Экономика науки в России в сравнении с Индией и другими странами

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Экономика науки в России в сравнении с Индией и другими странами

Экономика науки в России в сравнении с Индией и другими странами

Оглавление

Введение.__________________________________________

Ситуация в российской науке._________________________

Наука как объект анализа____________________________

Структурный анализ бюджетов НИОКР.______________

Научно-технический прогресс._______________________

НТП: государство – рынок______________________________

Основные черты современного этапа____________________

Заключение._______________________________________

Библиография_____________________________________

Введение.

В современном обществе наука играет далеко не последнюю роль. Нормальное развитие экономики любого государства невозможно без адекватного научного развития. Однозначна и обратная связь – в стране с больной и слабой экономикой наука растет медленно, а деградирует быстро.

Как показал опыт последних десятилетий, социалистическая система хозяйствования с ее методами директивного планирования и централизованного перераспределения оказалась в тупике. Экономика вошла в состояние кризиса, и, как следствие, в науке тоже произошел обвал. В тридцатые годы экономический курс стал началом конца советской экономики. Реформы шестидесятых не смогли остановить падение, и до начала перестройки советская экономика жила в основном за счет демпинга нефти и газа. В науке ситуация была сходной. Тупиковый путь был избран в конце 40-х годов, точнее, в начале гонки вооружений с США. С того момента существовало два типа науки – оборонная и остальная. Симптомы кризиса в оборонной науке проявились во времена застоя, а в остальной – в начале 70-х годов.

В Индии после завоевания независимости наука также развивалась в соответствии с планами правительства. Тем не менее, поскольку индийская политическая и экономическая система была намного более демократичной, чем советская, в науке аналогичного кризиса не было. Однако этапы развития были сходными: в середине 80-х годов Индии пришлось перейти от политики импортозамещающей индустриализации к открытой модели экономики. Наука тоже подверглась серьезной трансформации: она была переориентирована на те исследования и разработки, на которые существовал спрос. Говоря проще, наука стала отвечать интересам и потребностям общества, а не планам и амбициям правительства. В западных странах в основном так оно и есть.

В России такая трансформация происходит с 1987 года, когда впервые заговорили о конверсии оборонных предприятий. Поскольку советская наука была ориентирована изначально на оборону (спасибо товарищам Ленину-Черненко), процесс перестройки системы науки идет до сих пор и сопряжен с немалыми трудностями.

В данной работе будет рассмотрено положение науки в России, обсуждена тема научно-технического прогресса, затронута проблема экономической эффективности науки и приведено небольшое экономическое исследование о том, насколько эффективно или неэффективно сокращение научной сферы РФ.

Ситуация в российской науке.

На протяжении последних лет в России продолжается кризис науки. Все большее число лабораторий бездействует, поскольку научные работники вынуждены зарабатывать на жизнь на стороне. Огромное количество устаревшего оборудования простаивает, а многие помещения научно-исследовательских учреждений сданы в аренду банкам, коммерческим магазинам или иностранным компаниям. Директора институтов предпринимали попытки получить финансовую поддержку за рубежом. Некоторые из них так запутались в своих обязательствах перед иностранными организациями, что трудно сказать, кто же определяет исследовательский профиль их институтов. Многие НИИ приютили малые предприятия, предлагающие разнообразный выбор коммерческих товаров и услуг; эти предприятия создавались в качестве «дойных коров», помогая поддерживать на плаву тонущие институты и одновременно обеспечивать самих руководителей сравнительно высокими доходами. Поскольку заработная плата более чем 60% научных работников упала ниже черты бедности, демонстрации и угрозы забастовок со стороны ученых получали широкую огласку. Однако такого рода «вспышки» утратили какое-либо политическое значение: представители других профессий также переживают тяжелые времена, а общество перестало воспринимать науку как ключ к будущему процветанию.

 За период с 1991 по конец 1994 г. «утечку мозгов» из России можно оценить в 2000 человек активных ученых из общего числа 5000 «научных» эмигрантов, о которых было сообщено в докладе Министерства науки и технической политики РФ на конференции ОЭСР в С.-Петербурге в ноябре 1994 г. Данная цифра значительно меньше предсказанной западными экспертами в 1992 г., когда должностные оклады ученых упали до эквивалента 25 долл. в месяц; тем не менее, это свидетельствует о существенной эрозии российского научного потенциала, в частности, в области математики и физики. В то же время продолжалась интенсивная внутренняя «утечка мозгов»: десятки тысяч исследователей, особенно молодых ученых и инженеров в возрасте до 35 лет, искали более доходные занятия в создававшихся по всей стране коммерческих структурах. С 1991 г. приблизительно 30% всех исследователей перешли на работу в коммерческий сектор, вышли на пенсию и т.д.; еще 25% сохранили за собой места в своих институтах только для того, чтобы не терять медицинских, пенсионных и социальных льгот, при этом занимаясь совсем другой деятельностью вне рамок своих учреждений. Наибольшую тревогу, видимо, вызывает резкий спад интереса талантливой молодежи к карьере ученого или инженера. Конкурс в лучшие научно-технические ВУЗы страны уменьшился за несколько лет в 3 раза, в то время как общий спад числа абитуриентов составлял около 10% в год. Более 80% выпускников технических ВУЗов 1994 г. пытались найти работу в коммерческом секторе или за границей.

