Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

Содержание:

Введение....................................................с.3

Основная часть. Правовое сознание:

1.Профессиональный и обыденный уровни правового

сознания............................................................с.4

1.1.Понятие, структура правосознания.......................с.4

1.2.Виды правосознания.....................................с.9

1.3.Взаимосвязь права и правосознания.....................с.10

1.4.Правовое воспитание...................................с.12

2.Ценностные типы правового сознания. Правовой нигилизм: его источники

и пути преодоления..................................с.13

2.1.Ценностные типы правового сознания....................с.13

2.2.Нигилизм как общественное явление.....................с.15

2.3.Понятие и источники правового нигилизма...............с.19

2.4.Пути преодоления правового нигилизма..................с.23

Заключение................................................с.25

Список литературы.........................................с.26

Введение

Как явление духовной жизни, право принадлежит к сфере общественного и

индивидуального сознания. Нормы права, нормативные акты,

правоприменительные решения и другие юридические феномены могут

рассматриваться как своеобразные теоретические и практические проекции

культуры, для обозначения которых в этом качестве науке необходимо

специальное понятие. Таким понятием, отражающим особое измерение правовой

реальности, в правоведении выступает категория правосознания[1].

Правосознание — это совокупность представлений и чувств, выражающих

отношение людей, социальных общностей к действующему или желаемому праву.

Правосознание—одна из форм общественного сознания. Как и иные формы

общественного сознания: мораль, религия, искусство, наука, философия, —

правосознание выступает специфическим способом духовного познания

действительности. Правосознанию в духовной культуре присуща относительная

самостоятельность. Правовые взгляды, идеи, теории, чувства живут как бы

обособленной жизнью, независимой от экономики, политики, государства и даже

позитивного законодательства. Изменения последнего задает, конечно,

определенные параметры для развития правосознания, но никогда не способно

кардинально «перестроить» и тем более устранить исходного культурно-

исторического смысла правосознания.

Проблема правового нигилизма и правового идеализма в учебной литературе

по теории государства и права до сих пор не рассматривалась. В научном

плане она также в должной мере пока не исследована. Между тем потребность в

ее изучении давно назрела, так как названные социально-юридические феномены

широко распространились в практической жизни, сознании людей, политике,

культуре, законотворчестве, государственной и общественной деятельности,

среди юристов. Студентам необходимо иметь хотя бы общее представление о

сути этих аномалий, их деструктивной роли, причинах, формах проявления,

путях устранения.

Современное российское общество характеризуется множеством различных

противоречий, среди которых наблюдается и такое, как причудливое

переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой,

— наивного правового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, казалось

бы разно-векторные и несовместимые, мирно уживаются и образуют вместе общую

безрадостную картину юридического бескультурья.

В первом случае законы откровенно игнорируются, нарушаются, не

исполняются, их не ценят, не уважают; во втором, напротив, им придается

значение некой чудодейственной силы, способной одним махом разрешить все

наболевшие проблемы. Массовое сознание требует принятия все новых и новых

законов чуть ли не по каждому вопросу. Указанные крайности — следствие

многих причин, без преодоления которых идея правового государства

неосуществима.

1.Профессиональный и обыденный уровни правового сознания

1.1.Понятие, структура правосознания

Правосознание — весьма независимое, целостное и как бы даже

«рядоположенное» праву явление, требующее изучения в качестве особого

объекта правовой теории, через которое теория права «выходит» на такие

сокровенные вопросы, как сущность права, его генезис, культурная специфика

юридического регулирования в рамках той или иной цивилизации, деформации

правового поведения, источники и причины преступности и иной социальной

патологии и т.д.

Правосознание наиболее полно и разносторонне отражает идеальную,

духовную сущность права как элемента культуры, своеобразной архетипической

инварианты жизненного уклада данного народа. Замечено, что в разных типах

цивилизации, различных культурно-исторических сообществах существуют весьма

неоднозначные представления о нормах поведения, о должном, о способах

регулирования тех или иных ситуаций и т.д.

