Тибетская книга мертвых - философия смерти

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Тибетская книга мертвых - философия смерти

Тибетская книга мертвых - философия смерти

РЕФЕРАТ по ФИЛОСОФИИ

студентки гр.

на тему “Тибетская книга мёртвых - философия смерти”

Москва, 1998 г.

Содержание

Введение....................................................................................................................................

Философские понятия в “Тибетской Книге мёртвых”.........................................................

Метафизические аспекты “Тибетской Книги мёртвых”......................................................

Первичность души в книге мёртвых......................................................................................

Книга мёртвых в сравнении с психофилософией Фрейда..................................................

Гипотеза кармы и архетипов в “Тибетской книге мёртвых”...............................................

Философский смысл перерождения и смысл смертных божеств.....................................

Тибетская книга как Посвящение.........................................................................................

Сходства Тибетской и Египетской книги мёртвых............................................................

Заключение..............................................................................................................................

Использованная литература..................................................................................................

Введение

«Тибетская книга мёртвых» («Бардо Тёдол») — это сборник наставлений, предназначенных умирающему и умершему. Подобно «Египетской книге мёртвых», она служит путеводителем по области Бардо, символически представленной как промежуточное состояние между смертью и новым рождением продолжительностью в 49 дней. Это философско-религиозное произведение состоит из трёх частей. В первой («Чигай Бардо») описаны психические явления в момент смерти; во второй («Чёнид Бардо») — состояние сразу после смерти и так называемые «кармические видения»; в третьей («Сидпа Бардо») — возникновение инстинкта рождения и явления, предшествующие новому рождению. Согласно «Книге мёртвых» высшая степень понимания и просветления, а значит — максимальная возможность освобождения — достигается человеком в момент смерти. Вскоре после неё возникают «видения», которые в конечном итоге приводят к новому рождению, причём изначальный ослепительный свет постепенно тускнеет и дробится, а видения становятся всё более жуткими. Такое нисхождение поясняет отчуждение сознания от освобождающей истины по мере приближения к моменту физического рождения. Наставления «Книги мёртвых», которые лама читает над мертвым телом, предназначены для того, чтобы на каждом этапе новых иллюзий и заблуждений напоминать умершему о постоянной возможности освобождения и объяснять природу его видений.

Философские понятия в “Тибетской Книге мёртвых”

«Бардо Тёдол», появившаяся в англоязычных странах в 1927 году и удачно названная её издателем В. Эванс-Вентцем «Тибетской книгой мёртвых», вызвала настоящую сенсацию. Она принадлежит к разряду тех легенд Тибета, которые представляют интерес не только для специалистов-буддологов своей человечностью и глубоким проникновением в тайны человеческой души она особо привлекает внимание непрофессионала, жаждущего расширить свои знания о жизни. В отличие от «Египетской книги мёртвых», которая говорит одновременно слишком много и слишком мало, «Бардо Тёдол» представляет собой вполне понятное учение о философии смерти, имеющее в виду не богов или дикарей, а самых обычных людей. И «гневные», и «мирные» божества понимаются в нём как сансарические проекции человеческой души, что просвещённому европейцу кажется очевидным, поскольку напоминает его собственные банальные построения. «Книга мёртвых» описывает именно эту философскую сторону “религии смерти”, благодаря важнейшим своим метафизическим предпосылкам, чего не может просвещённый и непросвещённый европеец. В основу этого удивительного “руководства по тому, как лучше умереть” положено не скудное европейское «или-или», а величественное и утверждающее «и-и». Эта формула может показаться западному сознанию спорной, поскольку Запад предпочитает ясность и недвусмысленность, что позволяет одному мыслителю рьяно признавать существование Бога, а другому с не меньшей категоричностью его отрицать. Интересно, как отнеслись бы эти враждующие собратья к следующему высказыванию: «Осознав, что пустота твоего разума есть состояние Будды, и рассматривая её как своё собственное сознание, ты достигнешь состояния Божественного Разума Будды»[1]?

Такого рода высказывания скорее всего совершенно неприемлемы ни для философии, ни для богословия Запада. «Книга мёртвых» в высшей степени психологична, в то время как наша философия и богословие до сих пор пребывают на средневековом, допсихологическом уровне, на котором позволяется выслушивать, объяснять, защищать, критиковать и обсуждать только отдельные высказывания, но не лежащие в их основе догмы, выносящиеся за пределы всякого обсуждения.