Острейшие проблемы возникли в так называемых «академгородках». Все они в той или иной степени зависели от оборонных заказов. После их резкого сокращения и почти безрезультатной конверсии для этих городов наступили действительно тяжелые времена. Положение усугубил развал системы снабжения, которая прежде обеспечивала их товарами и услугами по льготным ценам.

Существуют, конечно, и положительные примеры развития научных исследований в России. Но почти во всех подобных случаях успех достигался благодаря предприимчивости научных руководителей, сумевших убедить иностранные организации в целесообразности использования русских талантов для решения важных для Запада задач. К концу 1994 г., по-видимому, более половины гражданских научных исследований финансировалось из зарубежных источников. Хотя большинство ученых и тоскуют по «добрым старым временам», когда финансовая поддержка науки правительством была обеспечена независимо от важности проводимых исследований, они, наконец, начинают осознавать, что с истощением бюджетных источников финансирования наступает новая эра.

В сфере науки в России занято свыше 800 тыс. человек, насчитывается более 4500 институтов, относящихся к четырем организационным структурам: Академии наук (16% институтов и 14% научных работников); учебным заведениям (соответственно 10 и 7%); отраслевым НИИ (67 и 73%); лабораториям производственных предприятий (7 и 6%)'. В советскую эпоху примерно половина научных разработок была связана с решением оборонных задач, еще 10-12% приходилось на теоретические изыскания почти во всех областях фундаментальной науки, а большая часть остальных относилась к прикладным промышленным исследованиям, нередко пересекавшимся с НИОКР оборонного характера. Цель прикладных научных разработок заключалась в оказании предприятиям технической помощи, во внедрении отдельных нововведений, повышающих производительность труда, и адаптации западных технических решений (заимствованных из открытых публикаций или украденных) к советским условиям. Результаты даже наиболее успешных прикладных исследований редко внедрялись более чем на одном или двух предприятиях из-за ведомственной разобщенности, препятствующей диффузии нововведений.

Помимо проблем, связанных с чрезмерными масштабами научных исследований в СССР, наибольшей критике западных экспертов подвергалось разграничение между научной и преподавательской деятельностью. Хотя российское правительство считало, что для поддержания научных исследований на должном уровне прежде всего, необходимы деньги, оно в течение более чем трех лет пыталось найти способы, как при минимальных затратах сохранить по возможности максимальное число научных направлений. В то же время любое решение, связанное с выделением средств, давалось ему с таким трудом, что его подходы к проведению инновационной политики представляли, скорее, академический интерес для иностранцев, нежели реальный для россиян. Российские же ученые связывают с деятельностью правительства длительные отпуска без сохранения содержания и резкое сокращение обещанного финансирования запланированных исследовательских программ. Тем не менее, некоторые инициативы правительства заслуживают внимания. Они могли бы оказать прямое или косвенное воздействие на непосредственное распределение и использование ресурсов; в долгосрочной перспективе они послужат решающими факторами выбора направлений научных исследований в стране.

Министерство науки и технической политики РФ и его Центр исследований и статистики науки в 1993-1997 гг. представили ряд докладов, содержащих детальный анализ ситуации в сфере науки в России. В них констатировались: неуклонный спад совокупных расходов на науку, составляющих ныне менее 0,5% ВВП, в то время как в большинстве индустриальных стран эта доля равна 1,5-2,5%, а также сокращение (примерно на 8% в год) численности занятых в науке при том, что почти ни один из более чем 4500 институтов не был закрыт.

После того как проблемы российской науки были открыто признаны, Министерство науки и технической политики РФ выступило с идеей создания большого числа государственных научных центров. Предполагалось, что эти центры получат приоритетную финансовую поддержку в смысле как выделения бюджетных средств, так и предоставления им налоговых льгот. Они рассматривались в качестве опорных структур российской науки и должны были выжить независимо от финансовых кризисов, с которыми сталкивалась страна в целом. В принципе идея неплоха. Проблема, однако, заключается в больших размерах названных центров: штат некоторых превосходит 5000 человек, причем далеко не все работники трудятся эффективно. Таким образом, реализация данной идеи на практике будет фактически означать увековечение той самой проблемы, решению которой она призвана способствовать. Следовало бы сохранить лишь наиболее продуктивные лаборатории; крупные институты должны закрывать лаборатории, если отдача от них невелика.

