Развитие анархизма в России в XIX в.

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Развитие анархизма в России в XIX в.

Развитие анархизма в России в XIX в.

Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации

Южно-Уральский Государственный Университет

Кафедра ЭВМ

Реферат

по политологии

на тему: «Развитие анархизма в XIX веке»

Выполнил:

Сатаева Е.В., группа ПС-277

Проверил:

Вазилова М.И.

г.Челябинск

2000г.

Развитие идей анархизма в XIX веке

Анархизм - это социально-философское революционное учение, целью

которого является создание разветвленной сети самостоятельных, но

обязательно сообщающихся между собой коммун, уничтожение государства и

построение свободного, подлинно коммунистического общества, реально

обеспечивающего принцип автономизма личности.

Автономизм (автономность) личности - это не просто независимость,

суверенность и свобода личности, это способ существования человека в мире и

обществе, при котором формируется и раскрывается его никем не подавляемая

индивидуальность.

1. Истоки

Элементы анархического мировоззрения, отдельные философские идеи

протоанархического характера насчитывают много веков. Стремление к полной

свободе личности в свободном обществе, отрицание власти и эксплуатации

проходит через различные цивилизации и эпохи. Эту тенденцию,

представленную античными софистами и киниками, китайскими даосами,

средневековыми европейскими анабаптистами и русскими духоборами,

английским диггером Дж. Уинстенли, французским писателем Франсуа Рабле,

русским еретиком Ф.Косым, французским мыслителем конца 18 века С.Марешалем

и другими, можно охарактеризовать именно как протоанархизм.

Однако анархизм в собственном смысле этого слова, несомненно, порожден

реалиями Нового времени. Лишь с конца XVIII столетия, когда Европа

вступила в эпоху великих революций, способствовавших утверждению

человеческой индивидуальности и крушению основ традиционного общества,

постепенно оформляется анархизм - сначала как философское учение, а затем

как важная часть революционного, освободительного движения.

Возможно, анархизм, стал реакцией на достижения и неудачи Великой

Французской революции: манящий идеал свободы, равенства и братства

обернулся новым буржуазным отчуждением; парламентская демократия не

принесла желанного освобождения личности и выражения народных интересов.

Анархизм окончательно сформировался и самоидентифицировался в 1830-

1840-е гг. - в борьбе и полемике с двумя другими влиятельными течениями,

также порожденными Французской Революцией - буржуазным либерализмом и

государственным социализмом. Если первый подчеркивал значение политической

свободы гражданина (впрочем, признавая необходимость сохранения, хотя и

предельно минимизированного, государства), то второй поднимал на щит

социальное равенство, считая инструментом его осуществления тотальную

государственную регламентацию. Девизом же анархизма, боровшегося на оба

фронта, можно считать знаменитые слова Михаила Бакунина: "Свобода без

социализма есть привилегия и несправедливость... Социализм без свободы

есть рабство и скотство".

2. Теоретики анархизма

Уильям Годвин и Макс Штирнер

Первыми глашатаями анархизма выступили англичанин Вильям Годвин

(1756–1836) и немец Макс Штирнер (Иоганн Каспар Шмидт; 1806–1856). В книге

Годвина «Исследование о политической справедливости и ее влиянии на

всеобщую добродетель и счастье» (1793) и в работе Штирнера «Единственный и

его собственность» (1844) были обозначены контуры анархического

мировоззрения. Оба мыслителя попытались обосновать необходимость

уничтожения государства и децентрализации общественной жизни и

производства, доказать противоположность интересов общества и государства.

Однако взгляды упомянутых теоретиков анархизма совпадали далеко не во всем.

Годвин исходил из тезиса о доброй природе человека, на которую дурно

влияют государственные институты, и предложил анархо-коммунистическую

программу социальных преобразований. В центре построений Штирнера –

уникальная личность, единственный; эту личность нельзя свести к каким-либо

социальным ролям и проявлениям. Немецкий мыслитель призывал человека

низвергнуть надличностные (идеологические) фетиши и деспотические

учреждения, осознать свои истинные интересы и, соединяясь с другими – тоже

единственными – личностями, начать борьбу за свое освобождение.

Годвин, оставаясь приверженцем идей Просвещения, еще верил в великую

силу слова, в возможность преобразовать общество путем пропаганды. Штирнер

уже не считал возможным надеяться на добрую волю правительств и буржуазии.

Он признает необходимость рабочих забастовок, экспроприации собственности и

создания свободного «союза эгоистов». Однако акцент в книге немецкого

мыслителя делается не на проповеди социальной революции, а на призыве к

«восстанию личности».

Так сразу обозначились два направления анархической мысли – философски-

индивидуалистическое, подчеркивающее уникальность отдельной личности, и

социологически-коммунистическое, озабоченное в основном построением

свободного и справедливого общества. При этом воззрения Годвина и Штирнера

дополняют друг друга. Возникшие впоследствии многочисленные анархические

течения основывались на различных вариантах сочетания и совмещения

стремлений к свободе и к социальной справедливости.

И Годвин, и Штирнер были одинокими мыслителями, не слишком

вовлеченными в общественную жизнь. Ни тот, ни другой еще не обозначали свои

взгляды как анархические.

Пьер-Жозеф Прудон

«Отцом анархизма» нередко называют выдающегося французского мыслителя

Пьера Жозефа Прудона (1809–1865). Сын крестьянина, самоучка, проведший

жизнь в тяжелом физическом труде и крайней бедности, Прудон был одним из

немногих вождей социалистического движения XIX в., не принадлежавших к

господствующим классам. С именем Прудона связаны самоидентификация

анархизма, разработка его основных социальных идей и их распространение в

массах.