Метафизические аспекты “Тибетской Книги мёртвых”

«Книга мёртвых» начинается с глубокой психологической истины о том, что именно душа, наделённая божественной творческой энергией, делает метафизические утверждения и устанавливает различия между метафизическими понятиями. Душа — не только условие метафизической реальности, но и сама реальность.

В философском, а не психологическом смысле это произведение— не описание погребального обряда, а система наставлений для умершего, путеводитель по области Бардо с её меняющимися видениями, среди которых душа пребывает в течение 49 дней с момента смерти человека до его нового рождения. Если читать «Книгу мёртвых» и исходить из вневременности души — что на Востоке считается самоочевидным — можно без труда поставить себя на место умершего и внимательно прислушаться к поучениям, с которых начинается книга, и представление о которых даёт приведённая выше цитата. И тогда ничуть не самонадеянно, но смиренно прозвучат слова: «О благороднорождённый, слушай! Сейчас ты созерцаешь Сияние Чистого Света Совершенной Реальности. Познай его. О благороднорождённый, твой разум пуст, он лишён формы, свойств, признаков, цвета; он пуст — это сама Реальность, Всеблагость. Твой разум пуст, но это не пустота Небытия, а разум как таковой — свободный, сияющий, трепещущий, блаженный: это само Сознание, Всеблагой Будда»[2].

Глубоко эзотерический смысл этого высказывания подчёркивает те загадочные стороны буддистской философии, которых недостаёт в других религиях. Буддистская «Пустота» — есть состояние за пределами каких бы то ни было суждений или утверждений, однако вся полнота её многообразных проявлений скрытно пребывает в душе.

Далее в «Книге мёртвых» говорится: «Твоё сознание, сияющее, пустое, неотделимо от Великого Источника Света; оно не рождается и не умирает, оно — Немеркнущий Свет, Будда Амитаба».

Вот она - буддистская[3] Душа (или индивидуальное сознание). Не просто душа в буддизме, а душа умирающего в буддизме. Она оказывается не только не ничтожна, но она и есть Сияющее Божество. В западных мировоззрениях или считают такое заявление опасным (а то и просто богохульным), или бездумно принимают его, страдая впоследствии от теософской инфляции. Есть важный урок, который даёт «Книга мёртвых»: она открывает умирающему глубочайшую истину, согласно которой даже боги есть не что иное, как сияние и отражение нашей собственной души. Солнце на Востоке не меркнет, как померещилось бы христианину, у которого «похитили» Бога: напротив, человеческая душа оказывается светом Божества, а Божество — душой. Восточные мировоззрения с большей лёгкостью принимают этот парадокс.

Первичность души в книге мёртвых

В совсем философском смысле (не эзотерическом) «Книга мёртвых» говорит о первичности души, что крайне важно, ибо это единственное, в чём жизнь нас не убеждает. Наша жизнь настолько переполнена вещами, теснящими и подавляющими нас, что, окруженные ими как «данностями», мы не находим времени поразмыслить: кем же они «даны»? Умерший освобождается от мира «данностей»; цель поучений «Книги мёртвых» — помочь его освобождению. Если при чтении книги нам удастся поставить себя на место умершего, нас ожидает не меньшая, чем его, награда: с первых же строк мы узнаём, что «податель» всего «данного» пребывает внутри нас.

Разве об этом говорит буддизм широких масс? Представление о том, что всё происходит «для меня», более непосредственно и впечатляюще (и потому более убедительно), нежели мысль о том, что всё происходит «из меня». Возможно, животная природа человека не позволяет ему видеть в себе творца своих обстоятельств. Вот почему любые попытки такого рода становились предметом тайных посвящений, поэтому немногие посвящённые буддисты скажут об этом напрямую. Фактически наставления «Книги мёртвых» служат умирающему напоминанием о его посвящении, о том, чему обучал его гуру - его буддистский духовный учитель в жизни, эти наставления звучат как посвящение умершего в жизнь Бардо, также как и посвящение живущего означает приготовление к загробной жизни. Так, по крайней мере, обстоит дело во всех тайных культах древних цивилизаций со времён египетских и элевсинских мистерий. Однако в посвящении живущего загробный мир — это не мир после смерти, а переворот в его взглядах и стремлениях, психологический загробный мир, или, прибегая к христианским понятиям, искупление мирских соблазнов и греха. Искупление — есть отвержение и избавление от неведения и мрака, движение к просветлению и освобождению, к победе и выходу за пределы всякой «данности».