Министерству нужно оказывать финансовую поддержку не более чем 20% лабораторий каждого из центров, запретив перераспределение ресурсов из этих лабораторий в другие подразделения центра. Отдельные выбранные лаборатории могли бы организационно выделиться из состава своих институтов. Министерство при решении вопроса о поддержке тех или иных исследований весьма активно использует западные методики экспертных оценок. Примером такого «нового» подхода, при котором делается упор на детальный анализ предложенных научных тем экспертами, считающимися объективными, является программа Российского фонда фундаментальных исследований. Хотя бюджет Фонда должен составлять 4% общих расходов на науку, в 1994 г. он был меньше 1,2%. Тем не менее, Фонд играет важную роль в финансировании научных исследований, выделяя гранты размером до 10 тыс. долл. в рублевом эквиваленте отдельным ученым или небольшим научным коллективам. Эффективность и объективность экспертизы Фонда заслуживают высокой оценки: им без колебаний отвергаются плохо обоснованные заявки на получение гранта, представленные российскими академиками.

Приоритетной для многих министерств областью была разработка программ конверсии научных исследований в ряде институтов, на протяжении десятилетий зависевших от оборонных заказов. К сожалению, слишком незначительное число НИИ может похвастаться успехами в этой области. Кроме того, институты израсходовали большую часть фондов, выделенных из отечественных источников на проведение конверсии НИОКР. Обещания правительства создать крупные конверсионные фонды как на правительственном уровне, так и в рамках отдельных министерств остались невыполненными. Поэтому институты стали концентрировать свои усилия на попытках продать собственные разработки за границу.

С началом «гласности» и «перестройки» в 1985 г. западные правительства и частные организации значительно расширили сотрудничество с российскими научными учреждениями. Возросший интерес был обусловлен убежденностью в том, что можно извлечь существенные выгоды путем заимствования советских научно-технических достижений. Иностранные коммерческие фирмы искали технологии, которые могли бы послужить основой создания новых производственных процессов либо способствовать уменьшению издержек старых как на международном, так и на советском рынках. Кроме того, американское, японское и европейские правительства стремились привлечь советские институты к участию в проектах, наиболее важных для всего международного сообщества и касающихся охраны окружающей среды, выявления и профилактики заболеваний, улучшения системы транспорта и связи, разработки энергетических ресурсов. Когда Россия обрела статус независимого государства, на Западе повысилась заинтересованность в научном сотрудничестве с ней. Многие политики считали, что западные эксперты смогут помочь российским ученым и инженерам отказаться от привычек, сложившихся при старой командной системе. Запад был также очень озабочен возможностью неконтролируемого распространения российских военных технологий, в том числе производства оружия массового уничтожения и средств его доставки.

Ряд американских, европейских и японских фирм продолжает поиски на заводах и в институтах России таких технологий, которые можно было бы адаптировать к зарубежным требованиям. В качестве примеров приведем американские фирмы «Проктор энд Гэмбл» и «Боинг», а также «Сан Майкросистемс», использующую российских программистов для разработки программного обеспечения. Многочисленные, хотя и не всегда афишируемые коммерческие проекты в области высоких технологий осуществляются многонациональными корпорациями со штаб-квартирами за пределами США. В наибольшей степени это относится к немецким фирмам, в несколько меньшей к французским, английским, итальянским, шведским и финским.

Немало посредников как в России, так и за ее пределами пытаются «соединить» предложения российских технологий с коммерческими возможностями, имеющимися в других странах. В 1994 г. правительство США дало старт наиболее амбициозной программе в этой сфере стоимостью 35 млн. долл., в соответствии с которой Министерство энергетики США и его лаборатории должны содействовать развитию связей между российскими научными институтами и американскими фирмами. Многие американские фирмы уже установили прямые контакты с потенциальными поставщиками технологий в России и в посредниках не нуждаются. К тому же ряд американских консультативных фирм с переменным успехом пытается выступить в роли «технологических брокеров».

Для предотвращения утечки российских военных технологий за пределы страны в 1994 г. США, Европейский союз, Япония и Россия создали в Москве новую организацию с целью обеспечения финансовой поддержки ученых и инженеров, работающих в оборонной сфере и желающих переориентироваться на гражданские НИОКР. К концу 1994 г. этот Международный научно-технический центр (МНТЦ) выделил более 48 млн. долл. на конкретные проекты, в рамках которых около 5000 российских ученых и инженеров будут заняты в программах конверсии во многих важнейших военных лабораториях страны. Большая часть фондов предназначена для выплаты надбавок к мизерной зарплате специалистов в области вооружений, чтобы ослабить стимулы к передаче их знаний и опыта закрытым странам. В то же время подобная финансовая ориентация МНТЦ ограничивает возможности институтов использовать средства для замены быстро устаревающего оборудования.

Такая политика представляется предусмотрительной, поскольку создает определенные гарантии, что средства МНТЦ не будут просто использованы для переоснащения лабораторий, которые после завершения проектов центра могут снова заняться разработкой вооружений. Аналогичные программы реализуются также США и Европейским союзом на двухсторонней основе. Особо надо отметить программу НАСА, направленную на поддержку космических исследований в России (20 млн. долл.), и программу Европейского союза, призванную оказывать содействие в проведении работ по повышению безопасности российских ядерных реакторов (45 млн. долл.). Многие программы сотрудничества в таких областях, как биомедицина, радиационное воздействие на здоровье человека, геологические исследования, охрана окружающей среды, энергосбережение, переработка ядерных отходов, физика высоких энергий, осуществляются в рамках комиссии Гора-Черномырдина.