Ученый и публицист, издатель газет и депутат Национального собрания,

участник революции 1848 г., проведший свои последние годы в эмиграции,

Прудон написал множество книг и статей, из которых наиболее известны работы

«Что такое собственность?» (1840), «Система экономических противоречий, или

Философия нищеты» (1846), «Исповедь революционера» (1849) и «О политической

способности рабочих классов» (1865).

В воззрениях Прудона, как и в его жизни, соединялось немало

противоречивых черт и, казалось бы, несочетаемых качеств: личная скромность

и склонность к мессианству, революционность провозглашавшихся целей и

приверженность к реформистским средствам, вольнолюбие в общественной жизни

и крайняя патриархальность в семейном быту. Отстаивая индивидуальную

свободу, Прудон одновременно писал работу «Порнократия, или Женщины в

настоящее время», выступая против женской эмансипации и обосновывая тезис

об извечном неравенстве полов. Передовой консерватор, реформистский

революционер, оптимистический пессимист – таким предстает этот человек,

которого А.И.Герцен называл «действительным главой революционного принципа

во Франции» и «одним из величайших мыслителей нашего века».

Прудон был противником государственного насилия в любых формах: будь

то конституционная монархия Луи Филиппа, бонапартистская империя,

якобинская республика или революционная диктатура. Проанализировав опыт

революции 1848 г., Прудон сделал вывод: революция несовместима с

государством, а попытки реализовать утопии приверженцев государственного

социализма (Луи Блана, Огюста Бланки и других), рассчитывавших овладеть

властью и использовать ее как инструмент преобразований, ведут только к

победе реакции и к поражению революции.

Если у Штирнера и Годвина, мало известных широкой публике,

анархический идеал носил по преимуществу абстрактно-философский характер, а

критика государства явно преобладала над конструктивными идеями, то Прудон

развил и популяризировал анархическое мировоззрение, во многом подготовив

появление поколения парижских коммунаров.

Задачей социализма в XIX в. Прудон считал достижение реального

социального равенства и обеспечение реальной свободы (т.е. преодоление

власти государства над человеком). Прудон избегал абстрактных схем, не

занимался прожектерством, а стремился изучить и оценить уже существовавшие

тенденции. Он говорил: «Я не предлагаю никакой системы; я требую

уничтожения привилегий и рабства, я хочу равноправия... Предоставляю другим

дисциплинировать мир».

Государственной власти, иерархии, централизации, бюрократии и праву

Прудон противопоставил принципы федерализма, децентрализации, взаимности

(мютюэлизма), свободного договора и самоуправления. Характеризуя

современное общество, Прудон писал о круговой поруке буржуазии и власти, о

сочетании централизации и монополизации с безудержной конкуренцией,

пронизанной «духом несолидарности и корысти». Во имя свободы Прудон нападал

на государство, во имя равенства – на собственность.

Прудон утверждал, что политическая свобода невозможна без

экономического обеспечения и без децентрализации управления. «То, что

называют в политике властью, – писал он, – аналогично и равноценно тому,

что в политической экономии называют собственностью; эти две идеи равны

друг другу и тождественны; нападать на одну – значит нападать на другую;

одна непонятна без другой; если вы уничтожите одну, то нужно уничтожить и

другую – и обратно».

Исходя из этого Прудон так формулировал собственное кредо: «Итак, то

самое, что на экономическом языке называется нами взаимностью или взаимным

обеспечением, в политическом смысле выражается словом федерация. Этими

двумя словами определяется вся реформа наша в политике и в общественной

экономии».

Прудон подчеркивал, что лишь на основе широчайшей и полной свободы

личности, лишь в результате осознания людьми своих интересов и их взаимного

согласования возможны истинная анархия, настоящий порядок и реальное

единство.

Будучи противником рыночной экономики и неограниченной конкуренции,

Прудон не стремился заменить их государственно-социалистической казармой и

тотальной регламентацией. Говоря об «основном принципе верховности общего и

подчиненности личного элемента» у всех социалистов-государственников (от

Платона до Томаса Мора и Луи Блана), Прудон разъясняет: «Эта система

коммунистическая, правительственная, диктаториальная, авторитарная,

доктринерная, она исходит из того принципа, что личность существенно

подчинена обществу; что только от общества зависят жизнь и права отдельного

лица; что гражданин принадлежит государству, как дитя – семейству; что он

находится вполне в его власти ... и обязан ему подчиняться и повиноваться

во всем».

Основываясь на принципе равновесия, Прудон отстаивал и права общества,

и права личности, отрицая как эгоистические, так и деспотические крайности.

Чтобы избежать их, французский анархист рекомендовал разрушить

государственную власть и социальную иерархию, заменив их добровольным

союзом свободных личностей, общин и местностей. «Общество должно

рассматривать не как иерархию должностей и способностей, а как систему

равновесия свободных сил, где всем гарантированы одинаковые права, с

условием нести одинаковые обязанности, равные выгоды за равные услуги.

Следовательно, эта система существенно основана на равенстве и свободе, она

исключает всякое пристрастие к богатству, рангам и классам».

Благодаря Прудону анархизм распространился по всей Европе, найдя целый

ряд выдающихся приверженцев (Карло Писаканэ в Италии, Пи-и-Маргаль в

Испании и другие). Историк анархизма Макс Неттлау пишет о Прудоне: «К

несчастью, он умирал как раз в то время, когда возник Интернационал. Но в

то же самое время огромная фигура Бакунина уже появилась, и на каких-нибудь

10 лет анархизм получил мощный толчок от этой замечательной личности».