Речь идет об этноправовых закономерностях социального регулирования,

выявить которые можно, только рассматривая правосознание как феномен,

«подчиняющийся» определенной внутренней логике своего развития, которая

детерминируется не приказами государственной власти и экономическими

решениями, а прежде всего накопленным культурой духовным, мыслительным

потенциалом мирового и национального права.

Правосознание имеет сложную содержательную морфологию. В науке

выработано понятие структуры правосознания. Структурно правосознание

складывается из двух основных элементов: правовой психологии и правовой

идеологии.

Правовая психология соответствует эмпирическому, обыденному уровню

общественного сознания, формирующемуся в результате повседневной

человеческой практики как отдельных людей, так и социальных групп.

Содержанием правовой психологии выступают чувства, эмоции, переживания,

настроения, привычки, стереотипы, которые возникают у людей в связи с

существующими юридическими нормами и практикой их реализации. Правовая

психология — своего рода стихийный, «несистематизированный» слой правового

сознания, выражающийся в отдельных психологических реакциях любого человека

или той или иной социальной группы на государство, право, законодательство,

другие юридические феномены.

Радость или огорчение по поводу принятия нового или отмены старого

закона, чувство удовлетворения или недовольства практикой применения

юридических норм, действий правоохранительных органов, нетерпимое или

равнодушное отношение к нарушениям юридических запретов — все это правовые

чувства (эмоции) и в совокупности они образуют в общественном сознании

сферу правовой психологии.

Не следует думать, что правовая психология как отражение обыденного

уровня жизни играет второстепенную роль в структуре правосознания. Отнюдь

нет. Правовая психология — наиболее «распространенная» форма осознания

права, присущая в той или иной степени всем общественным отношениям,

возникшим с участием юридического элемента.

Именно в среде психологических реакций право осуществляете ведущие

определения своей социальной сущности — гуманизм, справедливость,

формальное равенство субъектов и т.д. Эти характеристики права выражают

человеческие чувства и оценки: от их адекватности законодательству,

психологическому настрою людей во многом зависит эффективность действующих

актов, всей правореализационной практики.

Более того, правовая психология — наиболее глубинная, «скрытая» от

непосредственного восприятия и понимания сфера правового отражения, которая

дает подчас такие типы индивидуальных и массовых реакций на право,

законодательство, которые способны кардинально определить успех или неудачу

тех или иных законодательных программ. Невосприятие в психологии населения

тех или иных запретов как реально упречных, а дозволений — как социально

оправданных ведет, как правило, к серьезным проблемам в реализации нового

законодательства, порождает многочисленные трудности в деятельности

правоохранительных органов. Игнорирование юридической психологии населения

в правовой политике государства не раз оборачивалось провалом тех или иных

государственных мероприятий, с точки зрения своих социальных целей часто

общественно полезных (борьба с самогоноварением, с отдельными

противоправными традициям и обычаями и т.д.).

Кроме этого, юридическая психология, будучи сама по себе

сложносодержательным, объективно-регуляторным явлением, включает

значительную область бессознательного — целый мир психических явлений и

процессов, обусловленных фактами действительности, во влиянии которых

субъект не отдает себе отчета. Сфера бессознательного активно вовлечена в

генезис правовых представлений, участвует в формировании как правового

(стереотипы, привычки, автоматизмы и т.д.), так и противоправного

поведения.

Бессознательное как явление правовой психологии находит выражение в

таких формах познания действительности, как интуиция, психологический

аффект (при совершении тех или иных противоправных поступков), привычные

действия, социальное возбуждение (паника), а также в стремлениях, действиях

и установках, причины которых не осознаются человеком.

Таким образом, правовая психология — принципиально значимая для

правового регулирования сфера общественного сознания, на изучение которой

направлены усилия как теоретиков права, так и специалистов отраслевых

юридических наук[2].

Кроме правовой психологии в структуру правосознания включается правовая

идеология, которая, в отличие от психологического восприятия окружающего

мира, соответствует уровню научно-теоретического отражения и освоения

действительности.

Правовая идеология — это совокупность юридических идей, теорий,

взглядов, которые в концептуальном, систематизированном виде отражают и

оценивают правовую реальность.

