за статьей о нищете и бесправии, голоде арабского населения.

В начале второй мировой войны Камю попытался вступить добровольцем в армию, но был признан негодным по состоянию здоровья – из-за незалеченного туберкулёза. В сентябре 1939 г. местные власти, недовольные статьями Камю в газете «Республиканский Алжир», воспользовались военным положением и фактически выслали его из Алжира. Камю едет в Париж и недолгое время сотрудничает в газете «Пари-суар». В феврале 1941 года он заканчивает своё философское эссе «Миф о Сизифе».

В 1942 г. Камю возвращается во Францию, вступает в подпольную группу «Комба», образовавшуюся в результате слияния двух групп Сопротивления с собственными печатными органами. Из последних возникает газета «Комба», во главе которой сначала становится Пиа, но занятый другими делами в рядах Сопротивления, он фактически передает управление газетой Камю. В нелегально издаваемой газете печатается первое из его «Писем немецкому другу». После освобождения Парижа на сцене появляются пьесы Камю «Недоразумение» и «Калигула». В 1947 г. он публикует роман «Чума» и прекращает сотрудничество с изменившей свою политическую линию газетой «Комба».

В годы войны вышли два произведения, которые принесли Камю широкую известность, - повесть «Посторонний» и эссе «Миф о Сизифе», за ними последовали пьесы «Осадное положение» и «Праведники». «Бунтующий человек» был последним и самым значительным произведением Камю, «Падение» - его последним романом. Присуждение Нобелевской премии по литературе в 1957 году было поводом для «Шведских речей», получивших широкий отклик во всем мире. Из публикаций 50-х годов следует выделить «Размышления о гильотине» - страстный призыв отменить смертную казнь.

4 января 1960 г. Камю принимает приглашение своего друга и издателя М. Галлимара вернуться в Париж не поездом, а на автомобиле. Сошедшая с дороги машина врезалась в дерево, Камю погиб. Роман «Первый человек» был только начат, посмертно были изданы записные книжки и юношеский роман «Счастливая смерть».

Камю – мыслитель ХХ века, он получил проблемы абсурда и бунта не только от долгой традиции философской и религиозной мысли, - крушение моральных норм и ценностей в сознании миллионов европейцев, нигилизм представляют собой факты современности. Конечно, и другие культуры знавали нигилизм как следствие кризиса религиозной традиции, но столь острого конфликта, такого разрушения всех устоев история не знала. Как писал А. Мальро, мы имеем дело с «первой цивилизацией, которая может завоевать всю землю, но не способна изобрести ни своих храмов, ни своих гробниц».

Подобно всем философам-экзистенциалистам, Камю полагает, что важнейшие истины относительно самого себя и мира человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций, но посредством чувства, как бы высвечивающего его существование, «бытие-в-мире». Камю ссылается на «тревогу» Хайдеггера и «тошноту» Сартра, он пишет о скуке, неожиданно овладевающей человеком. Кьеркегор был первым философом, который придал таким чувствам, как «меланхолия», страх, онтологический характер. Настроения и чувства не субъективны, они приходят и уходят не по нашей воле, раскрывают фундаментальные черты нашего существования. У Камю таким чувством, характеризующим бытие человека, оказывается чувство абсурдности - оно неожиданно рождается из скуки, перечеркивает значимость всех остальных переживаний.

Важное место в творчестве Камю занимает тема самоубийства. Что это – бегство от обстоятельств или особая форма свободы? «Есть лишь одна по-настоящему серьёзная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы её прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Всё остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно».[12]

