Сталинская концепция политики

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Сталинская концепция политики

Сталинская концепция политики

МОСКОВСКАЯ АКАДЕМИЯ ЭКОНОМИКИ И ПРАВА

РЯЗАНСКИЙ ФИЛИАЛ

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По курсу: «ПОЛИТОЛОГИЯ»

Тема: “Сталинская концепция политики.”

Проверил: к. ф. н. доцент

Кудрявцев А. И.

Рязань 2002 г.

План

Введение 3

Социально-политические истоки сталинизма. 4

Деятельность Сталина и формирование административно-командных методов

управления страной. 6

Нарастание застойных явлений в обществе как результат административно-

командных методов управления страной. 13

Заключение 16

Литература 17

Введение

Одной из проблем, вокруг которой в наше время продолжает

разворачиваться полемика в печати и в устных выступлениях историков и

публицистов, является культ личности Сталина. Происходит это не только

потому, что появляются новые факты о истории нашей страны периода

правления «вождя всех народов», но и в связи с тем, что последующие годы

оказались не освобожденными от многих явлений созданной при его жизни

авторитарной системы.

Мнения на счет личности Сталина достаточно противоположны.

Характеристика, данная им Лениным, свидетельствует о том, что он был

крупным организатором, умелым и даже в какой-то мере гениальным

систематизатором чужих идей, которые он выстаивал в систему взглядов,

логически легко воспринимаемую недостаточно подготовленным читателем или

слушателем. Он был целеустремлен в достижении поставленных целей и особенно

в главной из них – утверждении своего единовластия. Но также верно и то,

что, будучи лишенным от таких позитивных человеческих качеств, как честь,

братство, товарищество, гуманизм (а это немаловажно для политика). Сталин,

по сути, вырос в лидера, который принес много бед и горя своей стране,

своему народу.

Но дело не только в ошибках Сталина, в принципе они могли быть допущены

и другими деятелями партии. Его ошибки связаны со своеобразной стратегией

его деятельности: утверждать одно, а делать обратное, что свидетельствует о

его безнравственности.

«Само наличие в той или иной стране режима личной власти –

свидетельство того, что политическая власть, чьи бы интересы она ни

выражала, осуществляет эти интересы посредством власти одного человека,

присваивающего, узурпирующего властные функции представляемых им социально-

классовых сил.»[1]

Социально-политические истоки сталинизма.

Утверждению И. В. Сталина Генеральным секретарем ЦК партии и

превращению функций этой должности в противоположность тому, что она

представляла собой при В. И. Ленине (в основном организационная и

техническая работа), а точнее – узурпации власти посредством использования

возможностей этого поста способствовали историческая обстановка в стране в

середине 20-х – начале 30-х годов, а также положение дел в партии, ее

классовый и социальный состав.

СССР находился тогда на этапе перехода от капитализма к социализму, а в

национальных окраинах (в Средней Азии, Казахстане, в части Сибири и др.)

необходимо было осуществить скачок от патриархального уклада,

существовавшего в царской России, к социализму. Характерным для экономики

страны оставалось территориально-изолированное развитие.

Сталин в целях установления своего единовластия воспользовался низким

общеобразовательным уровнем, в котором сильны были феодально-патриархальные

пережитки, особенно среди населения национальных республик. Он умело

эксплуатировал то обстоятельство, что неграмотный человек практически стоит

вне политики и что он мало имеет представления о подлинной демократии. На

руку Сталину были и состав партии в то время, и политические методы ее

функционирования.

Внутрипартийное положение благоприятствовало приходу к руководству

партией Сталина, Зиновьева, Каменева, Троцкого. Все они были и оставались в

той, или другой мере, говоря словами М.Н. Покровского, «военными

коммунистами». Отсюда их уверенность в следующем: «… то, что дало такие

блестящие результаты по отношению к колчаковщине и деникинщине, поможет

справиться со всеми остатками старого в любой иной области».[2]

Но почему же из названной четверки в должности генсека утвердился

именно Сталин?

К тем общим причинам, которые благоприятствовали ему при избрании на

эту должность, необходимо добавить следующее: его нравственный облик больше

всего подходил для создания сильной и жестокой власти. Он был тем

человеком, который умеет находить в данный момент лозунг, завораживающий

кажущейся простотой и ясностью, и который способен сводить сложное к схеме

- ее восприятие не требует умственного напряжения, по ней можно отдавать

команды, представляющиеся легко выполнимыми. К тому же за небольшое время

пребывания в роли генсека Сталину удалось протащить в аппарат ЦК деятелей,

беспредельно преданных ему и начавших под его руководством формирование

того «сталинского ядра», которое и помогало осуществлять

Сталин был утвержден генсеком (именно утвержден, а не избран, как часто

указывается в литературе) на Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 3 апреля 1922

г., по рекомендации Л. Б. Каменева, председательствующего на Пленуме.