По сравнению с правовой психологией, первичной «субстанцией» которой

выступают психологические переживания людей, идеология характеризуется

целенаправленным, как правило, научным либо философским осмыслением права

как целостного социального института, не в отдельных его проявлениях

(например, в виде тех или иных норм, судебных решений и т.д.), а в качестве

самостоятельного элемента общества (общественно-экономической формации,

культуры, цивилизации).

В сфере идеологии и через идеологию находят отражение потребности и

интересы прежде всего социальных групп, классов, народов, государства,

мирового сообщества в целом. Конечно, элемент индивидуального, личностного

присутствует и в идеологическом отражении правовой действительности: та или

иная идеологическая доктрина создается и формулируется, как правило,

отдельными людьми —учеными, философами, общественно-политическими

деятелями, а далее становится достоянием многих также конкретных людей,

которые достигают в своем сознании системного целостного отражения

государства и права.

Однако правовая идеология значительно превосходит правовую психологию

по степени и характеру познания права. Если правовая психология фиксирует

во многом внешний, часто поверхностно-чувственный аспект, срез правовых

явлений, вполне умещающийся в повседневный человеческий опыт, то правовая

идеология стремится к выявлению сущности, социального смысла, природы

права, пытается, как правило, представить его в виде законченной культурно-

исторической философии и догмы.

Примерами правовой идеологии как способа правового осознания

действительности могут служить гегелевская философия права, естественно-

правовая, позитивистская, марксистская доктрина государства и права, многие

современные концепции правопознания. Кроме этого, сфера наибольшего

«применения» правовой идеологии — не индивидуальные и стихийно-массовые

отношения людей, что характерно для правовой психологии, а нацеленность на

выражение интересов, потребностей достаточно оформленных,

институционализированных социальных сообществ: классов, политических

партий, общественных движений, государства, межгосударственных объединений.

Так, те или иные политические организации, участвующие в современных

властеотношениях, создаются, как правило, на основе какой-либо политико-

правовой идеологии — консервативной, либеральной, марксистской,

христианской и т.д. В этом случае правовая идеология выполняет свое

основное предназначение: она служит своеобразным социальным планом-

программой деятельности организованных в партию, движение, в целом

политическую систему людей, позволяет им поступать осознанно и

целесообразно для достижения определенных социальных и правовых идеалов.

Примером конкретной, весьма сложной, противоречивой деятельности целого

сообщества людей может служить постепенный процесс формирования в России

правового государства, которое должно соответствовать как общечеловеческим,

так и национальным представлениям о демократии, обеспечении прав человека,

гуманном и справедливом правопорядке. В данном случае доктрина правового

государства служит идеологической основой для развития российской

государственности.

Наличие демократической и социально-, культурно-, исторически

обоснованной государственно-правовой идеологии является жизненно важным

условием деятельности любого общества. Так, одним из фундаментальных

выводов уже десятилетнего периода реформ в России является то, что страна

не может жить без ясной и осмысленной национальной государственно-правовой

идеологии. Шестьдесят девять лет диктата одной — коммунистической —

идеологии породили на этапе «перестройки» нигилистическое отношение к

идеологии вообще, создали иллюзию полезности деидеологизации общества,

политики, права.

Однако существует неписаный закон: сознание, в том числе и правовое, не

терпит пустоты — какая-то, часто далеко не лучшая, система взглядов его

всегда заполнит. В результате механической деидеологизации возникло

опаснейшее, даже в сравнении с последствиями экономческого кризиса,

положение: усиливающееся ощущение духовной пустоты, бессмысленности,

бесперспективности, временности всего происходящего, которое зримо

охватывает все новые и новые слои населения. В нашем «деидеологизированном»

сознании усиливается тенденция к социальному примитивизму, массовым

аберрациям, утрате и до того слабых иммунитетов от харизматического,

националистического популизма.

На такой зыбкой духовной почве правовое государство и прочный

правопорядок невозможны. Поэтому сейчас нарастает общественная потребность

в новой, демократической государственно-правовой идеологии для России,

которая не будет иметь ничего общего с диктатом, навязыванием и

установлением в качестве государственной и единственно верной. Принципы и

механизмы воспроизводства такой идеологии в общественном сознании должны

быть отличны от прошлого[3].

