Теория всеединства С.М. Соловьева

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Теория всеединства С.М. Соловьева

Теория всеединства С.М. Соловьева

Содержание

1. Введение.

2.Концепция всеединства и идея Богочеловечества.

3.Релииозгно-философское обоснование всемирной теократии.

4.Заключение.

Введение

Последним русским писателем 19 в. был Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900). Пронеся через все свое творчество страстное искание правды, он не только сказал последнее слово русской философии 19 в., но и обозначил новую парадигму  религиозно-философских исканий 20 в.

В. С. Соловьев родился в 1853г. В семье известного русского историка С.М. Соловьева. Духовное развитие будущего философа протекало очень бурно. В ранней юности он пережил увлечение крайним материализмом и нигилизмом в духе 60-х годов 19 века. Это определило его решение поступить на естественный факультет московского университета в 1869 году. Однако, проучившись здесь два года, Соловьев переживает духовный кризис, связанный с крушением своего материалистического мировоззрения, переходит на историко-филологический факультет и начинает активно изучать философию. Особенно большое значение на него оказали Спиноза, Кант, Шеллинг, Шопенгауэр и Э. Гартман. В 1873-1874 гг. он был, кроме того, вольнослушателем духовной семинарии.

В 1874 г. Соловьев защитил магистерскую диссертацию «Кризис западной философии (против позитивистов)» и начал преподавать на кафедре философии Московского университета. В 1875 г. Он уезжает в научную командировку  в Англию, работает в Британском музее, с увлечением изучает мистическую литературу. Летом 1876 года Соловьев возвращается в Москву, однако  весной следующего года переезжает в Петербург, где продолжает читать лекции в университете на Женских курсах. В 1877 году была опубликована незаконченная работа Соловьева «Философские начала цельного знания», которая особенно ясно обозначила направление его философского развития. В начале 1878 года он читает в Петербурге цикл публичных лекций «Чтение о Богочеловечестве», где излагает  все самые важные идеи своей философии. Наконец, в 1880 году Соловьев защищает докторскую диссертацию на тему «Критика отвлеченных начал».

В марте 1881 года, после убийства Александра Второго, Соловьев прочитал В Петербурге публичную лекцию, закончившуюся смелым призывом к царю простить убийц своего отца во имя высшей правды и не приговаривать их к смертной казни. После этого ему было запрещено чтение публичных лекций, и он сам счел необходимым уйти из университета. Министр просвещения, принимая его отставку, сказал: «Я этого не требовал».

В январе 1882 года он возобновил в Петербурге профессорскую деятельность, но уже через месяц уехал из Петербурга. В дальнейшем он получал дважды предложения о возобновлении профессорской деятельности (Одесская историко-философская школа, Варшавский университет), но не приняв их, стал вольным философом, целиком посвятившим себя работе над философскими и публицистическими трудами.

В 80-е годы Соловьев особое внимание уделяет теологии, истории религии и церкви. Он пишет исторические и богословско-философские труды: «Духовные основы жизни» (1882-1884), «История и будущность теократии» (1886), «Россия и вселенская церковь» (1889). В 1887 г. В Париже Соловьев прочитал доклад о России, в котором критически отзывался о русской церкви и отдавал предпочтение католичеству. Позже этот доклад составил основу его статьи «Русская идея» (1888).

В это время Соловьев много сил уделяет разработке теократической утопии - своему пониманию человечества как постепенного осуществления на земле Царства Божия, основанного на соединении самодержавия и церкви (материальной власти русского царя и духовной «власти» римского папы).

В 90-е годы Соловьев разочаровался в своей утопии, и в его творчестве вновь начинает преобладать  философская проблематика. К этому времени относится его работа «Смысл любви» (1892-1894). Самым фундаментальным трудом последних двух десятилетий стала книга «Оправдание добра» (1897). Некоторые новые идеи, которые могли бы в дальнейшем привести к существенному изменению метафизической системы Соловьева, содержатся в незаконченном цикле статей, объединенных условным названием «Теократическая философия» (1897-1899). Пессимистическое настроение Соловьева относительно будущего человечества, овладевшее им в последние годы жизни, ярко обозначились в последнем крупном сочинении «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории».