В то же время следует признать, что правительственные программы европейских стран по научно-техническому сотрудничеству с Россией более масштабны, чем американские. Например, по программе Европейского союза TACIS в Россию направляются сотни консультантов разного профиля, а в соответствии со связанной с ней программой INTAS было выделено 25 млн. долл. для установления связей между европейскими организациями и российскими НИИ. Правительство Великобритании предоставило значительные финансовые ресурсы Королевскому научному обществу для расширения программ сотрудничества с российскими исследовательскими институтами, в первую очередь академическими.

Многие агентства ООН также осуществляют свои программы для России (например, организуют семинары, технические консультации, курсы повышения квалификации, выделяют гранты для приобретения оборудования). НАТО выступает спонсором технических семинаров в Сибири и в других регионах страны. Наконец, многие неправительственные организации постоянно направляют своих представителей в Москву и С.-Петербург для поиска российских ученых и инженеров, заинтересованных в сотрудничестве в самых разнообразных проектах.

Особо следует остановиться на деятельности Международного научного фонда, созданного Дж. Соросом в 1992 г. С самого начала Фонд заявил о себе как об альтернативном инструменте временной поддержки фундаментальной науки в России и других бывших советских республиках до окончания экономического кризиса. Кризис, к сожалению, продолжается. Научно-техническая общественность России приветствовала выделение Фондом Сороса в период острой нехватки средств 100 млн. долл. Однако эти деньги были разделены мелкими долями между многочисленными получателями грантов и направлены на финансирование краткосрочных проектов.

Наконец, весьма активно действует Агентство международного развития (АМР) США, осуществляющее большое количество программ сотрудничества с научными кругами России. В некоторых программах упор делался на организацию визитов российских исследователей в США в порядке обмена; к реализации проектов в области конверсии, энергетики, экологии, здравоохранения в России было привлечено много российских ученых. Средства агентства, предназначенные для оказания помощи иностранным государствам, использовались и для поддержания ряда инициатив в рамках комиссии Гора-Черномырдина. Жизнеспособность этих программ сотрудничества окажется под угрозой, когда программа иностранной помощи АМР будет завершена (предположительно в 1998 г.).

Правительство и научное сообщество России должны сами определить будущее науки в стране. Иностранные организации могут советовать им следовать в определенном направлении и подкреплять свои рекомендации финансовой и иной поддержкой. Но влияние других государств не должно быть и не будет решающим фактором развития науки в России. Что же может сделать правительство России в самом ближайшем будущем для того, чтобы сохранить лучшие научные кадры и институты, истерзанные ныне экономическими неурядицами? Как должно действовать мировое сообщество, чтобы эффект от этих усилий оказался более долгосрочным по сравнению с результатами современного научного сотрудничества? Российское правительство могло бы предпринять следующие шаги.

n    Не следует безоговорочно доверять западным консультантам, привыкшим работать в странах «третьего мира», – собственный опыт может оказаться более приемлемым для России. Ее важнейшая задача – восстановить свой национальный престиж в области науки и техники, обеспечивая выгоду от совместных проектов для всех их участников. В противном случае нельзя считать, что проекты основаны на принципах равного сотрудничества и поддержки они не заслуживают.

n    Российскому правительству нужно уделять больше внимания конверсии оборонных институтов. Для дальнейшего развития плодотворных научных идей с учетом относительно хорошей оснащенности этих объектов могут оказаться достаточными сравнительно небольшие объемы начальных государственных инвестиций. В то же время правительство должно учитывать потенциальную опасность утечки технологий, а также слабую защищенность интеллектуальной собственности в сфере высоких технологий.

n     Возрождение науки в России невозможно без повышения роли молодых ученых и инженеров; важнейшим фактором должна стать реформа системы высшего образования. Если до сих пор высокое качество образования было традиционным для России, то теперь хорошие знания технических дисциплин необходимо сочетать с навыками управления и экономического анализа. Министерство науки и технической политики РФ должно более активно сотрудничать с руководителями российской сферы образования, реагируя на критику специалистов Всемирного банка по поводу несоответствия нынешней системы образования требованиям рыночной экономики, а также наличия избыточного числа инженеров.

При том, что сейчас в России зарегистрировано более 6000 совместных предприятий и коммерческих организаций, включая более 1100 из США, приток иностранных инвестиций в страну относительно невелик. Многие зарубежные компании, вероятно, решились бы на крупные вложения капитала, если бы в России существовала адекватная инфраструктура бизнеса, гарантирующая, что иностранные инвестиции не будут потеряны вследствие воровства, конфискации, вымогательства или чрезмерного налогообложения. Российское правительство должно уделять больше внимания разработке и реализации на практике юридических и административных мер, стимулирующих деловую активность. Технологическое будущее страны зависит от интеграции российского и западного мастерства и опыта, что возможно лишь тогда, когда западные фирмы, занимаясь бизнесом в России, будут чувствовать себя комфортно.