Как отмечается в современной отечественной литературе, действительный

выбор для будущего России сейчас заключается не в том, жить ли с идеологией

или без нее, ибо какая-то идеология будет в любом случае, а в том, какая

идеология наиболее адекватна России, ее сущности, духу, перспективам

развития.

Без политико-правовой идеологии немыслимо современное цивилизованное

общество. Примерами высокоидеологичных документов могут служить Конституция

США, Конституция ФРГ, французская Декларация прав человека и гражданина

1789 г., которые выступают идеологическим фундаментом демократий и правовых

систем западных стран.

Для России в переходный период правовая идеология приобретает особую

значимость. Национальная правовая идеология позволяет человеку, классам,

партиям так или иначе ориентироваться в новой политической обстановке.

Никакая, даже самая детальная, пропаганда действующего законодательства

этого дать не может. В отличие от конкретных и утилитарных программ,

лозунгов, планов и обещаний правовая идеология ориентируется на

долговременные процессы, нормы поведения, в силу чего она способна

соединять поколения, концентрировать смысл их деятельности (в частности,

молодежи) на социальные, созидательные цели.

Правовая идеология есть такой синтез правовых знаний, в целом правовой

культуры, который в концептуальном виде доступен не только специалистам, но

и широким слоям населения, конкретно каждому человеку, пропагандируя смысл

жизни, работы, ориентируя их в сложном и противоречивом мире.

В конечном счете национальная правовая доктрина — показатель высоты

правового сознания общества, она характеризует важнейшие культурно-правовые

ценности, которые служат своего рода «пропуском» в семью цивилизованных

народов мира, позволяя занять подобающее России, ее нравственному и

историческому потенциалу место.

Какая же правовая идеология актуальна для современной России? Теория

отечественного права в последние семь десятилетий строилась на марксистской

доктрине и классовом подходе. Надо сказать, что марксистская методология

государства и права и сейчас сохраняет и будет сохранять в будущем научную

ценность как почтенная и классическая теория, определившая многие процессы

не только в России, но и в мире в XX в. Однако сегодня Россия находится в

кардинально новой социально-экономической, духовно-нравственной и

геополитической ситуации, которая требует нового осмысления исходных начал

нашего правового уклада, в том числе на уровне его идеологического и

культурологического обоснования.

Можно назвать самые примерные общие параметры будущей целостной и

систематизированной концепции правового развития России.

1. Отечественная правовая идеология не должна строиться на идее

социального и политического раскола, противопоставления одной социальной

группы — другой. Наоборот, теория должна стремиться к максимальному

духовному объединению страны, достижению ею состояния нравственной и

духовной соборности, необходимой степени политической консолидации. Страна

уже достаточно пережила войн, революций, контрреволюций, расколов и

реформаций и теперь нуждается в собирании своих интеллектуальных и

материальных сил для трудной восстановительной и созидательной работы.

Право должно в максимальной степени способствовать реализации этой задачи.

2. Правовая идеология должна быть достаточно открытой для учета и

восприятия исторического опыта, какой бы идеологической принадлежности он

ни был. Правовая идеология должна вбирать все конструктивное и полезное для

России из теории и практики прошлого и настоящего.

3. Не принцип «суверенизации» личности по отношению к обществу и

государству в его индивидуалистическом варианте; не огосударствление

человека и подавление его самостоятельности и инициативы: все эти крайности

не могут служить методологическими основами правовой идеологии в России.

Индивидуальность возможна .только через социальность. Необходимо

рациональное сочетание интересов личности и общества, а не доминирование

одного над другим. Полноценное развитие личности, обеспечение гармонии прав

и обязанностей реализуются через интеграцию человека в общество, его

культуру.

4. Правовая идеология должна опираться на принцип укрепления и защиты

Российского государства, которое должно быть демократическим, федеративным,

обслуживающим общество, а не стоящим над ним, сильным и эффективным. Надо

ясно представлять, что отказ от административно-командных методов в

условиях правовой государственности совершенно немыслим и влечет лишь

массовый произвол, разрушение правопорядка. Без грамотных и компетентных

администраторов, без эффективной исполнительной власти с армией, с

оснащенными правоохранительными органами и органами, защищающими внешнюю

безопасность, ни одно правовое государство мира не может существовать.