Соловьев был неординарным человеком. Многих притягивали его интеллект, эрудиция и остроумие. О Соловьеве говорили, что это чистая, благочестивая и святая душа. Если сравнивать три характеристики личности Соловьева, принадлежавшие В. В. Розанову, Л. М. Лопатину и Е. Н. Трубецкому, то все они выдвигают на первый план универсализм философа, мешавший ему останавливаться на отдельных мелочах, а также широту обобщений и оценок.

Он не был женат, не имел постоянного жилья. У него не было никакого режима для сна, питания и работы. Будучи постоянно в разъездах, он жил то в какой-нибудь гостинице, то в имени друзей, то в пансионе. Он напоминал своим духовным обликом странника, который проводит свою жизнь в хождении по необъятным просторам земли, не останавливаясь надолго нигде.

Не раз Соловьев собирался подстричься в монахи, но полагал, что надо не бежать от мира, а преобразовывать его. Осознавая необходимость преобразований, он обязывал себя посвятить всю свою жизнь тому, чтобы сделать эти преобразования совершенными. Высокий строй духа, присущий этому мыслителю, не поколебали никакие житейские испытания, перемены судьбы, и он донес его до могилы. Умер Соловьев в 1900 г. В самом расцвете творческих сил.

Всю жизнь разрабатывал мистическую философию, Соловьев, по его собственным свидетельствам современников, сам обладал мистическими способностями и испытывал мистические озарения. Особенно известна история «трех свиданий», описанных им в стихотворении с аналогичным названием. Согласно этой истории Соловьеву в течении его жизни трижды являлась божественная София: первый раз - в юности, второй раз – во время его работы в Британском музее, в третий раз – в пустыне, во время кратковременной поездки в Египет в 1875г.

Все видел я, и все одно лишь было, -

Один лишь образ женской красоты,

Безмерное в его размер входило:

Передо мной, во мне- одна лишь ты.

Е. Н. Трубецкой склонен был воспринимать все видения своего друга как чистейшие галлюцинации. Соловьев соглашался с ним, но реальность своих видений не отрицал: он верил в объективную причину галлюцинаций, которая воплощается через воображение во внешней действительности.

Соловьев был первым русским философом, создавшим систему, охватывающую все традиционные разделы философского знания - онтологию и гносеологию, этику и эстетику, антропологию и социальную философию. Именно поэтому Соловьев стал ключевой фигурой в истории философии, все последующие мыслители неизбежно должны были начинать свою творческую деятельность с освоения системы Соловьева и с определения своей позиции по отношению к ней. В творчестве Соловьева получили развитие все ключевые вопросы, поднятые русской философией в первой половине 19в., и прежде всего, вопрос об истинном смысле христианства.

Преодолев религиозный кризис юношеских лет, Соловьев в 1873г. Пришел к выводу, что человечество может духовно возродиться благодаря истине во Христе. Однако многие люди отчуждены от христианства, и это отчуждение связано с тем, что христианство заключено в несоответствующую ему, неразумную форму. В наше время благодаря прогрессу науки и философии становится возможным восстановить истинное христианство, ввести вечное его содержание в соответствующую,  разумную форму, раскрыть богатство и внутреннюю силу его основных догматов. И если даже небольшая часть людей станет серьезно и сознательно исполнять учение Христа о безусловной любви, то не устоят неправда и зло. Но этому практическому осуществлению христианства в жизни предшествуют большая теоретическая работа над богословским вероучением. И Соловьев видит свою задачу в том, чтобы дать новое изложение христианской истины.

Философские позиции Соловьева четко обозначились в его магистерской диссертации «Кризис западной философии. Против позитивистов» (1874). Исходя из убеждения, что западная философия, опираясь на данные положительных наук, утверждала в форме рационального познания те же самые истины, которые в форме веры и духовного созерцания прокламировала теологические учения Востока, он выступил за осуществление «универсального синтеза науки, философии и религии». Это означало создание «свободной теософии, или цельного знания», не просто отвергающего всю прежнюю философию, что характерно для позитивистов, но возводящее его в новое, «высшее состояние». Предмет цельного знания – «истинносущее», то есть Абсолют, Бог, а последний его результат учение о Богочеловечестве. Подробно свою систему Соловьев изложил в докторской диссертации «Критика отвлеченных начал» (1880), а также в трактате «Чтение о Богочеловечестве», опубликованном впервые в журнале «Православное обозрение»(1878-1881).