Утверждение Сталина генсеком было единогласным. В его ведении находилась

тогда аппаратная работа в Секретариате ЦК, а также все более расширяющаяся

функция подбора и расстановки кадров, т. е.е оргпартработы. Перечень только

этих обязанностей генсека дает основание не согласиться с мнением, что эта

должность в партии в начале 20-х годов не имела влиятельного значения и

рассматривалась как «техническая».[3] Это не соответствует

действительности. И сам Сталин с его далеко идущими планами вряд ли

согласился бы на такой пост.

После Октября и до начала 1922 г. Сталин выдвигается как одна из видных

фигур в руководстве партии. Об этом свидетельствуют следующие факты: он

постоянно избирается членом Политбюро ЦК с момента его создания; он –

неизменный член и фактический руководитель Оргбюро ЦК; ему доверяется

возглавить сразу два наркомата – Наркомнац и Рабкрин, а также

представительства ЦК и ВЧК – ОГПУ (член коллегии); он назначается членом

Совета Труда и Обороны и Реввоенсовета республики. Все это, вместе взятое,

давало основание Ленину назвать Сталина одним из «двух выдающихся вождей»

тогдашнего (1922-1923) Центрального Комитета партии. Данное определение

сыграло роковую роль.

В качестве предположения, почему Сталин стал генсеком, выдвигается

также идея о том, что Каменев и Зиновьев хотели иметь послушного себе

человека руководителем аппарата ЦК. Они считали, что Сталин сосредоточиться

на оргпартработе, а политическое руководство останется за ними, тем более

что Каменев председательствовал на заседаниях пленумов ЦК и Политбюро.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможную подготовительную работу,

проведенную самим Сталиным. Стоит обратить внимание на тот факт, что на

Пленуме ЦК (3 апреля 1922 г. ) в числе других присутствовали уже к тому

времени преданные ему люди – В. Молотов, К. Ворошилов, В. Куйбышев, А.

Андреев, Е. Ярославский, Г. Орджоникидзе. Все эти факторы привели к тому,

что Сталин подчинил себе аппарат ЦК.

Уже в первые 8-9 месяцев Сталин сполна воспользовался предоставленными

ему возможностями, опираясь и на то, что в то время в Уставе и других

документах партии не были регламентированы обязанности генсека. Пост же

генсека ЦК давал Сталину большие преимущества. И дело не только в подборе

преданных ему кадров что само по себе было для него весьма важным. Было еще

несколько дополнительных «выгод» при решении политических и организационных

задач: нейтрализация колеблющихся членов партийного руководства;

перетягивание на свою сторону людей, недостаточно искушенных в политической

работе; высказывание последнего слова в происходящих спорах и столкновение

мнений и т. д.

Сталин, как никто другой, был мстителен и вероломен, но при этом умело

скрывал свои подлинные чувства. Он заключал беспринципные соглашения,

создавал выдуманные блоки, группировки (сейчас уже документально доказано,

что на самом деле их не было), ловко играя на личных недостатках и

просчетах видных деятелей партии, сталкивал их, что называется, лбами или

при помощи одних устранял других. Справедливо сказать, что он был

человеком, который своих врагов уничтожал руками своих же врагов.

Деятельность Сталина и формирование административно-командных методов

управления страной.

В двадцатые годы формируется политическая система с высшими и местными

представительными органами власти, иерархией структур государственного

управления, со своеобразным национально-государственным устройством,

законодательством, судебными учреждениями. Ядром советской политической

системы являлась партия большевиков, которая оказывала решающее влияние на

все стороны жизни и развития советского общества.

В 20-х годах партия претерпела серьезные изменения. После X съезда РКП

(б) развернулась чистка партийных рядов, в ходе которой почти 25% членов

партии были из нее исключены. Среди них 33,8% составляли пассивные

коммунисты, 24,7% исключены за карьеризм и аморальный образ жизни, 8,7% -

за взятничество. В определенной мере РКП (б) освободилась от случайных

людей. Но успех был временным. Партийный билет открывал доступ к

руководящим постам и манил к себе тех, кто стремился заручиться им не по

идейным соображениям. Тем не менее партия, чтобы не выродиться в замкнутую

касту управленцев, вынуждена была расширять свою социальную базу. Партийных

руководителей крайне тревожило, что в 1923 г. лишь 17% членов РКП (б)

трудились на заводах. Старая ленинская установка на ограничение численности

партии отбрасывается и разворачивается широкий прием в РКП (б) «рабочих от

станка». В 1924 г. после смерти В. Ленина начинается кампания по

привлечению в партию рабочих, получившая название «Ленинского призыва». В

партию было принято долее 240 тыс. рабочих, и «пролетарская прослойка»

составила в РКП (б) 44%. В 1925-1927 гг. расширяется доступ в партию

крестьян, представители которых составили 35% нового приема. В 1926 г.