3. Анархизм в России

Михаил Бакунин

Михаил Александрович Бакунин (1814-1876), несомненно, является

ключевой фигурой в истории анархической мысли и анархического движения,

крупнейшим выразителем анархического миросозерцания в теории и на практике.

Именно Бакунин, будучи одаренным философом, заложил основы анархизма как

цельного мировоззрения (а не только как программы действий или

социологического учения). Бакунин и инициировал появление мощного

революционного движения под анархическими лозунгами почти по всей Европе.

Наконец, Бакунин, как никто до и после него, сумел выразить основной мотив

анархизма - пафос бунта, бескомпромиссной борьбы за освобождение личности и

общества.

Александр Блок писал: "Мы читаем Бакунина и слушаем свист огня... Мы

уже, наверное, можем забыть мелкие факты этой жизни во имя ее

искупительного огня... Займем огня у Бакунина". Главное душевное качество

Мишеля (так Бакунина называли и подростком - в кругу семьи - и стариком - в

кругу швейцарских рабочих) - это, по собственному признанию выдающегося

анархиста, "любовь к свободе и неотвратимая ненависть ко всякому

притеснению, еще более, когда оно падало на других, чем на меня самого... Я

считаю священным долгом восставать против всякого притеснения, откуда бы

оно ни приходило, и на кого бы ни падало. Во мне было всегда много

донкихотства: не только политического, но и в частной жизни".

Жизнь Бакунина похожа на легенду. В числе его друзей были

Н.В.Станкевич, И.С.Тургенев, А.И.Герцен, В.Г.Белинский, П.Я.Чаадаев,

Г.Гервег, Р.Вагнер, Ж.Санд, А.Мицкевич, П.Ж.Прудон, А.Руге, В.Вейтлинг.

Бакунин вдохновил Рихарда Вагнера на создание образа неистового Зигфрида,

Бакунин был прототипом Рудина у Тургенева и Ставрогина у Достоевского.

В юности - увлечение философией, дискуссии в московских салонах и в

родном доме в селе Прямухине. Затем - переход к практической революционной

деятельности: участие в революции 1848 г. в Париже (в феврале), призывы к

общеславянскому восстанию, баррикады в Праге и Дрездене, арест, смертные

приговоры в Саксонии и Австрии, двенадцать лет крепостей и ссылки в

Саксонии, Австрии и России (в том числе, в казематах Петропавловки и

Шлиссельбурга, где в результате "человеколюбивого обращения", Бакунин

лишился зубов и заболел цингой), фантастический побег из Сибири, работа в

"Колоколе" Герцена, борьба в Интернационале против авторитаризма Маркса...

Революционная деятельность Бакунина не знала границ и была поистине

грандиозна по своим масштабам. Он помогал полякам во время восстания 1863-

1864 гг., выступал в Швеции, направил эмиссара-анархиста Дж.Фанелли в

Испанию организовать секцию Интернационала, поднимал соратников на

восстание в Лионе, вел успешную полемику против Мадзини в Италии (где стал

создателем анархического движения и инициатором восстания в Болонье),

организовывал Юрскую (анархическую) федерацию Интернационала в Швейцарии,

сражался в Париже, Праге, Дрездене, вел революционную агитацию среди болгар

и сербов, финнов и чехов, сотрудничал с "Землей и Волей" 1860-х гг.,

участвовал (к несчастью для себя) в нечаевской пропаганде, был

вдохновителем бакунинских кружков на Юге России. Перечисление созданных им

организаций, написанных программ и уставов заняло бы несколько страниц. В

конце жизни, исполненной тяжелейших материальных лишений, клеветы со

стороны врагов, после травли, организованной против него Генеральным

Советом Интернационала, после поражения ряда восстаний, гибели Парижской

Коммуны и победы Бисмарка во франко-прусской войне (эта победа, как

пророчески предвидел Бакунин, наряду с оппортунизацией части рабочего

движения, предвещала длительное и повсеместное торжество реакции,

бюрократии и милитаризма в Европе) - М.А. Бакунин не был морально сломлен,

хотя пессимистические настроения в его мировоззрении усилились.

Конечно, Бакунин не был "рыцарем без страха и упрека", непогрешимым во

всех своих поступках. В своей поистине фантастической деятельности он

допускал немало ошибок, которые могут быть поставлены ему в вину.

Большинство из них, впрочем, связаны с его способностью чрезмерно

увлекаться и увлекать других открывающимися перспективами, порой

идеализируя эти перспективы и, по выражению Герцена, "путая второй месяц

беременности с девятым". Бакунин нередко принимал желаемое за

действительное, преувеличивал степень готовности масс к революции, допускал

неразборчивые поступки - блефы и мистификации, явно увлекался конспиративно-

заговорщической стороной революционной работы. Бакунин, безусловно, несет

моральную ответственность за отдельные националистические (антинемецкие и

антиеврейские) выпады, встречающиеся в его работах, и за деятельность

С.Г.Нечаева.