Описание Абсолюта – всеединства Соловьев считает главной задачей философии. Для того чтобы подчеркнуть новизну и плодотворность своего подхода к этой проблеме, он уделяет особое внимание критике тех представлений, которые были приняты в европейской философии вплоть до середины 19в., это составляет содержание двух его больших трудов – «Кризис западной философии» и «Критика отвлеченных начал». Главный порок указанных представлений Соловьев видит в том, что в них Абсолют предстает как отвлеченное начало, то есть как абстракция. На самом деле Абсолют может быть целостное бытие, целостная жизнь. Главное – понять, что такое бытие и жизнь в их истинной сущности и как их можно постичь.

2. Философия “всеединства” B.C. Соловьева

В одной из своих первых публичных лекций “ Исторические дела философии” В.С.Соловьев (1853—1900) назвал первоначальной философской интуицией провозглашение “нового, неслыханного слова: все есть одно”. Следовательно, обособившееся, разделившееся множество явленностей этого мира социальности есть проявление единой сущности. “Все есть одно — это было первым словом философии, и этим словом впервые возвещались человеку его свобода и братское единение”. Идея всеединства всю жизнь сопровождала В.Соловьева и определяла постановку у него исторических вопросов и проблем человека. Основы учения о всеединстве как начале и цели мирового процесса, концепции истории и человека изложены В.Соловьевым в докторской диссертации “Критика отвлеченных начал” (1880), в работах: “Духовные основы жизни” (1884);

“История и будущность теократии” (1886); “Россия и вселенская церковь” (1889); “Красота в природе” (1889); “Смысл любви” (1892—1894); “Теоретическая философия” (1897—1899); “Определение добра” (1897—1899); “Три разговора” (1900).

Соловьеву были чужды и славянофильство, и западничество. Широкие перспективы всеединства, в которых ставились вопросы совершенствования мира, преодоления индивидуализма, осуществления христианских идеалов любви, достижения абсолютных ценностей определяли его всемирно-историческую точку зрения. Из идеи всеединства вытекал и принцип свободы.

Всеединство, по Соловьеву, есть идеальный строй мира, предполагающий воссоединенность, примиренность и гармонизированность всех эмпирических несогласованных, конфликтных элементов и стихий бытия. “Я называю истинным или положительным всеединство такое, — писал Соловьев, — в каком единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы, само оказывается таким образом пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает эти элементы, осуществляясь в них как полнота бытия”. Если “положительное всеединство” потенциально объемлет собой и человека, указывая ему цель и смысл жизни, следовательно, сущность человека не может быть редуцирована, сведена к каким-либо частным его определениям и т.п. Отсюда истинная суть человека есть живое осуществление такого всеединства, которое не только созерцает умом, но само действует в мире как вполне конкретный, но “новый духовный человек”. Осуществление “живого всеединства”, по Соловьеву, свершилось в лице Христа. Оно явилось для людей “как высшая сила, которая овладела ими, но которою они не овладели”. Соловьев уточняет: в том хаосе, которым являлся мир далекого прошлого, истиной Христа овладели “немногие” человеческие души (“избранные”, по Достоевскому). И христианская идея свободного человеческого единения, всемирного братства снизилась до “христианства домашнего”, лишь до индивидуальной жизни немногих душ человеческих. Для основного же большинства Христос как живое воплощение всеединства, гармонии идеального и материального стал далеким и непостижимым фактом. Так христианская идея стала формализмом церковной организации, безуспешно пытающейся одухотворить общество, социальные отношения, самого человека верой в “чудо, тайну, авторитет”, повторяя Достоевского, писал Соловьев. В таком “храмовом, неистинном христианстве” человек, по мысли философа, находится в еще большем духовном рабстве, нежели язычник перед силами природы. Философия идеализма (от Декарта до Гегеля), восстав против лжехристианства, освобождает, по Соловьеву, разум от химер и тем самым открывает путь христианской истине. Богочеловечество, богосовершенство искать надо не в окружающем мире, но в самом человеке, в его “свободно-разумной личности”. Благодаря “рациональной философии” к этой идее человек должен прийти “от себя, сознательно, свободно”. Французский материализм восстановил материю и развил значение материального начала в мире и человеке. С точки зрения Соловьева, тем самым материализм также послужил христианской истине о воскресении и вечной жизни тел.