партия насчитывала в своих рядах более миллиона человек, т. е. Выросла с

1924 г. в 2 с лишним раза. Тем самым расширилась сеть парторганизаций и

партячеек на фабриках и заводах, на селе, в армии и на флоте, в

государственных учреждениях, вузах, сфере культуры, что, безусловно,

укрепило величие партии в обществе. Новые члены партии составили около 60%

ее состава. Поколение большевиков-подпольщиков не превышало 1% партийцев.

Только у трети коммунистов партстаж начался в годы революции и гражданской

войны. Менее 1% коммунистов были с высшим образованием, около 63% закончили

лишь начальную школу, а 26% значились самоучки.

В силу этого большинство членов обновленной РКП (б) разбиралось в

вопросах «теории социализма» на уровне курсов элементарной политграмоты,

организованных партийными органами. Основная партийная масса слабо

представляла суть политических и идеологических дискуссий, развернувшихся

РКП(б), и не оказывала на них серьезного влияния.

Вместе с тем в партии было не мало честных, беззаветно преданных

Отечеству людей, трудившихся не за привилегии, не ради карьеры, а на

совесть, руководствуясь интересами возрождения страны.

С переходом к нэпу ЦК РКП(б) провозгласил курс на разграничение

полномочий партии и государственных органов, искал такие формы руководства

советскими структурами, которые не подменяли бы их деятельность и не

выливались в командно-директивные методы взаимодействия партии с Советами.

Считалось, что партия проводит «свою линию» в Советах и государственных

учреждениях через коммунистов, работающих в сфере государственного

управления.

Одной из главных функций партии становится подбор и расстановка

руководящих кадров. Этими вопросами ведали Орготдел и Учраспредотдел ЦК

РКП(б). Только с апреля 1920 г. по март 1921 г. они произвели 40 тыс.

назначений на различные должности. После IX съезда партии Генеральным

секретарем ЦК РКП(б) стал Сталин, а Молотов и Куйбышев его заместителями.

У Сталина появились широкие возможности по формированию составу руководящих

партийных кадров. В 1922-1923 гг. было заменено большинство секретарей

губкомов и укомов партии, причем из 191 нового руководителя местных

парторганизаций только 97 избраны на партконференциях, остальные –

назначены «сверху».

Порядок назначения «сверху» возмущал коммунистов. В 1922 г. активные

деятели «рабочей оппозиции» обратились в Коминтерн с заявлением, в котором

с горечью писали, что «опека и давление бюрократии доходит до того, что

членам партии предписывается под угрозой исключения и других репрессивных

мер избирать не тех, кого хотят сами коммунисты, а тех, кого хотят …

верхушки. Такие методы работы приводят к карьеризму, интриганству и

лакейству…». Тем не менее, несмотря на протесты коммунистов, практика

назначения на партийные должности прочно внедрялась в партийную жизнь. В

принятом XII партконференцией новом Уставе партии было записано, что отныне

секретари губернских и уездных партийных комитетов должны были утверждаться

в должности вышестоящим органом. В июне 1926 г. на места было разослано

утвержденное Секретариатом и Оргбюро «Положение об ответственных

инструкторах ЦК РКП(б)». Инструкторы надеялись широкими полномочиями в

отношении выборных партийных органов на местах и были обязаны обеспечить

реализацию директив «центральных партийных органов». В 1926 г. специальное

постановление ЦК ВКП(б) «упорядочило» назначение на ответственные партийные

посты. Теперь все кандидаты на ключевые партийные должности отбирались и

назначались ЦК ВКП(б). Обкомы и райкомы формировали нижестоящие кадровые

звенья. Формально все должности в партии были выборными. Однако решающее

слово принадлежало не коммунистам на партсобраниях, а работникам

партаппарата, тщательно готовившим кадровые назначения.

Роль партаппарата в жизни партии, все более возрастала. Росло и влияние

И. Сталина, руководившего в качестве генсека ЦК ВКП(б) работой партийного

аппарата и уделявшего особое внимание кадровым проблемам.

Менялись представления о руководящей роли партии в обществе. Если в

1918-1920 гг. в пропаганде упор был сделан на руководящую роль рабочего

класса и его авангарда – партию большевиков, то в начале 20-х годов

подчеркивалась ведущая роль ЦК ВКП(б), а затем «коллективного руководства»

в лице Политбюро ЦК партии. Все это отражало не только эволюцию

политических взглядов большевистских лидеров, но и практику сосредоточения

полноты власти в руках узкого круга партийных руководителей.