Государственное управление без угрозы применения насилия или применения

насилия в случай угрозы национальной безопасности страны не может

сохраниться.

Таким образом, правовая психология и правовая идеология как структурные

компоненты правового сознания общества каждая своими средствами служат

осуществлению функций правосознания в правовом регулировании и в целом

правовой культуре общества. Какие же это функции? Согласно устоявшемуся

мнению юридической науки, основные функции правосознания, т.е. направления

воздействия этого явления на общественные отношения, — познавательная,

оценочная, регулятивная.

Познавательная функция правосознания заключатся в том, что через

восприятие и осмысление правовых явлений происходит, по существу, познание

жизни — социальной или даже естественной, природной. Задачи такого познания

(на уровне обыденной практики) состоят не в выявлении и изучении общих

закономерностей и связанных с ними научных истин, а в установлении

относящихся к правовой реальности событий, действий, состояний, признаков и

т.д. Субъектом такого познания являются как законодатели, так и граждане:

каждый из них использует представления о сущем и должном праве для

выполнения своих задач в правовом регулировании.

Оценочная функция правосознания состоит в том, что с помощью

правосознания дается оценка конкретным жизненным обстоятельствам как

юридически значимым. Правовая оценка — это деятельность субъектов права как

граждан, так и правоприменителей по установлению (отождествлению) различных

жизненных обстоятельств и их социальной и правовой квалификации с точки

зрения своих представлений о праве, законности, должном поведении. Для того

чтобы идентифицировать (оценить) то или иное поведение с позиций права,

необходимо иметь достаточный уровень правового сознания.

Регулятивная функция правосознания реализуется через систему мотивов,

ценностных ориентаций, правовых установок, которые выступают специфическими

регуляторами поведения и имеют особые механизмы формирования. Так,

информация о юридических нормах порождает у субъектов права комплекс

психологических реакций: чувств, эмоций, переживаний, с которыми связано

возникновение определенной побуждающей или тормозящей мотивации поведения.

В этом случае правосознание (в форме правовой психологии) выступает как

мотив конкретного вида поведения.

Через правосознание происходит усвоение и определенных ценностных

ориентацией субъектов в обществе, когда, в частности, та или иная

конкретная личность, социальная доктрина становится основой устойчивой

моральной позиции человека в жизни, особым стимулом к правомерному

поведению. В этом смысле правосознание, как социальный регулятор, выступает

мощным средством социально-юридического контроля за поведением.

Особую значимость в реализации регулятивной функции правосознания имеет

правовая установка[4] — готовность, предрасположенность субъекта к

правомерному или противоправному поведению, складывающаяся под влиянием

ряда социальных и психофизиологических факторов. Правовая установка

сообщает устойчивый, постоянный, целенаправленный характер той или иной

деятельности, выступая своего рода стабилизатором в меняющейся социальной

среде. Положительная правовая установка позволяет упорядочивать процесс

правового воздействия, освобождая субъекта от необходимости каждый раз

заново принимать решения в стандартных, ранее встречавшихся ситуациях.

1.2.Виды правосознания

В теории правоведения различаются следующие виды правосознания.

Обыденное правосознание — массовые представления людей, их эмоции,

настроения по поводу права и законности. Эти чувства возникают под влиянием

непосредственных условий жизни людей, их практического опыта.

Профессиональное правосознание — понятия, представления, идеи,

убеждения, традиции, стереотипы, складывающиеся в среде профессионалов-

юристов. Эта разновидность правосознания играет наиболее существенную роль

в реализации юридических норм, и от ее демократической и гуманистической

адекватности зависит стиль и дух правовой практики. К сожалению,

профессиональному сознанию юристов свойственны и искажения, и деформации

(«обвинительный» или «оправдательный» уклон, бюрократизм, равнодушное

отношение к человеческой беде и т.д.).