Разнонаправленными путями философия идеализма и материализма, “делая человека вполне человеком”, восстановила его полноту божественного всеединства. Теперь, по Соловьеву, остаются задачи практического осуществления всеединства для человечества в целом, чтобы христианство стало “всечеловеческим миром”, где исчезнут национальный эгоизм, вражда, разделение человечества на соперничающие народы.

Об “истинности” христианства как осуществлении “всечеловечества”, объединяющем народы не только верой, но и “всемирным общим делом”, Соловьев, в частности, говорит во второй речи памяти Достоевского (1882). Главным окончательным условием такой Бесчеловечности является свобода, гарантом которой является Бог, совершенный человек Христос и “бесконечность души человеческой”.

Мысль Соловьева об изначальной свободе воли, данной человеку, различные аспекты замысла философа о воссоединении бытия со всей очевидностью являются производными библейской мифологемы сотворения человека, Эдема. Всеединство как принцип бытийного устроения, строящегося из многоразличных элементов, связанных и сообразных так, что часть тождественна целому, по преимуществу является философской экзегетикой, рационализированным толкованием новозаветной символической характеристики цельного и совершенного устроения (“да будет Бог во всем” (1 Кор. 15, 28). Так философия всеединства, предполагающая укорененность здешнего бытия в божественном, включается в русло религиозной философии как “светского богословия”.

Поскольку всеединство является центральным онтологическим принципом, постольку смысл сущего и должного рассматривается Соловьевым только в тех измерениях, которые раскрывают их причастность, внутреннюю соотнесенность с божественным. Соловьев в своей онтологии идет за Иоанном Дамаскином, за православием и Платоном. Философ увлекался Кантом и проштудировал все аргументы последнего против эмпиризма, рационализма и мистики. Однако кантовский критицизм, направленный на гносеологическое исследование границ и содержания познания, Соловьев отвергает как субъективизм. Эта установка определяет у него зависимость процесса познания от предпосылок структуры бытия, зависимость гносеологии от онтологии. Поэтому концепция Соловьева (и аналогичные теории) получили название “онтологической гносеологии”. То есть акт познания является развертыванием идеи воссоединения бытия: познание рассматривается здесь именно в качестве воссоединяющей активности, работы воссоединения, в итоге которой устанавливается актуальное единство познающего и познаваемого.

Но если Истина бытия задана, то все остальное при “истинном”, нормальном ходе истории может только свидетельствовать о ней. Отсюда появляется понятие смысла. “Под смыслом какого-нибудь предмета, — писал Соловьев, — разумеется его внутренняя связь со всеобщей истиной”. Смещение внимания философа с проблем анализа бытия на смысл сущего, причастного к Абсолютному, соотнесенного с Ним, кроме религиозных оснований обусловлено реакцией Соловьева против отвлеченного, исключительно теоретического знания современной ему европейской философии. Им руководило стремление укрепить личностное начало в мире, обосновать приоритет субъекта сущего. Ибо только человек как единственное сущее в этом мире может любовно содействовать раскрытию, высвобождению божественных потенций мира и тем самым — утверждать в настоящем идеал будущего. Поэтому в целом теорию Соловьева можно назвать экзистенциологией, учением о сущем. Для самого мыслителя последовательное осуществление и проведение на практике обеих вер — веры в Бога и веры в человека — сходятся в единой, полной и всецелой истине Богочеловечества.

Философской архитектоникой идей Богочеловечества и Всеединства в концепции Соловьева является теургия — мистическое восхождение к Первоединому, Богу. Стремясь к универсальному синтезу науки, философии, религии, Соловьев создает возможность “цельного знания”, которое вместе с “цельным творчеством” образует “цельную жизнь”. Одним из средств к достижению этого является магия любви, эстетическое творчество как “общение с высшим миром путем внутренней творческой деятельности”.

Сам акт творения, преображающий хаос, разрозненный мир в космос, есть длительный процесс мистического соединения “лучезарного небесного существа Софии” с реальной стороной, материей мира. Человек как интенция всеединой сущности в этом процессе является посредником, связующим звеном. Импульсом и реальной силой, просветляющей и перерождающей весь человеческий мир, является искусство, красота которого демиургична по отношению к природе и теургична с точки зрения окончательного состояния будущего мира. Элементы эстетической теургии в учении “ Становящегося Абсолютного”, т.е. Богочеловечества, проявляются в своеобразной эротической утопии Соловьева, в его магической концепции любви и творчества. Задача эротической магии Соловьева — преодоление в единичной человеческой телесности односторонностей мужчины и женщины, что, с его точки зрения, должно способствовать “воскрешению природы для вечной жизни” и восстановлению истинного “цельного” человека. Таким образом магия любви и эстетического откровения у Соловьева являлась теургическим механизмом, приводящим весь мир к Всеединству и Богочеловечеству, являющемуся центральной категорией историософии мыслителя.