Большевики искренне хотели привлечь к государственному управлению

выходцев из народа. Для двадцатых годов характерно «выдвиженчество», когда

партия широко распахнула двери для вступления в нее рабочих и крестьян.

Молодые партийцы вскоре направлялись на руководящую работу. Так, к

концу 1924 г. от 60 до 90% коммунистов, вступивших в партию в ходе

«Ленинского призыва», впоследствии занимали разные должности в профсоюзах,

комсомоле, кооперативах, в Советах, органах государственного управления.

«Оживление» Советов вовлекало в активную политическую и общественную жизнь

более широкие слои общества. Правящая партия расширяла свою социальную

опору и принимала энергичные меры по притоку свежих сил в сферу

государственного управления. Лозунг «рабочие должны учиться управлять

государством» реализовывался как выдвижение из рабочей среды

администраторов. ЦКК-РКИ, систематически проверявшие работу партийного и

советского аппарата, действовали не как традиционное министерство, а

привлекали к своей деятельности десятки тысяч рабочих и крестьян. Формой

участия рабочих в управлении предприятиями стали широко практиковавшиеся

производственные совещания.

Однако наряду со стремлением развить политическую и общественную

активность трудящихся, привлечь их к сфере государственного управления,

правящая партия основной акцент делала на управление через партийно-

государственный аппарат. Большевики полагали, что именно советское

государство выражает «общеклассовую волю пролетариата» и ставку делали на

партийно-государственные методы управления обществом. Абсолютизация

государства и партии в создании нового общества неизбежно вела к принижению

роли масс, к ограничению самоуправления, возможности самим труженикам

решать проблемы общественной жизни.

К концу 20-х годов численность государственных служащих превысила 3.5

млн. чел. Причем, в преобладающей части это было малоквалифицированные

люди, так как в 1928 г. на всю страну приходилось всего 233 тыс.

специалистов с высшим и 228 тыс. чел. С законченным средним образованием. В

управлении государством брали не умением, а числом со всеми вытекающими

отсюда последствиями – некомпетентностью «бумаготворчеством», боязнью

ответственности, волокитой. Хронической болезнью советского

государственного аппарата стал бюрократизм. Очередные кампании партии по

борьбе с ним заканчивались неудачей.

Государственная бюрократия становилась прочной социальной опорой

правящего режима, так как с ним было связано ее благополучие, продвижение

по служебной лестнице, привилегии. Дефицит образования, культуры, опыта

государственного управления, характерные для основной массы советской

бюрократии, способствовали культивации директивно-приказных методов

руководства. К этому побуждали и установки партийного руководства,

стремившегося поставить на ответственные политические посты исполнителей

директив партии. В 1923 г. XII съезде партии Сталин, выступавший с

организационным отчетом ЦК, говорил: «…необходимо подобрать работников так,

чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять

директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные, и умеющие их

проводить в жизнь». Слепая вера в директивы «сверху» и способность

выполнять их любыми средствами были мерилом соответствия руководителей всех

уровней своим должностям в госаппарате.

Со становлением широкого слоя партийно-государственной бюрократии

формировались социальная среда и политическая сила, наиболее

заинтересованные в режиме личной власти, ибо культ вождя укреплял и

расширял власть тех, тех кто служит ему в государственных и партийных

структурах.

Коллективизация крестьянских хозяйств представляет собой одну из самых

сложных и драматических страниц истории нашего государства. Слова «сплошная

коллективизация» впервые прозвучали весной 1929 г., правда, пока в качестве

плана по отдельным сельским районам, а не по стране в целом. К этому

времени в партии, по чьей инициативе был взят курс на радикальную

перестройку всех основ жизни крестьянства, и во всем советском и

хозяйственном аппарате, нацеленном на реализацию этого курса, возобладали

силы, игнорировавшие объективные законы общественного развития, тяготевшие

к «военно-коммунистическим» методам построения нового общества.

Осенью 1929 г. секретарь ЦК ВКП(б) В. М. Молотов, ведавший тогда

вопросами сельского хозяйства, по согласованию со Сталиным высказался на

Пленуме ЦК за сплошную коллективизацию в течение одного года. В 1930 г.

Молотов стал Председателем Совнаркома СССР. Руководство страны пошло не по

пути поиска экономических методов решения проблем и противоречий, возникших

в сельском хозяйстве, а в направлении, противоположном – по пути

свертывания товарно-денежных отношений, принижения материальных стимулов к

труду и применения командно-административных подходов к решению социально-

экономических задач.

Неподготовленность коллективизации заранее предполагала ее проведение

по типу военной акции. Ориентация на сверхскоростные темпы перестройки

деревни возвратила к жизни те испробованные методы нажима и командования,

которые использовались в период Гражданской войны.