Камю исследует в «Мифе о Сизифе» два неправомерных вывода из констатации абсурда. Первый из них - самоубийство, второй - «философское самоубийство». Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих полюсов означает и прекращение абсурда. Самоубийство здесь представляет собой «бегство» от абсурда, примирение с ним. Камю согласен с мнением Кьеркегора, что самоубийство – это отрицательная форма свободы. «Миф о Сизифе» представляет собой поиск «положительной формы» бытия в мире, в котором религиозная надежда умерла. Вопрос Камю таков: как жить без высшего смысла и без благодати? В «Мифе о Сизифе» показано сознание человека, лишившегося веры в бога, а именно такова судьба современного человека как считает Камю. Это сознание находится на той грани, когда веры у человека уже нет, а новой точки опоры ещё нет. Человеку в таком состоянии очень трудно примириться с мыслью о бессмысленности поисков внешней опоры, с тем, что он должен рассчитывать только на себя. Если бога нет, стоит ли жизнь того, чтобы её прожить? – главный вопрос. Столкновение с бессмысленностью мира – делается вывод в книге – приводит нерелигиозного человека к единственному выходу, к надежде, которая заключена в нём самом в творческой открытости его существования. «Философское самоубийство» - это тоже, своего рода бегство, уход от абсурда в мир иллюзий. В первом случае истреблён сам человек, во втором – на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за действительное, миру приписываются человеческие черты – разум, любовь, милосердие и т. п. Но в таком случае отсутствует и ясность мышления. Это путь уклонения от действительности. К такому пути Камю приписывает и религиозную веру. Он считает веру затемнением действительности, рассудка, бегством, поиском оправдания, примирением с обстоятельствами и с бессмысленностью существования. Христианство, по его мнению, примиряет со страданиями и смертью.

Но из абсурда следует и отрицание универсальных этических норм. Без ницшеанского энтузиазма Камю принимает вывод из абсурда – «всё дозволено». Единственной ценностью становится ясность видения и полнота переживания. Абсурд не нужно уничтожать самоубийством или «скачком» веры, его нужно максимально полно изжить.

«Бунтующий человек» - это история идеи бунта - метафизического и политического - против несправедливости человеческого удела. Если первым вопросом «Мифа о Сизифе» был вопрос о допустимости самоубийства, то эта работа начинается с вопроса справедливости убийства. Причём его интересуют не люди, веками убивающие друг друга в порыве страсти, злости или из жадности, а правители, чиновники, обрекающие на гибель в кровопролитных войнах миллионы людей. Именно они представляют действительно угрозу для общества, оправдывая свои действия борьбой за свободу нации, права человека, общественным прогрессом и т. п.

Человек 20-го века оказался перед лицом тоталитарных идеологий, служащих оправданием убийства. Еще Паскаль в «Провинциальных письмах» возмущался казуистикой иезуитов, разрешавших убийство вопреки христианской заповеди. Безусловно, все церкви благословляли войны, казнили еретиков, но каждый христианин все-таки знал, что на скрижалях начертано «не убий», что убийство - тягчайший грех. На скрижалях нашего века написано: «Убивай». Камю в «Бунтующем человеке» прослеживает генеалогию этой максимы современной идеологии. Проблема заключается в том, что сами эти идеологии родились из идеи бунта, преобразившейся в нигилистское «все дозволено».[13]

Таким образом, и здесь Камю показывает противоречивость религии, которая, с одной стороны призывает: «не убий», а с другой всё-таки разрешает убийство под всяким благовидным предлогом. Причём это происходит не в единичном случае, а проходит через века, формируя идеологию человека.

Неизменным пунктом философии Камю является абсурд. Он отрицает все ценности, ставит под сомнение смысл человеческого существования в мире. Но абсурд, по его мнению, запрещает как убийство, так и самоубийство, так как считает недопустимым уничтожение себе подобного, потому что это – уничтожение смысла, который есть в каждом человеке. Но если в «Мифе о Сизифе бунт был показан с позиций индивидуализма, когда перед лицом ничто, которое делает человеческую жизнь бессмысленной, прорыв одного индивида к другому, подлинное общение между ними невозможно. Камю, как и Сартр, видел фальшь и ханжество во всех формах общения индивидов, освящённых традиционной религией и нравственностью: в любви, дружбе и т.п. Для Камю, как и для экзистенциализма в целом, человеческое общество, жизнь личности – сплошное недоразумение, абсолютный абсурд. Люди принципиально одиноки, они обречены на взаимное непонимание. Каждый человек – целый мир, но эти миры не сообщаются друг с другом. Общение людей скользит по поверхности и не затрагивает глубину души.