Понятия, идеи, убеждения юристов формируются на основе прежде всего

юридической практики и во многом под влиянием юридической науки

(идеологии), которая, в свою очередь, выделяет профессиональное сознание

юристов в предмет специального анализа[5].

Научное правосознание — идеи, концепции, взгляды, выражающие

систематизированное, теоретическое освоение права. В современных обществах

научному правосознанию принадлежит приоритетная роль в указании путей

развития права, законодательства, политико-конституционных отношений.

Носителями и генераторами этого вида отражения правовых явлений выступают

ученые-правоведы, работающие, как правило, в специализированных НИИ

юридического профиля (Институт государства и права Российской академии

наук, Институт законодательства и сравнительного правоведения при

Правительстве РФ), государственных и общественных фондах, центрах

(Исследовательский центр частного права в Москве) и разветвленной вузовской

системе — как общегражданской, так и ведомственной (Саратовская

государственная академия права, Уральская юридическая академия, Академия

МВД РФ и другие вузы).

1.3.Взаимосвязь права и правосознания

Правосознание — неизбежный спутник права. Существование права

нераздельно с реализацией воли и сознания людей. Требования и нормы

общественной жизни не могут быть выражены в качестве юридических прав и

обязанностей субъектов до тех пор, пока они не «пройдут» через сознание

человека. С другой стороны, реализация права, по сути дела, есть процесс

интеграции норм в правосознание народа, конкретных социальных групп.

Связь права и правосознания носит характер взаимодействия, т.е. такого

соотношения, в котором между этими явлениями возникает встречная

зависимость.

С одной стороны, развитие и состояние правосознания во многом

обусловлено законодательством. Будучи мощным средством нравственного и

интеллектуального воздействия,, право «в текстах» активно способствует

развитию тех или иных правовых представлений и чувств. С другой — право и

законодательство как позитивные феномены государственного правопорядка

находятся в не менее сильном и мощном «силовом поле» сложившегося уровня и

характера правосознания общества, ограничены этим правосознанием,

испытывают зависимость от него в процессе как правотворчества, так и

правореализации.

Роль правосознания в правотворческой деятельности заключается прежде

всего в том, что сознание в форме правовой идеологии выступает ведущей

детерминантой современного правообразования. Формирование права через

специально разработанную правотворческую процедуру предполагает четко

выраженные стадии подготовки законопроектов, среди которых принципиально

важное значение имеют такие, как предварительное изучение мнения граждан и

правоприменителей о необходимости и характере регулирования данного

вопроса, сферы общественных отношений; разработка концепции будущего

нормативного акта, которая в систематизированном виде определяет цели,

задачи, средства, способы и возможные результаты правового регулирования.

Понятно, что на этих стадиях правосознание играет ведущую роль — как в

виде психологических ожиданий и стремлений людей в сфере права, так и в

форме исповедуемых законодателем философских, социально-экономических и

политических принципов и представлений о должном упорядочении той или иной

сферы общественных отношений. Таким образом, правосознание дает единственно

возможный для генезиса права «строительный материал» в виде помыслов,

чувств, представлений различных субъектов законотворческого процесса —

физических и юридических лиц — всей духовной культуры общества.

Государство, формулируя юридические нормы, в первую очередь должно

опираться на правосознание и правовую культуру народа, дифференцировать и

стимулировать лучшие их образцы, стремиться не к абстрактно-оторванному от

жизни и духа страны «творчеству» закона, а объективированию в действующем

праве уже интегрированных в общественное сознание эталонов и регуляторов

поведения.

В последние годы в связи с процессом демократизации в России, созданием

представительных органов государственной власти, обладающих реальными

полномочиями в сфере правотворчества, роль общественного мнения по вопросам

юридической политики заметно возросла. Законодатель — депутатский корпус,

избираемый свободными демократическими выборами на альтернативной основе, в

своей деятельности стремится опереться на действительные интересы и

потребности различных социальных групп, мнение которых выступает

побудительными мотивами при подготовке тех или иных законопроектов.

Существенно возросло значение юридической науки в работе правообра-

зовательного механизма, что накладывает на отечественную правовую теорию, в

целом научное правосознание большую ответственность за обоснованность и

качество своих рекомендаций.