Наука как объект анализа

Наука как объект исследования является сложной и весьма противоречивой системой. В системе философских категорий наука представляет собой совокупность накопленного знания, отражающего законы развития природы и общества, и способы его получения. Накопление знаний является результатом удовлетворения естественной потребности человека в объяснении и познании мира, и одновременно запас знаний служит источником, информационной основой познавательной и созидательной деятельности человека. Эта двойственность проявляется в закономерностях развития процесса научного познания, в функциональной структуре и особенностях, определенных социально-экономическим укладом и культурно-историческим наследием отдельных стран. Таким образом, и причины, и следствия развития науки коренятся в различных потребностях человека и общества в целом, а повышение уровня познания мира, ограниченное степенью развития науки, является и целью, и средством обеспечения общественного прогресса. Запас знаний, накопленный обществом к началу каждого отрезка времени, в принципе интернационален, что является одним из его главных свойств.

Кардинальная проблема развития науки состоит в том, в какой мере знание как общемировое достояние может способствовать увеличению национального богатства в его экономическом значении, т.е. росту благосостояния общества в отдельной стране. Воспроизводство научных знаний в определенных пределах осуществляется по законам, сходным с теми, по которым функционирует материальное производство. В общем случае можно утверждать, что научные знания обладают свойством многократного и альтернативного использования: в качестве знания как такового и одновременно в качестве «инструмента» повышения уровня благосостояния общества. Функциональная особенность знания как результата научного процесса состоит в различии возможностей его использования.

Основной результат фундаментального исследования оценивается по величине вклада в прирост существующего запаса знаний. Результат прикладного исследования – по приросту эффективности производства, полученному на конечной стадии внедрения нововведения, основанного на научном открытии. В процессе интеграции науки и производства эти результаты все в большей степени «сопровождают» друг друга. Ясно, что оба этих типа результатов трудно измерить и тем более соизмерить между собой; они могут быть оценены на субъективной основе и не имеют общепринятых количественных измерителей. Считая, что система требований, предъявляемых научным сообществом к конечной (научной) продукции, в развитых странах всего мира примерно одинакова, в наукометрии предлагается считать, что научный результат может быть предметно материализован в публикации и зарегистрирован как научное открытие или изобретение. Эта точка зрения основана на предпосылке однородности качественного содержания публикаций, которая не имеет достаточных обоснований.

Еще одним видом «продуктивного выхода» в науке может считаться подготовка научных кадров. В системе экономических категорий этот труд может расцениваться как вклад в потенциал расширенного воспроизводства кадров науки. Следующий аспект рассмотрения науки – ее функционирование как системы, обеспечивающей получение конечного результата, т.е. сам процесс научной деятельности. Запас знаний пополняется в процессе научного творчества, который, имея определенные аналогии с любым воспроизводственным процессом, может быть описан как некое преобразование элементов затрат («живого и овеществленного труда») в конечный результат, не имеющий непосредственно материальной природы, точнее – обладающий полезностью, не тождественной ее материальным носителям. Процесс такого рода может рассматриваться как объект управления, организации и регулирования.

Существуют научно обоснованные закономерности в структуре и динамике элементов системы, ориентированной на достижение максимальной эффективности. Наука, рассматриваемая как процесс научной деятельности, может быть представлена в качестве информационной системы, служащей объектом системного управления и организации. При этом должны быть сформированы перспективные задачи и конечные цели развития науки (на основе методов прогнозирования), определены способы и средства достижения этих целей (что входит в функцию  планирования), набор средств управления, обеспечивающих наряду с управляющими поддерживающие или регулирующие воздействия, а также учет и контроль средств, расходуемых на развитие науки. Наука как сфера человеческой деятельности должна обеспечиваться ресурсами и инфраструктурой; через них она тесным образом взаимосвязана с экономическим потенциалом и может рассматриваться как проекция системы экономических отношений. Поскольку знания, полученные в процессе научной деятельности, прямо или косвенно используются в производстве, а также в непроизводственной сфере (образование, здравоохранение), то они поступают как бы в межотраслевой обмен. Тогда материальная компонента научного потенциала является частью продукта фондосоздаюших отраслей, образующей межотраслевую поставку.

Научные кадры – также часть межотраслевых потоков (в том числе между образовательной и научной сферами и внутри самой сферы НИОКР). Воздействие исследований и разработок на другие отрасли проявляется в характеристиках эффективности производства, в частности, в изменении производительности труда, фондовооруженности, фондоемкости, материало- и энергоемкости продукции отраслей.

Существенным также являются эффекты «спин-офф», т.е. дополнительные выгоды, которые получают одни производители (отрасли) от исследований, проводимых другими. Наиболее важными и многообещающими с точки зрения  общественного мнения представляются эффекты «спин-офф» из военного в гражданский сектор экономики. Однако не менее существенным является и тот факт, что во всех отраслях национальной экономики наука позволяет расширять границы, в которых осуществляются конкретные исследования, организуя новые цепочки межотраслевых связей в экономике.