Книга мёртвых в сравнении с психофилософией Фрейда

Итак, «Книга мёртвых» описывает процесс посвящения, цель которого — вернуть душе божественную сущность, утраченную ею с физическим рождением. Для восточной религиозной литературы характерно то, что учение неизменно излагается с самого главного, с основных принципов, которые в европейских философско-религиозных трактатах, как правило, появляются лишь в конце (так, Луций у Апулея обращается с молитвой к Гелиосу только в конце книги). В соответствии с этим, описанное в «Книге мёртвых» посвящение представляет собой ряд ослабевающих пульсаций, завершающийся новым рождением. Единственная разновидность посвящения, которая известна в настоящее время на Западе, — это анализ бессознательного, осуществляемый врачом с психотерапевтическими целями. Такое проникновение в лежащие ниже уровня сознания слои — есть разновидность рациональной майевтики по Сократу: выявление психического содержания, в зародыше пребывающего в подсознании. Первоначально психотерапия была связана с психоанализом Фрейда и сосредоточивалась в основном на сексуальных фантазиях. В «Книге мёртвых» этой области соответствует Сидпа, последняя, низшая область, описанная в завершающей части книги, в которой умерший, не сумевший усвоить смысл поучений двух первых частей книги — «Чигай Бардо» и «Чёнид Бардо», — становится жертвой своих сексуальных фантазий и прельщается видениями соединяющихся любовных пар. Наконец, одно из материнских чрев улавливает его и вновь рождает в этом мире. Как и следовало ожидать, в действие вступает эдипов комплекс. Если карма умершего такова, что он родится мальчиком, то он влюбится в свою будущую мать и возненавидит отца, и наоборот, будущая девочка почувствует влечение к тому, кто станет её отцом, и отвращение к матери. Интересно, что уже в глубокой древности эдипов комплекс судя по тексту легенды известен философам и йогам - иначе разве они бы описали это в эзотерической книге? Европеец проходит эту специфически фрейдистскую область, когда с помощью психоанализа извлекается на свет содержание его бессознательного, но он движется при этом в обратном направлении — от детских сексуальных фантазий к материнскому чреву. В кругах психоаналитиков была высказана гипотеза, что главная психическая травма обусловлена переживаниями в момент рождения; более того, психоанализ пытается восстановить воспоминания о внутриутробном периоде существования. Основываясь на нынешних научных предпосылках философской подготовки для этого явно недостаточно. Философии Фрейда недостаточно. Относительно внутриутробного опыта психоанализ не продвинулся; даже пресловутая «травма рождения» обернулась обычным трюизмом вроде того, что «жизнь — это болезнь с неблагоприятным прогнозом, ибо исход её всегда фатален». Даже астрологи в своих жизненных предсказаниях основываются на дате и времени рождения человека.

Тем не менее, фрейдизм предпринял первую на Западе попытку исследовать— хотя бы снизу, из сферы животного инстинкта, — ту область психики, которой в тантрическом ламаизме соответствует область Сидпа. Согласно психологии «Сидпы Бардо», состояние Сидпа характеризуется мощным потоком кармы, уносящим умершего к «вратам материнского чрева». Из области Сидпа невозможно движение назад — она отрезана от области Чёнид интенсивным стремлением вниз, в сферу животного инстинкта и нового рождения. Это значит, что всякий, кто проникает в область бессознательного на основе чисто биологических предпосылок, неизбежно застрянет в сфере инстинкта и, вновь и вновь выбрасываемый в мир физического существования, не сумеет её покинуть. Именно поэтому фрейдизм остаётся в пределах негативной оценки бессознательного, исчерпываемой формулой «всего-навсего».

С помощью психоанализа рациональный западный дух вторгся в область, которую вполне допустимо назвать неврозом Сидпы,—и остановился здесь, удерживаемый догмой, согласно которой всё психическое субъективно и индивидуально. Но и это вторжение оказалось весьма полезным, так как позволило сделать новый шаг за пределы сознания. Благодаря ему становится понятно, что читать «Книгу мёртвых» европеец должен от конца к началу. С помощью западной науки он более или менее усвоил психологический характер «Сидпы Бардо», и теперь перед ним стоит задача усвоения предшествующего ему «Чёнид Бардо».