Воплощение для философа есть не единичный факт явления Богочеловека Иисуса, а постоянный процесс и общий метод спасения человечества и вместе с тем одухотворения мира. Поднимаясь к Богочеловечеству, люди вместе с собой поднимают природу, которая в конце концов обратится в светлую телесность царства очищенных духом. Но процесс этот длителен. Очищение и возрождение мира должно быть только проявлением свободы воли Запада и Востока. В 3-й речи о Достоевском (1885) Соловьев, отклоняясь от идей писателя, развивает и утверждает свои мысли. Он видит задачу христианства в примирении Запада и Востока. Симптомом “упразднения... многовекового раздора между Западом и Востоком” он считает “упразднение спора между славянофилами и западниками” в русской мысли. “Россия достаточно показала Востоку (нехристианскому — авт.) и Западу свои силы в борьбе с ними, — теперь предстоит ей показать им свою духовную силу в примирении”.

Идея “ взаимной необходимости ” христианского Востока и Запада является развитием “христианской политики” Соловьева в свете очерченной им же всемирно-исторической перспективы человечества, завершающего себя в Богочеловечестве. Идея “вселенской культуры”, культуры богочеловеческой, у мыслителя приобретает теократические черты, характеристики “нового средневековья”, о необходимости наступления которого уже прямо будет писать его почитатель и продолжатель идей Н.Бердяев.

Идея “собирания” христианского общества в живое “всечеловеческое” единство как “внутренняя русская задача”, идея России, “снимающей” все противоречия между Западом и Востоком, сознание неразрывности, единства исторического процесса сохранялись и проповедовались Соловьевым до конца его дней. “Сцена всеобщей истории страшно выросла за последнее время и теперь совпала с земным шаром”, — писал он незадолго до своей смерти.

3. Религиозно-философскоое обоснование всемирной теократии

В. Соловьеву принадлежит заслуга в постановке и разработке проблемы, которую принято с тех пор обозначать словосочетанием «русская идея». В мае 1888г. он выступил в Париже с лекцией на Французском языке под названием «Русская идея». В ней мыслитель поставил вопрос, который считал крайне важным – вопрос о смысле существования России во всемирной истории. Ответом на него и служила сформулированная автором «русская идея». Соловьев считал, что каждая нация, объединенная соответствующее государственное единство, призвана выполнять в составе человечества определенную миссию, или роль. Миссия, или роль, нации в составе мирового целого и есть национальная идея.

Национальная идея не вытекает непосредственно из материальных условий существования России. Национальная идея- это задание, данное Богом, долг народа перед Богом. Соловьев пишет: «Идея нации есть не  то, что сама она думает о себе во времени, но, то что Бог думает о ней и вечности». Для Соловьева все нации - это члены и элементы человечества как социального организма, но при этом они – «существа моральные». Причем Соловьев считает, что в этом моральном мире существует роковая необходимость. Он пишет: « Призвание или та особая идея, которую мысль Бога полагает для каждого морального существа – индивида или нации – и которая открывается сознанию этого существа как верховный долг, - эта идея действует во всех случаях как реальная мощь, она определяет бытие морального существа, но делает она это двумя противоположными способами: она проявляется как закон жизни, когда долг выполнен, и как закон смерти, когда это не имело места».

Как определить существо национальной идеи? Кто скажет народу о его долге? Ведь народ может и заблуждаться  относительно своего призвания.  Надо проанализировать всю историю российского государства от зарождения до современности, проанализировать те моменты в развитии христианской цивилизации, в которые Россия внесла небольшой вклад, и на этой основе определить ее миссию в будущем. Русская идея, или историческая миссия России, состоит в том, чтобы стать инициатором в создании европейского сообщества стран на основе христианских ценностей, в создании теократии.

Проработка утопического проекта всемирной теократии осуществляется Соловьевым во многих трудах 80-х годов- «История и будущность теократии», «Россия и вселенская церковь», «Великий спор и христианская политика».