После ноябрьского Пленума ЦК ВКП(б) 1929 г. и Постановления ЦК партии

от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства

колхозному строительству» насильственные меры по осуществлению сплошной

коллективизации, волюнтаристское вмешательство в процессы

сельскохозяйственного производства приобрели еще больший размах.

Одной из главных причин форсирования коллективизации было то, что

создание коллективного сельского хозяйства стало рассматриваться как

средство, позволяющее в короткие сроки решить проблемы получения валютных

средств и импортного промышленного оборудования. Следствием насилия при

создании колхозов стало массовое недовольство и открытые протесты крестьян,

вплоть до вооруженных выступлений. Только за период с января до середины

марта 1930 г. в стране произошло более 2 тысяч антиколхозных выступлений.

Наиболее сложные и трагические страницы периода сплошной

коллективизации - массовая кампания по направлению на руководящую работу в

колхозную деревню 25 тысяч передовых рабочих. Из документа,

характеризующего положение и настроение 25-тысячников в деревне: «С работой

мы не справляемся, помощи от партийных организаций и местных работников не

имеем – или снимайте нас с работы, или отдавайте под суд», «… уже

зарегистрировано 4 самоубийства 25-тысячников…».[4]

Несмотря на страшный голод, Сталин настаивал на продолжении экспорта

хлеба в страны Европы. Если в 1928 г. было вывезено за границу 1 млн.

центнеров, то в 1931 г. – 51.8 млн. центнеров. Даже в самом голодном 1933

г. в Западную Европу было вывезено около 10 млн. центнеров зерна.

Трудности колхозной жизни усугублялись еще и тем, что в 1933 г. были

введены обязательные зерновые и другие продовольственные поставки

государству по низким ценам. Колхозники фактически перестали быть хозяевами

произведенной ими продукции. Нарушались и принципы колхозной демократии,

предусмотренные в примерном уставе сельхозартели. Колхозы оказались

огосударствленными. Немало административных постановлений обрушилось и на

молодые совхозы. Только в одном из постановлений («О работе

животноводческих совхозов») были указаны фамилии 34 директоров совхозов,

которых было предложено снять с работы и отдать под суд, и фамилии 92

директоров совхозов, которые снимались с работы без передачи дела в суд.

В 20-е годы началось планомерное осуществление культурной политики

партии, при которой любая философская или иная система идей, которая

выходила за пределы марксизма в его ленинском варианте, квалифицировалась

как "буржуазная", "помещичья", "клерикальная" и признавалась

контрреволюционной и антисоветской, то есть опасной для самого

существования нового политического строя. Идейная нетерпимость стала

основой официальной политики советской власти в сфере идеологии и культуры.

Широко в обществе распространились классовая подозрительность к старой

духовной культуре, антиинтеллигентские настроения. Постоянно

распространялись лозунги о недоверии к образованности, о необходимости

"бдительного" отношения к старым специалистам, которые рассматривались как

антинародная сила. Этот принцип еще в большей степени и жесткой форме

распространялся и на творчество представителей интеллигенции. Утверждается

политический монополизм в науке, искусстве, философии, во всех сферах

духовной жизни общества, преследование представителей так называемой

дворянской и буржуазной интеллигенции. Шаг за шагом ликвидировались

институты профессиональной автономии интеллигенции - независимые издания,

творческие союзы, профсоюзные объединения. Проработки "несознательных"

интеллигентов, а затем аресты многих из них стали практикой 20-х годов. В

конечном счете это закончилось полным разгромом основного корпуса старой

интеллигенции в России.

Новая культура напрямую связывалась с героями революции. Именем власти

народа на прежних постаментах воздвигались памятники новым героям. Новая

революционная символика рассматривалась как обязательное условие

продолжения революции. Такая позиция явилась основой и для смены

исторических названий на имена живущих.

На основании классового подхода все писатели и художники прошлого были

разделены на прогрессивных, демократических, творчество которых следует

изучать, и реакционных, классово чуждых, наследие которых можно оставлять в

забвении или подвергать уничтожающей критике.

Гипертрофирование задач борьбы за светлое будущее, за нового человека

вело к уничтожению ценнейших явлений культуры, к репрессиям против

представителей старой интеллигенции. Результатом такой политики была

массовая эмиграция представителей русской культуры. В 1922 году было

отправлено за границу около 200 писателей, ученых, философов,

придерживающихся собственных взглядов на происходящее внутри страны

(Л.Карсавин, И.Ильин, П.Сорокин, И.Лапшин и другие). За пределами России

оказались известные писатели, ученые, артисты, художники, музыканты, имена

которых по праву стали достоянием мировой культуры: Аверченко, К.Бальмонт,

И.Бунин, З.Гиппиус, Д.Мережковский, А.Куприн, Игорь Северянин, Саша Черный,

М.Цветаева, А.Толстой, П.Милюков, и многие другие выдающиеся деятели

русской культуры.