Наряду с экономическими эффектами научная деятельность (через внедрение или другие формы реализации ее результатов) оказывает воздействие и на социальную сферу. Оценки социальных и локальных (прямых экономических) эффектов науки, как свидетельствуют некоторые зарубежные исследователи, соотносятся друг с другом как 2:1. «Межотраслевая поставка» науки в производство реализуется косвенно, путем индукции нововведений, состоящих либо в новой, более продуктивной техники или технологии, либо в создании продукта, имеющего принципиально новые потребительские качества, либо в улучшении условий жизни, условий и организации труда. В большинстве случаев в качестве промежуточного звена между наукой и производством выступает новая техника и технология. Деятельность, охватывающая все стадии процесса нововведения от исследований и разработок до создания и тиражирования новой продукции, является условием развития научно-технического прогресса.

Государство может регулировать инновационный процесс через потребности общества в развитии науки и техники, через предложение новой продукции, техники и технологии со стороны научных организаций и промышленных предприятий и, наконец, через формирование благоприятной «нововведенческой» среды.

В развитых капиталистических странах государство активно использует все три канала стимулирования нововведений: бюджетное финансирование конкретных проектов, техническая помощь фирмам, внедряющим различные технические и технологические новшества; предоставление контрактов; налоговые льготы, создание научно-технической инфраструктуры, в том числе инженерных центров, и другие меры косвенного воздействия на инновации.

В условиях административной системы государство ограничивается только методами жесткого контроля над проведением внедренческого процесса. Это объясняет, почему огромный практический эффект для развития национальной экономики, который дают исследования, разработки и внедрение новейших технологий и продукции в США и других, экономически развитых странах, не проявлялся столь же явно в СССР. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, отметим по крайней мере, два аспекта, вытекающие из предыдущего изложения. Во-первых, даже в случае успешной реализации первого этапа нововведенческого процесса в России практически неподготовленной для проведения последующих этапов оказывается материально-техническая база большинства промышленных предприятий. Во-вторых, поскольку коммерческий успех и завоевание внутреннего, а тем более мирового рынка в условиях административно-командной системы не являлось ведущим элементом стратегии развития конкретного предприятия и даже отрасли в целом (неясным остается вопрос о самом существовании этой стратегии на предприятии, объединении и отрасли в условиях жесткого директивного планирования), то искажается и сама структура нововведенческого процесса. Приведем лишь один пример. В 1988 г., когда практически все предприятия машиностроительного комплекса СССР уже работали в новых хозяйственных условиях, только 7% новых машин и аппаратов превосходили по техническому уровню лучшие мировые стандарты.

В условиях административно-командной системы, существовавшей в СССР на протяжении десятков лет, сам инновационный процесс во многих своих аспектах противоречил традиционной системе социальных, экономических и политических структур, иерархии властных отношений и соответствующим типам ценностных ориентаций отдельных личностей, коллективов и даже общества в целом). Так, государство может регулировать инновационный процесс через потребности общества в развитии науки и техники, через предложение новой продукции, техники и технологии со стороны научных организаций и промышленных предприятий и, наконец, через формирование благоприятной «нововведенческой» среды. В развитых капиталистических странах государство активно использует все три канала стимулирования нововведений: бюджетное финансирование конкретных проектов, техническая помощь фирмам, внедряющим различные технические и технологические новшества; предоставление контрактов; налоговые льготы, создание научно-технической инфраструктуры, в том числе инженерных центров, и другие меры косвенного воздействия на инновации. В условиях административной системы государство ограничивается только методами жесткого контроля за проведением внедренческого процесса. Это объясняет, почему огромный практический эффект для развития национальной экономики, который дают исследования, разработки и внедрение новейших технологий и продукции в США и других экономически развитых странах, не проявлялся столь же явно в СССР и не проявляется сейчас в России. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, отметим по крайней мере два аспекта, вытекающие из предыдущего изложения. Во-первых, даже в случае успешной реализации первого этапа нововведенческого процесса в России практически неподготовленной для проведения последующих этапов оказывается материально-техническая база большинства промышленных предприятий. Во-вторых, поскольку коммерческий успех и завоевание внутреннего, а тем более мирового рынка в условиях административно-командной системы не являлось ведущим элементом стратегии развития конкретного предприятия и даже отрасли в целом (неясным остается вопрос о самом существовании этой стратегии на предприятии, объединении и отрасли в условиях жесткого директивного планирования), то искажается и сама структура нововведенческого процесса.

При этом надо отметить, что фирмы в развитых капиталистических странах считают отсутствие конкуренции одним из важнейших тормозов (наряду с неемким рынком и неопределенным спросом) для эффективного инновационного процесса. Приоритеты экономического и социального развития оказывают также непосредственное воздействие на структуру и масштабы финансирования фундаментальных исследований (в целом и по отдельным направлениям).

Совместный анализ показателей структуры ассигнований по отраслям знаний («производителей» научного продукта) и затрат на прикладные исследования по отраслям материального производства и непроизводственной сферы («потребителей» этих знаний) по странам необходим для выявления объективных «народнохозяйственных потребностей» в научной продукции. Хотя государство и не является главным «производителем» фундаментальных и прикладных работ, его доля в их финансировании велика во всех развитых странах. В США около 45% правительственных фондов на НИОКР поступает в промышленность, в европейских странах – около 30 %, в Японии – 4 %, в Индии – 38% Доля вузов в правительственных фондах составляет, соответственно 26, 33, 52 и 14%. В середине 80-х годов в США государство финансировало около 70%, в ФРГ и Великобритании – 80, во Франции – 90, в Японии – 50% фундаментальных исследований. Доля государственного бюджета в финансировании фундаментальных исследований в РАН в 1996 г. составила около 76%.