Но - не ошибается только тот, кто ничего не делает, а Бакунин в своей

жизни сумел сделать бесконечно много. П.А.Кропоткин, общавшийся со

швейцарскими рабочими-анархистами, знавшими Бакунина, особо отмечает:

"Поразило меня больше всего то, что нравственное влияние Бакунина

чувствовалось даже сильнее, чем влияние его как умственного

авторитета"/16/. Будучи крупнейшим знатоком философии Гегеля, Бакунин

предпочел жизнь и борьбу философским абстракциям, сумел воплотить в жизнь

то, что проповедовал на словах. Личность Бакунина представляла собой сплав

огромной энергии, воли к жизни и борьбе, пророческого, проповеднического,

ораторского и философского дара, способности зажигать людей и вести их за

собой, личного обаяния, организаторских талантов, самоотверженности,

искренности и бескорыстия.

Говоря о Бакунине-теоретике, назовем его главные работы: "Реакция в

Германии", "Философские рассуждения о божественном призраке, о

действительном мире и человеке", "Федерализм, социализм и антитеологизм",

"Государственность и анархия", "Бог и государство", "Кнуто-германская

империя и Социальная Революция". Следуя своему знаменитому принципу: "Дух

разрушающий есть дух созидающий, страсть к разрушению есть творческая

страсть!", М.А.Бакунин в своих работах не стремился к систематичности и

законченности, всегда был весьма полемичен и, отталкиваясь от суждений

своих оппонентов, формулировал собственную позицию. Вообще, Бакунин отдавал

жизни примат перед наукой, полагая, что мысль, наука никогда не способна

охватить и постичь жизнь во всей ее полноте, все предвидеть и управлять

человеческими действиями. Отсюда, кстати, вытекали и горячие возражения

великого бунтаря против идеи позитивистов и марксистов об управлении

обществом учеными, которые, по мнению Бакунина, неизбежно будут распинать

живых людей на прокрустовом ложе своих доктрин и теорий. Не имея

возможности детально излагать здесь бакунинские идеи, отметим лишь, что их

краткой формулой можно считать название одной из программных речей

анархиста: "Федерализм, социализм и антитеологизм". Богу и религии он

противопоставлял "антитеологизм", новую "религию Человека" и просвещение

народа, принудительной государственной централизации - федерализм и

самоуправление, а капиталистической эксплуатации - социализм и коллективную

собственность трудящихся ("Коллективизм" - таково одно из самоназваний

бакунизма).

Бакунин был воинствующим богоборцем, считавшим Бога

персонифицированным тираном, а религию - обоснованием земного деспотизма и

вечного человеческого несовершенства и конформизма.

Много ярких и страстных страниц посвятил Бакунин всесторонней критике

государства и его разрушительного влияния на людей - как управляемых, так и

управляющих. "Государство - это самое вопиющее, самое циничное и самое

полное отрицание человечности, - писал русский анархист. - Оно разрывает

всеобщую солидарность людей на земле и объединяет только часть их с целью

уничтожения, завоевания и порабощения всех остальных"/17/. Бакунин считал,

что произвол, чинимый над человеком и обществом, государство напыщенно

именует "законом".

Государство, по Бакунину, является не чем иным, как "официальной и

правильно установленной опекой меньшинства компетентных людей ... чтобы

надзирать за поведением и управлять поведением этого большого неисправимого

и ужасного ребенка - народа"/18/. Поскольку всякая власть стремится себя

увековечить, "ребенок" никогда не достигнет совершеннолетия, пока над ним

господствует упомянутая опека. "Итак, там, где начинается государство,

кончается индивидуальная свобода, и наоборот. Мне возразят, что

государство, представитель общественного блага, или всеобщего интереса,

отнимает у каждого часть его свободы только с тем, чтобы обеспечить ему всё

остальное. Но остальное - это, если хотите, безопасность, но никак не

свобода. Свобода неделима: нельзя отсечь ее часть, не убив целиком. Малая

часть, которую вы отсекаете, - это сама сущность моей свободы, это

всё"/19/. "Такова уж логика всякой власти, что она в одно и то же время

неотразимым образом портит того, кто ее держит в руках, и губит того, кто

ей подчинен"/20/.

Осуждая патриотизм как государственно-националистическую идеологию

рабства и ненависти, Бакунин подвергает подробной критике и

представительную демократию, опирающуюся, по его мнению, на манипулирование

управляемыми массами. Проблемы государства и социальной революции Бакунин

анализирует в связи с национальными особенностями различных европейских

народов, с их историей и культурой. Если бисмарковская Германия

представляется Бакунину воплощением духа государственничества, централизма,

милитаризма и бюрократии, то романские и славянские народы мыслитель

рассматривает как среду, стихийно порождающую анархистов, чьи народные

идеалы пронизаны стремлением к свободе и самоуправлению. Надо признать, что

именно в славянских странах и в Южной Европе анархическое движение получило

наибольший размах в 1860-1870-е гг. и позднее.

В своих произведениях Бакунин дает блестящую, последовательную критику

государственного социализма (прежде всего марксистского), которая оказалась

во многом пророческой. Не веря во временный характер предлагавшейся Марксом

"диктатуры пролетариата" (поскольку всякая диктатура стремится себя

увековечить), отрицая марксистскую идею правления "научных социалистов" и

возможность введения социализма через тотальное огосударствление

общественной жизни и производства, Бакунин показывал: поскольку

эксплуатация и власть неразрывно связаны друг с другом, уничтожение первой

при сохранении второй неизбежно приведет к появлению нового класса -

"красной бюрократии", идущей на смену старым эксплуататорским классам.

Бакунин призывал к Социальной Революции, разрушающей классово-

государственные институты современного общества и заменяющей их

безгосударственно-социалистической федерацией общин, коммун, трудовых

коллективов. Главной силой, способной совершить революцию, Бакунин считал в

Европе пролетариат ("чернорабочий люд"), а в России - крестьянство.