Состояние Чёнид — область «кармических видений» или иллюзий, проистекающих из психического остатка прежних существований. Согласно восточным представлениям, карма — это нечто вроде психической наследственности, основанной на гипотезе о перевоплощении (в крайней её форме на гипотезе о вневременности души).

Гипотеза кармы и архетипов в “Тибетской книге мёртвых”

Ни европейская наука, ни европейский разум гипотезу кармы принять не могут. К тому же обычные люди слишком мало знают о посмертном существовании души и не понимают, как вообще об этом можно что-либо утверждать. Более того, из эпистемологии им известно, что такого рода утверждения столь же недоказательны, как и утверждения о существовании Бога. Таким образом, принимая концепцию кармы, они предусмотрительно истолковывают её как психическую наследственность (в самом широком смысле этого слова). Психическая наследственность действительно существует, поскольку наследуются такие психологические характеристики, как черты характера, творческие способности, предрасположенность к определённым болезням и т. п., причём психологическая сущность этих сложных явлений ничуть не страдает от того, что естественные науки сводят их к тем или иным физическим явлениям (ядерные структуры в клетках и т. д.). Среди наследуемых психологических характеристик имеется класс свойств, не зависящих ни от рода, ни от расы, к которым принадлежит индивидуум, — универсальные характеристики сознания. Их можно сравнить с платоновскими формами (eidola), в соответствии с которыми сознание организует своё содержание. Можно описать эти формы как категории, аналогичные логическим категориям, этим основным предпосылкам разума. Однако эти «формы» более относятся не к разуму, а к воображению. Так как плоды воображения в принципе визуальны, их формы с самого начала должны характеризоваться как образы и более того — как типичные образы (философские «архетипы», если придерживаться философии К.Г.Юнга). Сравнительная история религий и мифологий, психиатрия и психология сновидений открывают богатейшие залежи архетипов. Архетипы — это, так сказать, органы человеческой души, извечно наследуемые формы и идеи, которые сами по себе лишены определённого содержания, но обретают его в течение жизни человека, чей опыт заполняет эти формы. Если бы архетипы не существовали повсеместно и в одинаковом виде, то как объяснить, например, следующее совпадение: почти на каждой странице «Книги мёртвых» говорится о том, что умершие не знают, что они мертвы, — и с этим же утверждением то и дело сталкиваешься в литературе европейского и американского спиритуализма? Идея о том, что мёртвые продолжают своё существование, не подозревая, что они бестелесные духи, реализуется непосредственно и зрительно, когда кто-нибудь видит привидение. Примечательно, что во всех частях света привидения обладают рядом общих характерных черт. Сфере бессознательного, состоящей из таких универсальных динамических структур, К.Г.Юнг в своих философских работах присвоил название «коллективное бессознательное» и использовал его, критикуя и разъясняя “Тибетскую книгу мёртвых”.

Философский смысл перерождения и смысл смертных божеств

Психофилософия Сидпы (одной из составных частей буддизма мертвецов) характеризуется желанием жить и быть рожденным («Сидпа Бардо» значит «Бардо Стремления к Новому Рождению»). По этой психофилософии умерший может не суметь решительно отказаться от нового рождения в мире. Согласно учению «Книги мёртвых», в любом из состояний Бардо индивид имеет возможность достичь Дхарма-Кайи, преодолев четыре склона горы Меру, при условии, что его не собьет с пути «тусклый свет»... Говоря другими словами, умерший должен отчаянно сопротивляться велениям разума — как мы его понимаем — и избавиться от господства своего «я», которое разум считает сакральным. Наверное это означает символическую смерть, которая соответствует в «Сидпе Бардо» Страшному Суду. Такая смерть символизирует конец существования и добровольное подчинение тому, что в «Книге мёртвых» называется «кармическими видениями». «Кармические видения» порождаются верой в фантастический мир, который не выводится из разума и не согласуется с ним, а является плодом свободного воображения. Любой здравомыслящий человек предостережет нас, что всё это явная фантазия или бред, и действительно, трудно с первого взгляда отличить такого рода видения от сумасшествия. Нередко самого незначительного ослабления умственных способностей достаточно, чтобы породить этот иллюзорный мир. Мрак и ужас, которые царят в нём, сходны с переживаниями, описанными в начале «Сидпы Бардо». Однако содержание этого Бардо обнаруживает кармические видения, появляющиеся в устрашающем облике. Состояние Чёнид подобно искусственно вызванному психозу. Эти страдания, соответствующие адским мукам области Чёнид, описаны в «Книге мёртвых» так: «И тогда один из Палачей-Мучителей Бога Смерти набросит тебе на шею петлю и повлечёт за собою. Он отсечет тебе голову, вырвет сердце, вывернет чрево, высосет мозг, выпьет кровь; он пожрет твою плоть и изгложет кости, но ты не сможешь умереть. Хотя тело твоё будет разорвано на мелкие части, оно оживёт вновь. И так будет повторяться снова и снова, причиняя тебе ужасную боль и муку».