В то же время в России и Индии среди исполнителей фундаментальных исследований в сравнении с развитыми капиталистическими странами относительно низка доля высшей школы – 10-15% (в середине 80-х годов в США – 57%, Японии – 59, ФРГ – 58, Франции – 67, Великобритании – 55, Швеции – 84% ). В России и Индии высока доля промышленности и военно-промышленного комплекса (ВПК) – около 39% в Индии, около 45% в России (в США – 21%, Японии – 29, ФРГ – 17, Франции – 9, Великобритании – 17, Швеции – 7%).

Влияние научно-технического потенциала страны на ее международные позиции, усиление фактора знаний в мирохозяйственных связях сейчас наиболее четко прослеживается в политике всех экономически развитых стран. На фоне повышения среднего уровня удельной отраслевой наукоемкости в большинстве развитых стран наблюдается новый тип экономической стратегии, включающей и различные модели экспортного поведения, опирающейся на научно-техническую политику, преимущественное развитие высокотехнологичных отраслей. Происходит свертывание материалоемких и энергоемких отраслей, отказ от «универсального набора отраслей» в пользу узкого набора новейших технологий, реализуемых на мелкосерийном и быстросменяемом производстве. В хозяйстве каждой страны создается, таким образом, собственная подвижная система высокотехнологичных отраслей, позволяющих захватить свой кусок мирового рынка.

В середине 80-x годов в ведущих капиталистических странах (ФРГ, Великобритания, Япония, США, Франция) значение удельной наукоемкости электротехнической промышленности колебалось от 14% (Франции) до 19 (США), электроники от 20 % (Франция) до 53 (Япония), авиастроения от 5% (Япония) до 43 (ФРГ), машиностроения от 4% (Япония) до 13 (США), транспорта от 5% (Франция) до 12 (США), химии от 6% (Франция) до 16 (Япония). Франция, ФРГ, Япония оказались чистыми экспортерами в четырех из шести названных отраслей, Голландия, Швейцария, США, Великобритания – в трех, Швеция, Бельгия и Дания – в двух. При этом двукратное превосходство экспорта над импортом наблюдалось в трех странах: Дании (фармацевтика), США (самолетостроение), Швейцарии (электронные компоненты, научные приборы); трехкратное – в Швеции (фармацевтика); четырехкратное – в Японии (ЭВМ, оборудование связи, научные приборы). По производству оборудования связи в Японии наблюдается девятикратное превышение экспорта над импортом. Однако несмотря на подвижность всей системы, развитие науки в этих странах все в большей степени подчиняется воздействию общего хода мирового экономического развития, при этом укрепление экспортных позиций за счет наиболее перспективных отраслей – с высокой добавленной стоимостью и затратами в сфере НИОКР – становится основой стратегии внутреннего развития.

Уже в середине 7()-х годов доля наукоемкой продукции в машиностроении развитых стран выросла существенно и составила в США 55%, Японии – 48, ФРГ – 27 (в экспорте соответственно 33%, 38%, и 28%). В то же время в СССР на машиностроение в целом в 1986 г. приходилось около 15% суммарного объема экспорта, на долю химии – 3,5%.

 Ориентация на отрасли, наиболее перспективные с точки зрения укрепления международных позиций страны, приводит к появлению определенного сходства в направлениях развития, однако возможности реализации этих ориентиров варьируются существенно, конкуренция в этой области очень высока и позиции отдельных стран меняются постоянно. Что касается стран с переходной экономикой, их совокупный экономический и научно-технический потенциал (несмотря на существенные изменения, происходящие в этих странах в настоящее время) реализован не полностью, поэтому место этих стран в международном разделении труда невысоко.

Структурный анализ бюджетов НИОКР.

  Общий взгляд на науку, направления и особенности формирования научно-технической политики должны быть дополнены рассмотрением механизма финансирования, поскольку именно через него реализуется экономический базис приоритетности. Поскольку ресурсы общества, ограничены, определение суммарных затрат в сфере НИОКР не является задачей научно-технической политики. С точки зрения целей социально-экономического развития приоритеты развития науки и техники формируются в трех областях: ограниченность ресурсов, «точки роста», отражающие новые общественные потребности и соответствующие структурные изменения в мировой науке, и социально-политические ограничения.

 Трансформация целей социально-экономического развития в цели развития сферы НИОКР и далее в конкретные направления расходования средств общества является сложным неоднозначным процессом, требующим осуществления целого комплекса долгосрочных мероприятий. Учитывая принципиальное единство экономических и научно-технических задач, взаимосвязь и взаимообусловленность экономических и научно-технических закономерностей общественного развития, следует подчеркнуть, что для каждой страны эффективное осуществление этих мероприятий обусловлено общественными потребностями в науке, возможностями общества в каждый данный момент времени выделять средства на цели развития науки и возможностями развития самой науки. 