В 30-е годы культурная жизнь в Советской России обрела новое измерение.

Пышным цветом расцветает социальный утопизм, происходит решительный

официальный поворот культурной политики в сторону конфронтации с

"капиталистическим окружением" и "построения социализма в отдельно взятой

стране" на основе внутренних сил. Формируется "железный занавес",

отделяющий общество не только в территориально-политическом, но и в

духовном отношении от остального мира. Стержнем всей государственной

политики в области культуры становится формирование "социалистической

культуры", предпосылкой чего стали беспощадные репрессии по отношению к

творческой интеллигенции.

Шаг за шагом ликвидировались институты профессиональной автономии

интеллигенции - независимые издания, творческие союзы, профсоюзные

объединения. Под жесткий идеологический контроль была поставлена даже

наука. Академия наук, всегда достаточно самостоятельная в России, была

слита с Комакадемией, подчинена Совнаркому и превратилась в бюрократическое

учреждение. Проработки "несознательных" интеллигентов стали нормальной

практикой. С конца 20-х годов они сменились систематическими запугиваниями

и прямым уничтожением дореволюционного поколения интеллигенции. В конечном

счете это закончилось полным разгромом старой интеллигенции России. В

широких слоях общества распространилась социальная трусость, боязнь

выбиться из общего ряда. Сущность классового подхода к общественным

явлениям была усилена культом личности Сталина.

Среди ценностей официальной культуры доминировали беззаветная верность

делу партии и правительства, патриотизм, ненависть к классовым врагам,

культовая любовь к вождям пролетариата, трудовая дисциплина,

законопослушность и интернационализм.

В апреле 1934 года открылся Первый всесоюзный съезд советских

писателей. На съезде с докладом выступил секретарь ЦК по идеологии А.А.

Жданов, изложивший большевистское видение художественной культуры в

социалистическом обществе. В августе 1934 года был создан единый Союз

писателей СССР, затем союзы художников, композиторов, архитекторов. Так

были созданы творческие союзы, поставившие под жесткий контроль

деятельность творческой интеллигенции страны. Исключение из союза вело не

только к утрате определенных привилегий, но и к полной изоляции от

потребителей искусства.

Все деятели литературы и искусства были объединены в единые

унифицированные союзы. Утвердился один-единственный художественный метод

социалистического реализма. Социалистический реализм признавался раз

навсегда данным, единственно верным и наиболее совершенным творческим

методом. Данное определение соцреализма опиралось на сталинское определение

писателей как "инженеров человеческих душ". Тем самым художественной

культуре, искусству придавался инструментальный характер, то есть

отводилась роль инструмента формирования "нового человека". Литература и

искусство были поставлены на службу коммунистической идеологии и

пропаганде. Характерными чертами искусства этого времени становятся

парадность, помпезность, монументализм, прославление вождей, что отражало

стремление режима к самоутверждению и самовозвеличению.

Единственным средством существования и даже стимулом работы стали

государственные заказы. Эти заказы были приурочены к важным политическим

событиям: к юбилеям революции, памятным датам, победам на фронте или на

ниве народного хозяйства. Списки лучших произведений утверждались

партийными комитетами и представлялись на всесоюзные выставки, о которых

газеты писали, что это «смотры наивысших художественных достижений страны».

Для поощрения деятелей искусства, прославляющих в своих произведениях

деятельность партии и ее вождя, показывающих трудовой энтузиазм народа и

преимущества социализма перед капитализмом были учреждены в 1940 году

Сталинские премии. Списки сталинских лауреатов составлялись государственной

комиссией Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров, а

впоследствии при Министерстве культуры СССР, и согласовывались с

соответствующим отделом ЦК ВКП(б), затем - КПСС.

К середине 30-х годов в СССР завершилось формирование административно-

командной системы. Ее важнейшими чертами были: централизация системы

управления экономикой, сращивание политического управления с экономическим,

усиление авторитарных начал в руководстве общественно-политической жизнью.

Сужение демократических свобод и прав граждан сопровождалось ростом и

укреплением культа личности И. Сталина.

Нарастание застойных явлений в обществе как результат административно-

командных методов управления страной.

«Социалистическое наступление» в конце 20-х начале 30-х гг. (ускоренная

индустриализация, сплошная коллективизация) было осуществлено на голом

энтузиазме, за счет «затягивания поясов» трудящихся, что вызвало рост

социальной напряженности. Утверждение произвола и насилия в качестве

обычного способа управления, решения не только чрезвычайных, но и текущих

задач политического и социально-экономического развития стало повсеместным.