Согласно «Чёнид Бардо», реальность, характеризующая состояние Чёнид,— это реальность сознания. «Мысли» предстают здесь как нечто реальное, фантазия обретает зримые формы, перед умершим проходят жуткие видения, порожденные им самим. Первым среди них (если читать книгу с конца) появляется всесокрушающий Бог Смерти — воплощение всех ужасов; за ним следуют 28 «злосильных» и 58 «кровожадных» божеств и богинь. Несмотря на свой демонический облик и хаотическую смесь чудовищных атрибутов, все они подчиняются определённому порядку. Божества образуют группы, в которых располагаются по четырём направлениям и различаются символическими цветами. Постепенно обнаруживается, что божества организованы в мандалы, или круги с четырехцветным крестом внутри. Четыре цвета соответствуют следующим четырём аспектам мудрости:

белый — путь мудрости, подобной зеркалу,

жёлтый — путь мудрости равенства,

красный — путь мудрости различия,

зелёный — путь мудрости свершения.

Умерший как бы знает, что все «мысли» исходят из него, и что четыре пути мудрости принадлежат ему.

Продолжая легендарное движение в области Чёнид, достигается, сфера, где перед нами предстают Четверо Великих: Зелёный Амога-Сидхи, Красный Амитаба, Жёлтый Ратна-Самбава и Белый Ваджра-Сатва. Завершается восхождение голубым сиянием тела Будды Дхарма-Дату, исходящим из центра мандалы или сердца Вайрочаны.

После этого «кармические видения» прекращаются: сознание, освобождаясь от привязанности к формам и объектам, возвращается во вневременную, изначальную область Дхарма-Кайи. Таким образом, читая «Книгу мёртвых» с конца, мы достигаем состояния Чигаи, наступающего в момент смерти.

Тибетская книга как Посвящение

Книга описывает — в обратном порядке — обряд посвящения, который, в противовес эсхатологическим чаяниям христиан, подготавливает душу к нисхождению в мир физического существования. Подлинная цель этой необычной книги (сколь бы странной ни казалась она современному человеку) — дать умершему сведения о его путешествии по областям Бардо. В западном мире только католическая церковь оказывает хоть какую-то помощь душам умерших. Что касается протестантов с их жизнеутверждающим оптимизмом, то у них имеется лишь несколько «Обществ спасения», члены которых убеждают умерших, в том, что те мертвы. В целом, на Западе нет ничего, что можно было бы сравнить с «Книгой мёртвых» (за исключением нескольких эзотерических сочинений, не доступных ни широкой публике, ни рядовым учёным). Предание относит «Книгу мёртвых» к числу «сокровенных» книг, в которых описан специфический способ магического «исцеления души» после смерти. С рациональной точки зрения культ мёртвых основан на вере во вневременное существование души, но его иррациональную основу следует искать в психологической потребности живых что-нибудь сделать для умерших. Эта потребность проявляется даже у «просвещённых» людей, переживших смерть близких или друзей, благодаря чему — независимо от степени нашей «просвещённости» — на Западе сохранились обряды, связанные с мёртвыми (вспомним хотя бы мавзолей). Но, не считая католических заупокойных месс, эти обряды проводятся на очень низком уровне — и не потому, что мы не способны убедить себя в бессмертии души, а потому, что крайне рационализировали указанную психологическую потребность. Большинство людей ведут себя так, словно её вообще нет и, независимо от своей веры в загробную жизнь, ничего для умерших не делают. Уровень католических заупокойных месс достаточно высок, ибо они направлены на психическое благополучие умерших, а не на слезливую сентиментальность живых, но и они не сравнимы с высочайшим духовно-философским напряжением, запечатленным в «Книге мёртвых». Её наставления столь подробны и столь приспособлены к малейшим изменениям в состоянии умершего, что прочитавший может и задать себе вопрос: «А что если мудрые ламы и в самом деле заглянули за пределы трёх измерений и сорвали завесу с величайшей из тайн?»