Таким образом, Бакунин радикализировал прудоновский анархизм, развил

его и популяризировал в рабочем движении. Итогом деятельности Бакунина

явилось широкое распространение анархизма - прежде всего в Испании, Италии,

Швейцарии, России, Бельгии, Голландии, во Франции и в некоторых других

странах. Наиболее заметным проявлением этого процесса явилось возникновение

анархистского крыла в Международном товариществе рабочих (Первом

интернационале) и Парижская Коммуна, в которой анархисты сыграли одну из

главных ролей.

Анархизм и Марксизм

Воздействие Бакунина как личности, как мыслителя и как пропагандиста

было огромно. Большинство секций Интернационала поддерживало его идеи. Это

привело к неизбежному столкновению с К. Марксом. Об этом столкновении П.А.

Кропоткин писал так: "Разлад между марксистами и бакунистами отнюдь не был

делом личного самолюбия. Он представлял собою неизбежное столкновение между

принципами федерализма и централизации, между свободной коммуной и

отеческим управлением государством, между свободным и творческим действием

народных масс и законодательным улучшением существующих условий, созданных

капиталистическим строем".

Советская историография рассматривала взаимоотношения Маркса и

Бакунина всегда с одной позиции, с позиции официально принятой

идеологической доктрины. Всегда Маркс оказывался носителем истины, а

Бакунин - злодеем, не желавшим подчиняться уставным требованиям и создавшим

свой "подпольный" Альянс с целью захвата власти в Международном

Товариществе Рабочих. Однако сегодня есть возможность и необходимость

посмотреть на давние события более трезвым и независимым взглядом.

Известно отношение Ленина к анархизму как к движению, имеющему общую

цель с коммунистами. Расхождение определялось лишь в принципах достижения

безгосударственного общества. Можно поэтому полагать, что и ранее в I

Интернационале напряженная борьба между марксистами и бакунистами

разгорелась в основном не по вопросам целеопределения, а вокруг

определяющих управление организацией должностей, т.е. по вопросам влияния.

Деятельность Бакунина в Интернационале неразрывно связана с его

взаимоотношениями с К.Марксом, которые, в свою очередь, сложились во второй

половине 40-х годов XIX века под воздействием появившегося у Бакунина

интереса к коммунистическим идеям.

Впервые о коммунизме Бакунин узнал из книги "Die Socialisten in

Frankreich" (1848) доктора Лоренца Штейна, в которой излагались системы

французских социалистов Бабефа, Сен-Симона, Фурье и других. Эта книга

открыла ему новый мир, в который он "бросился со всею пылкостью алчущего и

жаждущего..." ( Бакунин М.А. "Исповедь и письмо Николаю I", М 1921). С

этого момента Бакунин с большим вниманием следил за развитием теории,

поскольку смотрел на коммунизм, как на "естественный, необходимый результат

экономического и политического развития Западной Европы; видел в нем юную,

элементарную, себя еще не знающую силу, призванную или обновить или

разрушить в конец западные Государства" (Бакунин М.А. "Исповедь и письмо

Николаю I", М 1921). Познакомился Бакунин и с работами Вейтлинга о

коммунизме. Естественно, что этот его интерес не мог не привести к

основоположникам марксизма, К.Марксу и Ф.Энгельсу. Бакунин высоко оценил

личные качества Маркса. Однако, не смотря на уважение его "за его знания и

за его страстную и серьезную преданность делу пролетариата" (Бакунин М.А.

"Исповедь и письмо Николаю I", М 1921), большой интерес к его теории,

Бакунин был далек до полной близости марксистским идеям. И причиной этому

было еще подсознательно складывающееся к концу 40-х годов анархистское

мировоззрение, категорически отрицающее любую форму государственности, в

том числе и пролетарскую.

Для К.Маркса государство "подлежало некоторым починкам и

долженствовало, как таковое, играть роль в деле улучшения быта рабочего

класса" (Карелин А. "Жизнь и деятельность Михаила Александровича Бакунина",

М 1919, с. 22-23). Бакунин же придерживался другой цели - "окончательного и

полного освобождения рабочих и народного труда от ига всех его

эксплуататоров - хозяев, владельцев сырого материала и орудий производства,

словом всех представителей капитала (Карелин А. "Жизнь и деятельность

Михаила Александровича Бакунина", М 1919, с. 22-23), а также уничтожения

всякой политики посредством разрушения Государства (Карелин А. "Жизнь и

деятельность Михаила Александровича Бакунина", М 1919, с.22-23). Надо

сказать, что с первых же дней знакомства Маркс и Бакунин почувствовали друг

в друге соперников. И все их дальнейшие взаимоотношения строились с позиций

соперничества. Первый удар нанес Маркс, опубликовав 6 июля 1848 года

непроверенную (как позже оказалось - ложную) информацию французского

корреспондента в своей газете Neue Rheinische Zeitung. В ней говорилось о

шпионской деятельности Бакунина в пользу России. Несмотря на последующие

опровержения и извинения, а также внешнее примирение, начавшаяся

клеветническая кампания против Бакунина оставила свой неизгладимый след,

что дало повод Бакунину дать резкую оценку Марксу, который возненавидел его

более других за то, что он не захотел быть принужденным посетителем их

обществ и собраний (Бакунин М.А. "Исповедь и письмо Николаю I", с. 100).