Всемирная теократия предстает у Соловьева как социальная форма Богочеловечества, отражающая в себе принцип троичности Божества. Три ипостаси – Отец, Сын и Святой дух – проецируется  в человеческую деятельность соответственно как три «служения»: священство, царство и пророчество. Возникает вопрос о том, как в реальной человеческой истории эти три служения распределены. Соловьев без колебаний признает функции первосвященство за папой римским. Он сомневается в том, что воплотить царственный элемент теократии выпало на долю Византии.  Византийский цесаризм не справился с этим  служением, и задача создания праведного общества потерпела в Византии решительное крушение. Но для служения царского подходит «третий Рим» - Россия как наследница Византии. От народа, являющегося носителем третьей силы, требуется свобода от ограниченности, возвышение над узкими национальным интересами. Эти свойства, по мнению Соловьева, присущи в особенности национальному характеру русского народа. Действительно, идеалы русского народа носят религиозный характер, он способен к сочетанию восточной и западной культуры (что доказали реформы  Петра 1), он обладает прирожденной способностью к самоотречению, что подтверждается приглашением варягов на правление еще в 862г.

Гораздо хуже в христианском мире обстоит дело с пророческим служением. Оно изначально появилось в форме протестантства, которое возникнув из распри Рима и Константинополя, существенно исказило это третье теократическое начало: отделив пророчество от священства, оно не подарило миру и истинных пророков. Для пророческого служения он находит замену в лице ортодоксального иудаизма  («еврейства») на том основании, что у последнего имеется совпадающее с истинно христианским понятие о пророческом призвании и что само протестантство  является до известной степени возвратом к еврейству.

По замыслу Соловьева, вселенская теократия должна быть свободной теократией: объединение наций происходит на добровольных началах. В теократическом обществе исключалось всякое принуждение к вере, этим оно радикально отличалось от Средневековья, когда церковь допускала жестокие гонения на инакомыслящих. И Соловьев сурово критиковал русскую православную церковь за ее стремление опереться на государственную власть в искусственном насаждении веры. Он иронично называл сложившуюся систему в Росси «псевдотеократией», в которой правит зловредный триумвират из лжецерковника Победоносцева, лжегосударственного человека Д. А. Толстого и лжепророка Каткова.

Соловьев прямо заявлял, что только католическая церковь обеспечит самостоятельность церковной власти перед государством и обществом. Что же касается русской православной церкви, то она давно превратилась в послушное орудие мирской власти, и отвергает единство христианских конфессий. Первый шаг, который должна сделать Россия, - это совершить подвиг национального самоотречения, принести в жертву свой национальный эгоизм. На деле это означало соединение русской церкви с католической, что непосредственно могло быть достигнуто благодаря подчинению русского государства римскому первосвященнику. Новый миропорядок будет поддерживаться государственной властью русского монарха, и в семейство христианских народов войдут мир и благословение.

Таким образом, для того чтобы национальная идея была осуществлена на практике, необходимы определенные предпосылки. Во- первых,  необходимо обеспечить соблюдение гражданских свобод – свободы слова, свободы совести. Во - вторых, должна быть преобразована русская православная церковь: нужно преодолеть подчиненность ее государству и ее враждебность по отношению к западному христианству.

Соловьев считал, что с созданием вселенской теократии Россия внесет в отношении европейских народов элементы сердечности, непосредственности, утраченные рациональным Западом. С другой стороны,  сотрудничеством Западом позволит преодолеть характерные для России тенденции варварства, нигилизма и тем самым будет способствовать вступлению России на путь подлинного просвещения и прогресса. Для России этот проект важен еще и потому, что находясь на границы двух миров, она испытывала постоянное давление со стороны Азиатского Востока. Объединение со странами Европы позволило бы России более тесно интегрироваться в сообщество христианских стран, что дало бы твердую гарантию сохранения христианских основ русской культуры.

Некоторые исследователи считают, что к концу жизни Соловьева постигло жестокое разочарование в мессианском предназначении России и во всемирной теократии и что реакцией на это разочарование стало предсмертное сочинение философа «Три разговора» с включенной в него  «Повестью об антихристе». Так Е. Н. Трубецкой утверждает, что в мучительных сомнениях Соловьев приходит к пониманию страшной истины о том, что вселенское зло в борьбе с добром принимает обличие добра и тем самым прельщает неискушенных. Антихрист, в заключающей «Три разговора» повести предстал в образе исключительной гениальности, красоты и благородства, с высочайшими проявлениями бескорыстия и деятельной благотворительности. Противопоставляя себя Христу, он заявляет: «Христос принес меч, я принесу мир. Он грозил земле страшным судом, но ведь последним судьей буду я, и суд мой будет не судом правды только, а судом милости».