В «Книге мёртвых», буквально ощущается её достоверность. Как неожиданно обнаружить загробное существование (относительно которого наше религиозное сознание сформировало самые величественные представления) окрашенным в мрачные тона кошмаров! Это произведение похоже на фильм ужасов. Истинное просветление умерший испытывает не в конце Бардо, а в его начале, в момент смерти, после чего начинается погружение в область иллюзий и неведения, постепенная деградация, завершающаяся новым рождением в физическом мире. Духовная вершина достигается человеком в момент завершения жизни; следовательно, жизнь — есть средство для достижения высшего совершенства; именно она порождает карму, открывающую умершему возможность обрести извечный свет Пустоты, остановиться в центре колеса рождений, освободиться от иллюзий возникновения и разрушения. Пребывание в Бардо не связано ни с вечным блаженством, ни с вечными муками: это нисхождение в очередную жизнь, которая приближает человека к его конечной цели, высочайшему завершению его трудов и стремлений в период земной жизни. Возвышенный и героический характер “Книги мёртвых” бесспорен.

Нисхождение в области Бардо подтверждается западной спиритуалистической литературой. Научная мысль без колебания истолковывает эти сведения как эманацию подсознания «медиумов» и распространяет такое толкование и на «Тибетскую книгу мёртвых». Действительно, трудно отрицать тот факт, что в целом книга порождена архетипическим содержанием бессознательного и в чём-то напоминает философию К.Г.Юнга, за которой западный разум совершенно справедливо усматривает не философскую или метафизическую, а «всего-навсего» психическую реальность. Если придерживаться философии Юнга, мир божеств и духов — это коллективное бессознательное внутри меня.

Сходства Тибетской и Египетской книги мёртвых

Переводы египетских гимнов и религиозных текстов, опубликованные в “Египетской книге мёртвых”, образуют достаточно полное собрание различных литературных произведений, которые египтяне помещали на стенах гробниц и саркофагов, гробах и надгробных обелисках, папирусах и амулетах, чтобы обеспечить благополучие умерших в загробном мире.

Большинство представленных в “Египетской книге мёртвых” глав относится к группе текстов, которую египтяне называли «Главы о восхождении к свету», а оставшаяся часть легенды - это вступительные гимны, дополнительные отрывки из сходных по значению работ того времени, специальные пояснения и т.д., которые должны были служить умершим своеобразными заклинаниями в загробном мире. Любой благочестивый египтянин, будь то фараон или пахарь, супруга фараона или ее служанка, жил, постоянно обращаясь к учению Книги Мертвых; египтян хоронили, руководствуясь ее указаниями; их надежда на вечную жизнь и счастье была основана на действенности ее гимнов, молитв и заклинаний. Для них Главы Книги Мертвых были не материалом для грамматических упражнений, а всемогущим путеводителем по дороге, которая через смерть и погребение вела в царство света и жизни, в присутствие божественного Озириса, победителя смерти, который дал мужчинам и женщинам способность «родиться вновь».

Заключение

Многие идеи и верования, воплощенные в обеих книгах, возникли одновременно с зарождением египетской и тибетской цивилизации, и подлинные формы наиболее интересных из них идентичны тем, что, как нам теперь известно, существовали во времена V и VI династий, т.е. около 3500 г. года до н.э. С другой стороны, значительная часть этих верований относится к додинастическому периоду.

Использованная литература

1.    В.Кучерявкин, Б.Останин “Тибетская книга мёртвых” /1992/ (первоисточник)

2.    К.Г.Юнг “Психологический комментарий к “Тибетской книге мёртвых”

3.    Е.А.Уоллис Бадж “Египетская книга мёртвых” /1995/

4.    П.Флоренский “Человек умирает только раз в жизни...”

5.    И.Серафим “Душа после смерти”

6.    Архиепископ Иоанн (Максимович) “Жизнь после смерти”

[1] Фраза взята из текста перевода “Тибетской книги мертвых”, выполненного К.Г.Юнгом

[2] Цитата из первой части “Книги мёртвых” - Бардо момента смерти

[3] Имеется в виду сокровенный буддизм - тантрический ламаизм