Дальнейшие взаимоотношения Бакунина и Маркса были продолжены в 60-х годах,

когда за плечами у первого остались годы активной революционной

деятельности и длительного сурового заключения. К этому времени у Бакунина

(не без влияния, в том числе, марксизма) окончательно оформилось

анархистское мировоззрение. Так под воздействием идей К.Маркса Бакунин

сделался горячим последователем идеи общинной собственности в

противоположность собственности индивидуальной (Кульчицкий Л. "Михаил

Бакунин. Его идеи и деятельность", СПб 1906, с. 27).

В конце 1864 года К.Маркс предложил Бакунину вступить в только что

созданное Международное Товарищество Рабочих (I Интернационал), вполне

определенно рассчитывая на его помощь в борьбе против влияния мадзинистов в

итальянском и других национальных революционных движениях. Познакомившись с

программными документами, Бакунин формально выразил свою готовность

пропагандировать идеи Интернационала в Италии. Но Бакунин скрыл от Маркса

тот факт, что он в это время уже имел свое тайное общество. И на это были

причины.

Во-первых, различались их принципиальные взгляды на государство и

методы достижения цели (Бакунин считал, что коммунизм ...сосредотачивает и

поглощает все силы общества в пользу государства,... неизбежно приводит к

сосредоточению собственности в руках государства, между тем как я хочу

уничтожения государства... (Стеклов Ю.М. "Михаил Александрович Бакунин. Его

жизнь и деятельность" М.-Л. 1927 т.II, с. 405)

Во-вторых, Интернационал в то время до событий, "давших ему в 1866

году новую жизнь, являлся довольно безвредной организацией - механической

агломерацией секций и рабочих обществ, не имевшей ни революционного духа,

ни ярко выраженных социальных идей (Неттлау М. "Бакунин", в кн. "Очерки

истории анархического движения в России", с. 100). Бакунин вступил в

Интернационал (Женевскую секцию) лишь в июле 1868 года и попытался с

согласия женевских интернационалистов сблизить Лигу Мира и Свободы, в

которой тогда состоял, с Интернационалом. Однако Брюссельский конгресс

Интернационала, получивший приглашение Лиги, напыщенно заявил, что "Лига

Мира и Свободы не имеет причин существовать, раз есть Интернационал...(

Гильом Д. "Карл Маркс и Интернационал" Пб-М 1920, с.53). Как известно, в

Берне на конгрессе Лиги произошел раскол во время обсуждения вопроса об

отношении к социализму. Бакунин вместе с 18 членами вышел из Лиги и основал

25 сентября Альянс Международной социалистической Демократии. Этот Альянс

заявил, что признает все положения Интернационала и считает себя его

ветвью" (Гильом Д. "Карл Маркс и Интернационал" Пб-М 1920, с.55).

Далее Бакунин предпринял попытку включить Альянс коллективным членом в

Интернационал, чтобы тот, встав в авангард, успел бы "вовремя внести в

движение на континенте некоторую долю здорового идеализма и революционной

энергии" ("Лондонская конференция Первого Интернационала, 17-23 сентября

1871 г. М 1936, с. 233). Однако Маркс в штыки встретил поползновения

Бакунина, считая, что представленная программа - это "поверхностно

надерганная отовсюду мешанина - равенство классов (!), отмена права

наследования как исходная точка социального движения (сенсимонистский

хлам), атеизм, предписываемый членам Интернационала как догма, и т.д., а в

качестве главной догмы (по-прудонистски) - воздержание от участия в

политическом движении" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд., т.33,

с.279).

Естественно, что бакунинская программа и не могла быть воспринята

иначе, поскольку противоречила, по мнению Маркса, основным положениям

Интернационала. Бакунин получил отказ по причине несоответствия структуры

организации уставным требованиям Интернационала.

Образовать свою секцию в Интернационале Бакунин смог лишь после

внесения изменений в программные документы Альянса. Создавая свою коалицию

в Интернационале, Бакунин преследовал цель воспользоваться существующей

международной организацией для расширения сферы влияния своих идей.

Аналогичную цель преследовал Маркс. Принимая в свою организацию бакунистов,

он надеялся открыть себе путь в те тайные организации, где сильны были

позиции сторонников Бакунина. А они, бесспорно, имели большое число

сподвижников в Италии, Испании и юрской части Швейцарии, в отдельных слоях

населения Франции и Германии. Именно поэтому не развернулась дискуссия в

момент принятия анархистов в Товарищество.

Однако дальнейшая история взаимоотношений коммунистов и анархистов в

Интернационале представляет собой целую череду идеологических столкновений

по политическим вопросам революционного движения, столкновений

"авторитарного и умеренного крыла ассоциации с революционным и анархическим

течением, представленным Бакуниным и его товарищами" (Неттлау М. "Бакунин",

с. 102). В переписке Маркса и Энгельса 1869 года сквозило подозрение, что

Бакунин хочет встать во главе европейского рабочего движения. "Быть может,

его придется официально исключить из Интернационала" - писал Маркс;

"...нужно не дремать и постараться его обезвредить" - вторил ему Энгельс

(цит. по Гильом Д. "Карл Маркс и Интернационал", с.59).

С конца этого года началась подпольная кампания интриг и клеветы со

стороны марксистской части Интернационала, направленная на устранение

идейной оппозиции, достижение единомыслия во всех ее частях. Первое

серьезное столкновение взглядов произошло у Бакунина и Маркса в оценке

Парижской Коммуны - народного правительства, просуществовавшего 72 дня.