Невозможность публично возражать И. Сталину и вообще любому

представителю центра, пока он поддерживался верховным руководством, привела

к тому, что всеобщее признание полусиди такие идеи, явная неверность

которых тотчас стала бы понятной большинству сознательных сторонников

социализма, сохранись в обществе и партии обстановка нормальной идейно-

политической борьбы. Но раз подобной обстановки не было, самые вздорные

несуразицы (не говоря уже о менее очевидных ошибках), многократно

повторенные с высоких трибун и никем не оспоренные, начинали казаться

истиной миллионам и десяткам миллионов людей.

На XVII съезде партии в 1934 г. Сталин, которой в историю вошел как

«съезд расстрелянных», неожиданно для многих заявил, что во второй

пятилетке «акценты в развитии народного хозяйства будут изменены на 360

градусов». Впервые в истории советского государства была выдвинута задача

опережающего развития предметов потребления. Насколько был искренен Сталин

в своих намерениях судить трудно, но эта попытка не удалась.

Главная из причин, не позволивших это сделать, состояла в том, что

административно-командная система рассматривала человека не как конечную

цель всех преобразований в стране, а как средство решения своих

политических и идеологических амбиций.

Руководители этой системы во главе со Сталиным были больше озабочены не

состоянием материального и морального состояния своих подданных, а скорее

тем, как и каким образом еще больше интенсифицировать труд советских людей,

заставить их работать на пределе физических сил и возможностей.

Насилие, беззаконие, репрессии становились постоянными чертами

политического руководства. В социалистическое строительство мирного,

невоенного времени искусственно вносилась атмосфера необъявленной

гражданской войны.

В этих условиях социалистическое соревнование, которое приняло широкий

размах в 30-е годы, нередко приобретало двойственный характер. С одной

стороны, имел место неподдельный энтузиазм, героический, самоотверженный

труд советских людей – последователей таких инициаторов социалистического

соревнования как Стаканов, Бусыгин, Кривонос, Виноградовы, а с другой –

велась исступленная пропаганда партийно-государственных структур, которые

призывали «страну героев» работать до самозабвения, до седьмого пота,

довольствуясь малым во имя «светлого будущего». Именно тогда родилась

мрачная шутка: «Пятилетку в четыре года, в три смены, на двух станках за

одну зарплату».

Следует также указать, что иной раз результаты труда многих работников,

подчас целых коллективов, приписывались немногим героям. Один из первых

стахановцев в бельком хозяйстве, К. Борин, рассказывает, что основной его

успеха фактически было создание бригады из 15 человек, обеспечивавшей

бесперебойную двухсменную работу комбайна. Однако в официальных

прославлениях речь шла только о нем одном. И эту несправедливость ощущали

все: помощники Борина, его товарищи, он сам.[5]

Следует выделить еще и такой негативный факт к стремлению рекордов как:

недостаточная подготовленность вновь назначенных хозяйственных

руководителей и неумение большинства рабочих освоить новую технику порой

приводили к ее порче и к дезорганизации производства.

В 1940 г. в стране насчитывалось 240 тыс. колхозов, которые объединяли

18 млн. колхозных дворов. Однако эффективность колхозного производства была

низкой. Среднегодовой сбор зерна во второй пятилетке был ниже 80 млн. тонн,

а средняя урожайность – чуть выше 7 центнеров с гектара.

Да и могло ли быть иначе, если колхозы, несмотря на их огромное

количество, были маломощны. В среднем каждый из них объединял 70-80

колхозных дворов, а каждый пятый колхоз насчитывал не более 30 таких

дворов. Колхозы не имели своей техники, которая находилась в полном

распоряжении машинно-тракторных станций.

Подавляющее большинство рядовых колхозников – бывших самостоятельных

хозяев – попали в положение, при котором любое мало-мальски важное решение

относительно их труда стало приниматься не ими самими, а колхозным или

районным руководством, а то и еще более далекими инстанциями. Мало того,

сугубо личные, житейские дела – от простейшей поездки в соседний город и

получения материалов для строительства или ремонта дома до определения

судьбы детей, скажем их поступления в ремесленное училище или техникум –

оказывались зависящими от председателя, членов правления, районного

начальства. Паспортный режим, который был введен в стране в 1932 г. со

временем только ужесточался. Будучи формально хозяевами артели, колхозники

практически потеряли элементарную свободу выйти из колхоза, пожелавший

уехать из деревни в город был лишен возможности получить на руки паспорт.

За год крестьянин зарабывал меньше, чем рабочий за месяц. Закупочные

цены на сельскохозяйственную продукцию не менялись с 1928 г., а цены на

промышленные изделия росли. Тяжелыми были бытовые условия: лишь 40% всех

колхозов обеспечивалось электроэнергией.