В дальнейшем у Камю меняется само содержание понятий «абсурд» и «бунт», поскольку из них рождается уже не индивидуалистический мятеж, а требование человеческой солидарности, общего для всех людей смысла существования. Бунтарь встает с колен, говорит «нет» угнетателю, проводит границу, с которой отныне должен считаться тот, кто полагал себя господином. Отказ от рабского удела одновременно утверждает свободу, равенство и человеческое достоинство каждого. Однако мятежный раб может сам перейти этот предел, он желает сделаться господином и бунт превращается в кровавую диктатуру.

Камю писал «Бунтующего человека» в 1950 г., когда сталинская система, казалось, достигла апогея своего могущества, а марксистское учение превратилось в государственную идеологию. В Восточной Европе шли политические судилища, из СССР доходили сведения о миллионах заключённых; только что эта система распространилась на Китай, началась война в Корее - в любой момент она могла вспыхнуть в Европе. Но для Европы это могло обойтись огромными жертвами. Необходимы постепенные реформы - Камю оставался сторонником социализма.

В «Бунтующем человеке» у Камю происходит размежевание с Сартром, и он ведет полемику с ним и с Мерло-Понти, взявшимися оправдывать тоталитаризм с помощью гегелевской «Феноменологии духа», учения о «тотальности истории». Предметом рассмотрения Камю является трагедия философии, превращающейся в «пророчество», в идеологию, оправдывающую государственный террор. Единственным способом подлинного общения, который признаёт Камю, остаётся единение индивидов в бунте против абсурдного мира, против конечности, смертности, несовершенства, бессмысленности человеческого бытия. Экстаз может объединить человека с другим, но это, в сущности, экстаз разрушения, мятежа, рождённого отчаянием абсурдного человека.

Экзистенциальный образ жизни, по Камю, - это «перманентный бунт». Постоянно импровизировать своё поведение, не подчиняясь ни поставленной цели, ни внешним обстоятельствам, всегда и всё критиковать и ничего не утверждать – таков способ подлинного существования. Но «мятежник», «бунтарь» Камю не содержит намёка на человека будущего, он показывает разочарование во всём и целиком принадлежит настоящему.

Заключение

Сегодня экзистенциализм как самостоятельное философское направление становится достоянием истории. И всё же он оставил неизгладимый след в европейской и мировой культуре. Общую тенденцию «очеловечивания» мира экзистенциализм свёл к тому, что поставил человека в центр своего философствования. Причём не человека вообще, а именно отдельного человека, с его переживаниями и тревогами. Мысль о том, что центральной проблемой философии является конкретный человек с теми или иными модификациями, прочно утвердилась в современной западной философии.

По Сартру человека отличает от всего остального именно то, что существование всех вещей обусловлено их сущностью, и только человек сначала существует, а затем уже определяет свою сущность. К тому же, человек сам, и только сам должен принимать решения и нести за них ответственность. В этом и заключается его свобода.

Хайдеггер много внимания уделял именно «бытию-в-мире» т.е. повседневному нахождению человека в обществе. Он отмечал, что при нахождении в обществе, коллективе происходит растворение человеческой индивидуальности, что каждый человек, в сущности, абсолютно одинок. Такое существование он называет «неподлинным». Выйти из такого «неподлинного» существования можно только посредством «пограничной ситуации» - тревоги, переживания. Лишь в таком состоянии человек способен вступить в «подлинное существование».

Камю исследует вопрос самоубийства как формы свободы («Самоубийство – отрицательная форма свободы. Счастлив тот, кто найдёт положительную»). Он рассматривает «философское самоубийство» как бегство от обстоятельств. Камю подчёркивает абсурдность всего человеческого существования. Он допускает единение индивидов только в бунте против абсурдного мира, смертности, конечности. В иных случаях подлинное общение между ними невозможно.

Давая оценку экзистенциализму в целом, стоит отметить, что естественный и оправданный протест против утраты индивидуальности в условиях данного типа общества экзистенциалисты обращают против всякого общества. При такой позиции теряется смысл борьбы за более совершенные и гуманистические формы организации общества.

Отрицательная социальная роль экзистенциализма состоит и в том, что, превращая смерть в смысл и цель человеческого существования, он навязывает вывод о бессмысленности жизни. Проповедуя излишний индивидуализм и одиночество человека, экзистенциализм тем самым обесценивает всю общественную жизнь и деятельность человека.