Исследование сбалансированности структуры расходов на НИОКР государственного бюджета по различным направлениям должно быть сопряжено с общим объемом государственных расходов на развитие экономики, обороны, внешнеэкономических связей и т.д., а также с оценкой величины финансовых ресурсов, необходимых для развития науки в целом и основных отраслей экономики. Система целеполагания любого государства не только изменяется с течением времени, но и включает в себя различные пространственные и временные, иногда и несовместимые друг с другом, разрезы. В то же время при межстрановых сопоставлениях информация, содержащаяся в бюджетах, позволяет (несмотря на различную степень детализации бюджетных статей) сопоставить приоритетность затрат на развитие научного потенциала с приоритетностью расходов по финансированию социальных, политических и экономических целей. В качестве критерия согласования этих целей можно рассматривать соответствие целевых направлений расходов по основным статьям бюджета.

В результате такого сравнительного анализа необходимо выяснить, в какой мере достижение различных социально-экономических целей способствует или противоречит целям развития научно-технического потенциала. В первом приближении индикаторами «настоятельности» достижения целей (или приоритетами) могут служить темпы роста расходов по соответствующим статьям бюджета. Важной задачей анализа является и более подробное изучение бюджетов НИОКР.  Финансирование НИОКР является важнейшим элементом механизма государственного регулирования и управления наукой в экономически развитых странах, поскольку позволяет одновременно контролировать и координировать источники мобилизации, каналы распределения и направления использования ресурсов НИОКР. Особая роль финансирования в развитии народного хозяйства любой страны заключается в том, что функция финансов двойственна, а их роль в процессах функционирования и организации той или иной сферы человеческой деятельности противоречива. 

Применительно к сфере НИОКР, финансы – это важнейший инструмент управления и регулирования исследований и разработок в условиях товарно-денежных отношений, неотъемлемый элемент хозяйственного механизма, позволяющий насытить сферу НИОКР ресурсами. В то же время финансы могут рассматриваться как особый ресурс науки, представляющий собой денежный эквивалент затрачиваемых трудовых и материальных ресурсов и рассматриваемый только во взаимосвязи и взаимодействии с другими (кадровыми, материально-техническими, информационными) ресурсами. Необходимо отметить, что финансовая система применительно к сфере НИОКР может быть рассмотрена только совместно с взаимосвязанной с ней организационной структурой, регулирующими инструментами и экономическими отношениями между участниками исследовательского процесса. В том случае, когда между финансовыми и другими ресурсами существует сбалансированность, т.е. все денежные фонды имеют материально-вещественное покрытие, финансы обеспечивают воспроизводство всех остальных ресурсов.  Реальное функционирование этого механизма в различных странах происходит в конкретных организационных формах и подчиняется общим закономерностям хозяйственного устройства страны; в то же время многие принципы формирования государственных финансов, а также методика статистической отчетности в различных странах похожа, поскольку эффективность воздействия государства в сфере НИОКР определяется масштабами концентрации, централизации и направлениями распределения ресурсов правительством.

  Анализ процессов финансирования сферы НИОКР в экономически развитых странах позволяет утверждать, что размер финансовых ресурсов, расходуемых на наращивание научного потенциала, определяется, во-первых, состоянием экономики, динамическими характеристиками воспроизводственного процесса, позициями страны в международном разделении труда и глобальном научно-техническом потенциале; во-вторых, стратегией научно-технической политики государства и эффективностью мероприятий регулирования; в-третьих, структурой расходования средств, направленных на достижение различных национальных целей экономического, научно-технического и социального характера. И здесь, на наш взгляд, представляется необходимым отметить по крайней мере, два ключевых момента: особенности формирования общей государственной научной и научно-технической политики и отражение этих особенностей в конкретных мероприятиях правительства через механизм бюджетного финансирования; взаимосвязь целей научно-технической политики и всего комплекса национальных целей государства. 

Научно-техническая политика страны (в той форме, в которой она определена в правительственных документах) отражает самые общие цели развития, в совокупности образующие систему инструментальных и количественных целей, достигаемую в процессе реализации бюджетной политики. «Подготовка и утверждение государственного бюджета наиболее действенный рычаг, с помощью которого обеспечивается развитие направлений НИОКР первоочередной важности. Постепенное изменение в структуре государственных приоритетов приводит к определенной ориентации, либо переориентированию усилий в сфере НИОКР».

Функциональная структура бюджета НИОКР является отражением целей государственной научно-технической политики (а общих бюджетов – целей национальной политики).  Рассмотрим бюджеты пяти экономически развитых капиталистических стран и проанализируем их функциональную структуру. В приведенной структуре могут быть выделены три крупные функциональные группы целей, на достижение которых направлены аккумулируемые в бюджете средства: военно-политические цели, поддержание отраслей хозяйства, недостаточно прибыльных для частного сектора, и социальные цели.

Функциональная структура бюджетов НИОКР в 1980 г. (в %)*