В этой ситуации единственным источником существования для крестьян

оставался приусадебный участок. Однако опасаясь, что работая дома,

крестьянин забудет о работе в колхозе, государство постоянно увеличивало

налоги на личное хозяйство. Все это усугубляло положение дел не только в

деревне, но и в стране в целом.

Сложным было положение городской инженерно-технической интеллигенции,

врачей, юристов и других специалистов. Без образованных кадров невозможно

было осуществить индустриализацию страны, ликвидировать неграмотность,

улучшить здравоохранение. В то же время благодаря целенаправленной политики

истребления научно-технической интеллигенции как класса, а также

политическим процессам над ее представителями у части населения отношение к

ним было настороженным.

Форсированные индустриализация и коллективизация ухудшили жизненный

уровень населения. Изменение материально-бытовых условий в хужшую сторону,

перебои с продовольствием обостряли напряженность в обществе. Не

выполнялись планы капитального строительства. Падала производительность

труда. Ухудшалось качество производимой продукции. Все это усиливало

критические настроения людей по отношению к проводимой политике. Уменьшение

норм снабжения хлебом по карточкам привело к массовым демонстрациям

протестав городах и рабочих поселках (Вичуга, Лежнево, Борисполь и др.)

«Организованные таким путем беззакония и массовые репрессии имели для

И.Сталина и его деспотической власти вполне определенный смысл. Во-первых,

они представляли собой отнюдь не результат просчета или роковой ошибки, а

следствие сознательной политики Сталина, направленной на истребление

ленинской гвардии, всех тех, кто по своим убеждениям никак не мог принять

сталинский деспотизм. Во-вторых, массовые репрессии были не случайным, а

существенным элементом не только сталинской политической системы, но и

всего сталинского социализма: в обществе, где подорваны стимулы к труду,

именно страх наказания, поддерживаемый массовыми репрессиями, наряду с еще

не исчезнувшим энтузиазмом масс, веривших в жертвы во имя социализма, были

важнейшими условиями успешного функционирования политической системы.»[6]

Заключение

В XX веке тиранические лидеры, во многом сходные по типу личности со

Сталиным оказались у власти в целом ряде обществ. Наивно думать, что

практически одновременно власть вдруг захватили люди одинакового типа

просто вследствие своих личностных свойств. Дело здесь все-таки в

объективной исторической обстановке. Тем более что деспотические вожди

добивались успеха не везде, но по преимуществу там, где у народов мал опыт

демократии, а привычка к авторитарному управлению, наоборот, очень велика и

где при этом возникла острая нужда в форсированном развитии или преодолении

иных чрезвычайных трудностей.

И тем не менее, политическая и экономическая ситуации того времени

вызваны к жизни совокупным действием множества различных факторов, среди

которых решающую роль сыграли политические действия И. Сталина и его

окружения. В этом смысле за политический режим, установленный в стране и

партии, за совершенные ошибки и злодеяния непосредственно отвечают те, кто

тогда был у власти, кто эту власть представлял и формировал, кто придавал

ее общим тенденциям конкретное выражение.

Расправа «вождя народов» и его ближайших соратников со своим народом

при молчаливом одобрении руководства ВКП(б) убедительно продемонстрировала,

что партия идеи окончательно превратилась в партию власти, которая

фактически добровольно делегировала свои права партийному аппарату,

ставшему главной несущей конструкцией административно-бюрократической

системы советского общества.

Литература

1. А. П. Бутенко. О социально-классовой природе сталинской власти. /

Вопросы философии. №3. 1989.

2. Зевелев А. И. Истоки сталинизма: Учеб. Пособие для вузов по спец.

«История». – М.: Высш. шк., 1990.

3. Покровский М. Советская глава нашей истории / Коммунист. № 16. 1988.

4. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках и

итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. – М.: Политиздат, 1989.

5. Борин К. Время убирать урожай. – Московские новости, 1988, № 12.

6. Российская история: Учебник для вузов / Г. Б. Поляк, А.Н. Маркова, Н. С.

Кривцова и др. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997.

-----------------------

[1] А. П. Бутенко. О социально-классовой природе сталинской власти. /

Вопросы философии. №3. 1989. Стр.65

[2] Покровский М. Советская глава нашей истории / Коммунист. № 16. 1988.

Стр. 87

[3] Медведев Р. О Сталине и сталинизме. / Знамя. № 1. 1989. Стр. 173.

[4] Хрестоматия по истории СССР. 1917-1945: Учеб. пособие / Под ред. Э. М.

Щагина. – М.: Просвещение, 1991. Стр. 349.

[5] Борин К. Время убирать урожай. – Московские новости, 1988, № 12. Стр.

16.

[6] А. П. Бутенко. О социально-классовой природе сталинской власти. /

Вопросы философии. №3. 1989. Стр.