Личность не может преследовать какие-то всеобщие цели, хотя в реальной жизни человек нередко отождествляет себя с всеобщими целями, снимая с себя, тем самым, ответственность за свои поступки. Но мир абсурдный, чужой и бессмысленный, как и вся человеческая жизнь. К тому же, скорее всего, это единственный мир и, умирая, мы не получим никакого воздания. И только подлинный человек понимает, что полностью ответственен за свои поступки и их последствия.

Бытие человека – своего рода драма. Сознание человека свободно, его воля предопределяет жизненный путь. Наш выбор и определяет нашу суть, суть бытия отдельной личности. Это не значит, что человек абсолютно свободен в своём выборе от общества. Напротив, существование человека возможно только в рамках коллективности, «совместного бытия»; конкретный человек общается только с конкретными людьми. Но человек абсолютно одинок в своих чувствах, он находится в пустоте. В общении с другим человеком он либо подчиняет его волю себе, либо сам подчиняется его воле.

Список литературы

1.            Волчек Е.З. Философия: учеб. пособие с хрестоматийными извлечениями / Е.З. Волчек. – Мн.: ООО «Современная школа», 2005. – 544с.

2.            Калмыков В.Н. Философия: учеб. пособие / В.Н. Калмыков. – Мн.: Выш. шк., 2006. – 431с.

3.            Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с. – (Мыслители XX века).

4.            Камю А. Изнанка и лицо / Сост. вступ. ст. и коммент. А. С. Филоненко. – М.: Эксмо-пресс, 1998. -863с.

5.            Кисель М.А. Философская эволюция Ж.-П. Сартра. – Л.: Лениздат 1976. – 238с.

6.            Современная западная философия: Учеб. пособие / Т. Г. Румянцева, А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, М.А. Можейко и др.; Под общ. ред. Т.Г. Румянцевой. – Мн.: Выш. шк., 2000. – 493 с.

7.            Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева: Перевод. – М.: Политиздат, 1989. – 398 с.

8.            Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге: Сборник: Пер. с нем. / Под ред. А.Л. Доброхотова. – М.: Высш. шк., 1991. – 192 с.

[1] Современная западная философия: Учеб. пособие / Т. Г. Румянцева, А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, М. А. Можейко и др.; Под общ. ред. Т. Г. Румянцевой. – Мн.: Выш. шк., 2000. – 493 с.  с. 128

[2] Волчек Е.З. Философия: учеб. пособие с хрестоматийными извлечениями / Е.З. Волчек. – Мн.: ООО «Современная школа», 2005. – 544с.  с. 161

[3] Калмыков В.Н. Философия : учеб. пособие / В.Н. Калмыков. – Мн.: Выш. шк., 2006. – 431с.  с. 93

[4] Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А. А. Яковлева: Перевод. – М.: Политиздат, 1989. – 398 с.  с. 13

[5] Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А. А. Яковлева: Перевод. – М.: Политиздат, 1989. – 398 с.  с.333

[6] М.А. Кисель Философская эволюция Ж.-П. Сартра. – Л.:  Лениздат 1976 – 238с. с. 55

[7] М. Хайдеггер Разговор на просёлочной дороге: Сборник: Пер. с нем. / Под ред. А. Л. Доброхотова. – М.: Высш. шк., 1991. – 192 с. с.160

[8] В.Н. Калмыков Философия : учеб. пособие / В.Н. Калмыков. – Мн.: Выш. шк., 2006. – 431с.  с. 94

[9] М. Хайдеггер Разговор на просёлочной дороге: Сборник: Пер. с нем. / Под ред. А. Л. Доброхотова. – М.: Высш. шк., 1991. – 192 с.  с. 138

[10] А. Камю Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с. – (Мыслители XX века).  с. 8

[11] А. Камю Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с. – (Мыслители XX века).  с. 9

[12] А Камю Изнанка и лицо/ Сост. вступ. ст. и коммент. А. С. Филоненко. – М.: Эксмо-пресс, 1998. -863с. с. 125

[13] Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с фр. – М.: Политиздат, 1990. – 415 с. – (Мыслители XX века).  с. 17