Бакунин упрекал ее за то, что она "проявляла склонность к законодательной

деятельности, изданию декретов, никоим образом не стремилась стимулировать

анархию" и не имела ни малейшего представления о путях "упразднения всех

политических и юридических институтов" (цит. по Дюкло Ж. "Бакунин и Маркс.

Тень и свет". М 1975, с. 148). Маркс же писал о том, что Коммуна "была, по

сути дела, правительством рабочего класса" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения,

2-е изд. т.17, с. 346), явилась первой исторической формой государства

пролетарской диктатуры.

Попытки внедрить теорию бунтарского анархизма Бакунина в революционную

практику были продолжены в Испании и Италии. Однако здесь последовали

неудачи, причина которых вероятно в ошибочно выбранной тактике, недооценке

политических методов. Но такая тактика соответствовала бунтарской доктрине

Бакунина. Тем не менее, это послужило причиной резких обвинений со стороны

Маркса и его сторонников в предательстве анархистами интересов рабочего

класса. Организованный марксистами 2-7 сентября 1872 года в Гааге конгресс

Интернационала превратился в настоящее судилище над анархистами,

обвиненными во всех смертных грехах. Место проведения конгресса было

выбрано так, чтобы среди участников было меньше федералистов.

Накануне конгресса комиссией, состоящей из марксистов, некоторым

федерациям и секциям секретно была разослана брошюра "Мнимый раскол в

Интернационале", направленная против Бакунина и его сторонников. Авторство

брошюры оставалось явно за Марксом, который "собрал через своих агентов

все, по его мнению, наиболее компрометирующие данные, группировал их и

снабдил своими комментариями" (Лебедев Н.К."Интернационал в 1870-1872 гг."

в кн. Гильом Д. "Карл Маркс и Интернационал", с.115). Узнав об этом

циркуляре, Бакунин выразился так: "Дамоклов меч, так долго висевший над

нашими головами, наконец, упал. Собственно говоря, - это не меч, а обычное

оружие Маркса - куча грязи..." (Лебедев Н.К."Интернационал в 1870-1872 гг."

в кн. Гильом Д. "Карл Маркс и Интернационал", с.116). Собранные здесь факты

были не бесспорны и даже относились к другой организации (нечаевской).

Более того, есть основания полагать, что большая их часть была специально

инспирирована с вполне определенной целью устранения политического

соперника. Обвинение было построено по поводу ведения анархистами

раскольнической деятельности внутри Товарищества при помощи

законспирированной тайной организации. Однако, предъявляемые документы

этого доказать не могли и главенствовали исключительно эмоции. Особенно

марксистов возмущал тот факт, что по деятельности бакунистов судили о

тактике и стратегии всего Интернационала. Бакунина также обвинили в

преступной связи с русским авантюристом Нечаевым, хотя ранее Бакунин уже

признал, что слишком доверился "представителю российской революционной

организации". Бакунину приписали авторство "Катехизиса революционера", к

которому он имел, по-видимому, лишь косвенное отношение. Председатель

Комиссии Куно на конгрессе заявил, что у них в действительности нет ни

одного материального доказательства, подтверждающего приписываемые

обвиняемым инкриминируемые факты, но Комиссия "по отношению к этим

гражданам имеет моральную уверенность в их виновности и поэтому, не имея

возможности представить конгрессу определенных доказательств, Комиссия

просит Конгресс довериться ее заключению".

Таким образом, Интернационал был очищен от "анархистского духа". Но

победа оказалась Пирровой. Уже на самом конгрессе даже со стороны

сторонников Маркса высказывалось недовольство его диктаторскими замашками.

Чувствуя это, Маркс с целью сохранения своего руководства решил перенести

Генеральный Совет Интернационала в Нью-Йорк. "Итак, раскол в Интернационале

был провозглашен" - писали Маркс и Энгельс, Гаагский конгресс, таким

образом, разделил интернационалистов на два полюса: сторонников и

противников Бакунина, а значит, и по отношению к основным методам

политической деятельности. Идейное и организационное размежевание

предопределило судьбу Международного Товарищества Рабочих, Генеральный

Совет которого вынужден был распустить самого себя в Филадельфии. "Это

произошло 15-го июля 1876 года через 2 недели после смерти Бакунина".

История нашей страны наглядно показала утопичность взглядов марксистов

на построение социального будущего путем усовершенствования пролетарского

государства, также как и справедливость критики Бакуниным некоторых черт

коммунистической организации. Сегодня мы на историческом опыте можем

подтвердить, что государство в любой его ипостаси, как институт власти,

несомненно, является насилием над личностью, а, с другой стороны, может

существовать само по себе и для себя, независимо от демократических

преобразований в обществе. Существование же казарменного социализма,

который, выведя страну на ведущее место в мире, превратил человека труда в

безмолвный винтик прогресса, однозначно не может оправдать потерю личной

свободы. "Это - не свободное общество и не действительно живое объединение

свободных людей, невыносимое принуждение насилием, сплоченное стадо

животных, преследующих исключительно материальные цели и ничего не знающих

о духовной стороне жизни и доставляемых ею высоких наслаждений".

4. Анархическое движение рубежа веков

После бурного подъема в конце 1860-х - начале 1870-х гг. анархическое

движение вступило в полосу идейного и организационного кризиса, вызванного

и провалом ряда восстаний, и жестокими правительственными репрессиями, и

уходом части рабочих в социал-демократические партии.

Впрочем, в эти годы анархо-движение продолжало расти вширь: выходило

множество анархических изданий, брошюр и листовок.