Действия антихриста, по меткому замечанию Е. Трубецкого, во многом пародируют прежние идеи автора повести. Антихрист создает теократию, о которой мечтал Соловьев, но без Христа, без любви, основанную на подавлении в человеке свободной воли к добру и искушении его лестью. Ситуация действительно представляется парадоксальной. Разъясняя смысл этого парадокса, Е. Трубецкой говорит, что Соловьев в «Трех разговорах» осознал ложность идеи теократии и отрекся от нее. Доказательству этого утверждения он посвятил свою статью «Крушение теократии в творениях Соловьева».

Думается, что одно произведение оказавшееся последним, еще не дает повода говорить о полном отказе Соловьева практически от всего, продуманного и написанного. И представляется более убедительной в оценке этого вопроса позиция А.Ф. Лосева. Он, с одно й стороны, подобно Е. Трубецкому, считает, что «обожествление» государства является одной из самых существенных идей Соловьева. Но в то же время он оспаривает его оценку теократических идей Соловьева и пишет: «Никак невозможно сказать, что он отходит от своих теократических идей окончательно. Его разочарование относится скорее к возможности немедленного и самого глубокого осуществления теократического идеала. Сам этот идеал, безусловно, остается у него нетронутым».

Таким образом, под крушением теократии Соловьева, видимо, следует понимать ее историческую невоплощенность. Причем рискованность теократического проекта ощущалась Соловьевым не только в последние годы жизни. Именно поэтому в его логике рассмотрения теократия обязательно присутствует горизонт «морального обязательства» или долга. Судьба России зависит от воплощения иконописного лика Софии в форме теократии. Из-за невыполнения этого долга сокрушена может быть сама Россия: в мире моральной необходимости невыполнение замысла Бога о народе карается смертью.

В своих размышлениях о «русской идее» он обобщает весь опыт русской мысли 19в. В результате его синтезирующих усилий Россия уже оказывается не  в финале подлинной истории, а в ее начале. С нее, с ее теократического преображения может быть начато преодоление розни мира, враждебного противостояния христианских конфессий, да и Востока и Запада как таковых.

4. Заключение

Таким образом, в философии Владимира Соловьева соединились, казалось бы, несоединимые тенденции. Философия исходила из признания единосущного начала, имеющего два полюса, каждый из которых равно значим и велик. Его идеи поражают безоглядной верой в прогресс, в науку, в богоизбранность русского народа наряду с глубоким ощущением нарастающей опасности гибели и уничтожения. Соловьев призывает человечество опомниться и остановиться, протянуть друг другу руки в понимании своего глубокого бытийного единства. Может быть другими словами, можно сказать, что Соловьев философским языком, объясняет и обосновывает традиционные христианские ценности и призывы. Такие как “Все люди – братья”, “Бог есть любовь”, “Возлюби ближнего своего” и т.д. Идея всеединства - органического соединения максимально развитого личностного начала с всеобщим, одухотворения материального, грубого мира по-новому прочитывается в настоящее время, когда перед человечеством стоит угроза самоуничтожения, когда разворачивается и углубляется экологический кризис, не прекращаются политические баталии. Русская же идея чрезвычайно важна сегодня, когда ведется поиск основ для духовного возрождения нации, для отыскания ею нового мира в столь сильно изменившемся, но все-таки цельном мире. Может быть, есть смыл поискать ответы на самые злободневные вопросы, стоящие пред сегодняшней Россией в работах великих соотечественников непростительно надолго забытых? Если бы русские чувствовали ту моральную ответственность перед Богом и историей, о которой говорит Владимир Соловьев, то не было бы Чечни и много другого. Великие идеи потому и велики, что они вечные. Идея национального возрождения на основе глубоко воспринятой идеи ценности других культур и народов, поиск таких способов объединения, которые не предполагали унижения, подавления, порабощения одного народа другим, постепенное, медленное, естественное движение к всеобщему единству - такой путь обозначил Владимир Соловьев для России.