Многие эмигранты из Старого Света активно пропагандировали

анархические идеи на обоих американских континентах. В США анархизм

распространялся в самых различных формах. Там были приверженцы

штирнеровского анархо-индивидуализма, и прудонисты, создававшие

кооперативные ассоциации (крупнейший последователь Прудона в Америке,

активно пропагандировавший и развивавший его взгляды, - Бенджамин Таккер).

Яркой фигурой американского анархизма и феминизма стала Эмма Гольдман.

Широкую известность получили своеобразные анархические идеи Генри

Дэвида Торо (1817-1862), которому спустя век - уже в 1960-е гг. - было

суждено стать кумиром движения хиппи. Торо одним из первых выдвинул идею

гражданского неповиновения, призывая отказываться от сотрудничества с

государством, от уплаты налогов и воинской службы (за акцию гражданского

неповиновения он попал в тюрьму). Американский мыслитель выступал за отказ

от бездушной мещанской цивилизации и за слияние с природой. Анархистом был

и один из великих американских поэтов Уолт Уитмен.

Большую роль играли анархисты и в американском рабочем движении,

активно пропагандируя идею восьмичасового рабочего дня. Одним из

драматических эпизодов этой борьбы стала казнь по сфабрикованному обвинению

пяти чикагских анархистов в 1887 г.; в память о них 1 мая в некоторых

странах отмечается как Международный день солидарности трудящихся и борьбы

за их права.

В России на смену прудонистам 1860-х гг. (Соколову, Зайцеву, Ножину и

другим) пришли бакунисты 1870-х. Анархическим, федералистским,

антиэтатистским по духу было почти всё движение революционного

народничества того времени: чайковцы (одним из идеологов которых был

Кропоткин), участники процесса пятидесяти (на котором Софья Бардина в

известной речи на суде прямо назвала себя анархисткой), члены "Земли и

Воли", в программе которой были провозглашены анархические цели. Но в

последние десятилетия XIX в. в истории русского анархизма наблюдается

разрыв преемственности; лишь в начале ХХ столетия анархическое движение в

России вновь приобретает значительное число приверженцев.

Своеобразным - "мирным" и полурелигиозным - вариантом анархизма в

России было толстовство. Лев Толстой никогда прямо не называл себя

анархистом, однако категорическое отрицание государства, патриотизма, армии

и смертной казни (как прерогативы власти) самим Толстым, а также

организация его сторонниками значительного числа изданий и коммун, члены

которых проповедовали принципы самоуправления, отказ от соучастия в

государственной жизни (уплаты налогов, службы в армии и т.д.) - всё это

вносило свой вклад в развитие анархизма в России. Толстовские коммуны

просуществовали в России до 1930-х гг. и были окончательно разгромлены

большевиками. Толстой и Кропоткин оказали существенную поддержку

религиозной секте духоборов, исповедовавших антигосударственные принципы и

подвергавшихся преследованиям. При активном участии Кропоткина и Толстого

духоборы, жившие на Кавказе, переселились в пустынные районы Канады, где за

короткое время своим трудом создали процветающие общины (этот

"анархический" духоборский район существует в Канаде и по сей день).

В Западной Европе на смену Прудону и Бакунину пришла целая плеяда

талантливых анархических писателей - теоретиков и пропагандистов. Среди них

швейцарец Джеймс Гильом, бельгиец Цезарь де Пап, французы Элизе Реклю, Жан

Грав и Луиза Мишель, итальянец Эррико Малатеста, немцы Макс Неттлау и

Иоганн Мост и многие другие. Не ограничиваясь пропагандой, участием в

рабочем движении и организацией кооперативов, профсоюзов и коммун, хотя и

отрицая парламентскую борьбу, анархисты Европы и Америки зачастую

инициировали антимилитаристские, феминистские, просветительские инициативы

- которые способствовали освобождению личности и самоорганизации общества.

Конец XIX-го века ознаменовался триумфальным шествием ницшеанства,

ставшего популярным среди европейских интеллектуалов и художников, и это, в

свою очередь, привело к ренессансу в богемной среде анархо-индивидуализма

Штирнера, которого многие называли предтечей Ницше и трактовали порой

весьма вульгаризировано.

Правительственные репрессии против революционеров привели к тому, что

ряд анархистских групп Европы и Америки перешли к террористической

деятельности против представителей власти. Эта деятельность получила

широкую известность из всего того, чем занимались анархисты - т.к. террор

всегда привлекает больше внимание в обществе, чем более мирные и

конструктивные формы деятельности, так и потому, что власть имущим было

выгодно представить все анархическое движение как сплошь террористическое,

для того чтобы запугать им публику и развязать себе руки для любых

действий. (На самом деле, такая картина не соответствовала действительности

- лишь меньшая часть анархистов встала на путь террора). Волна анархо-

террора конца XIX-го - начала XX-го веков получила название "равашолевщины"

- в честь знаменитого французского террориста Равашоля. Жертвами анархистов

стали итальянский король и австрийская императрица, президент США и многие

другие коронованные и некоронованные особы. В некоторых случаях теракты

носили характер возмездия за совершенные монархами злодеяния и проводились

по инициативе анархических групп, но чаще они были слабо мотивированными

актами отчаяния со стороны одиночек, не только не имевших отношения к

анархо-организациям, но и слабо представлявших себе смысл идей анархизма.

В таком состоянии идейной и организационной пестроты и разброда

вступили анархисты в XX-ый век.

5. Литература