Не менее значима роль правосознания в нормальном функционировании

правореализационной деятельности. Статус правосознания в этой сфере

определяется двумя направлениями.

1. Правосознание образует необходимый психологический и идеологический

контекст для добровольного соблюдения субъектами юридических норм. Развитое

чувство права и законности, интегрированности в действующий правопорядок и

правовую культуру является ведущей гарантией массового соблюдения

требований правовых предписаний.

2. Правосознание выполняет важные функции в процессе применения

правовых норм должностными лицами. Трудно представить случай применения

юридической нормы вне контекста правосознания судьи, прокурора, следователя

и др. Должностные лица обязаны понять, уяснить, разобраться в смысле права,

его требований и дозволений. Без развитого правосознания сделать это

невозможно. На основе правосознания делается оценка доказательств по делу.

Так, статья 71 УПК РСФСР предусматривает, что суд оценивает доказательства

по своему внутреннему убеждению.

Роль правосознания возрастает при вынесении решения по делу. Так, при

назначении наказания, в целом определении меры уголовной ответственности

суд, руководствуясь законом и своим правосознанием, учитывает характер и

степень общественной опасности деяния и деятеля, особенности личности,

обстоятельства, смягчающие и отягчающие его вину (ст. 60 УК РФ).

При восполнении «пробелов в праве», когда возникает необходимость

применения аналогии права (ст. 10 ГПК РСФСР), правосознание судьи служит

ориентиром для отыскания нужного закона, сходного по смыслу и предмету

регулирования, или помогает в оценке общих начал и принципов

законодательства.

Таким образом, правосознание как бы пронизывает весь механизм правового

регулирования и правового воздействия на общественные отношения: оно не

только предшествует созданию юридических норм, но и «сопровождает» их на

всем протяжении действия норм и даже после отмены. От специфики

правосознания общества, уровня его зрелости во многом зависят сила права,

эффективность всего правового регулирования.

1.4.Правовое воспитание

Правосознание людей, объединенных в социальные общности, — явление во

многом объективное, складывающееся под воздействием сочетания

многочисленных факторов: социально-экономических, политических,

этнопсихологических, культурно-исторических. Но это вовсе не означает, что

на процесс формирования сознания людей в юридической области нельзя

воздействовать целенаправленно.

Наоборот, правосознание, как и сознание нравственное, религиозное,

научное, нуждается в систематическом рациональном формировании,

стимулировании, позитивном социальном развитии. Система мер, направленных

на интеграцию в сознание людей политико-правовых идей, норм, принципов,

представляющих ценности мировой и национальной правовой культуры, выступает

как правовое воспитание.

Правовое воспитание— это целенаправленная деятельность государства,

общественных организаций, отдельных граждан по передаче юридического опыта;

систематическое воздействие на сознание и поведение человека в целях

формирования определенных позитивных представлений, взглядов, ценностных

ориентаций, установок, обеспечивающих соблюдение, исполнение и

использование юридических норм.

Содержанием правового воспитания является приобщение людей к знаниям о

государстве и праве, законности, правах и свободах личности, выработка у

граждан устойчивой ориентации на законопослушное поведение.

Правовое воспитание — сложная и многоаспектная система деятельности.

Конечно, многие правовые ценности, имея основу и происхождение в моральных

нормах, усваиваются личностью в процессе разнообразной социальной практики,

через иные, не правовые формы и каналы формирования общественного сознания.

Однако правовое воспитание предполагает создание специального

инструментария по донесению до разума и чувств каждого человека правовых

ценностей, превращение их в личные убеждения и внутренний ориентир

поведения.

Таким образом, формы, средства и методы правового воспитания выступают

организационным и методологическим механизмом, с помощью которого субъекты

правового воспитания воздействуют на общественное и индивидуальное

сознание, помогая последнему воспринять правовые принципы и нормы.

Каковы основные элементы механизма правового воспитания? Прежде всего

это формы, т.е. конкретные способы организации воспитательного процесса. В

современных условиях применяются самые разнообразные формы правовой работы

с населением: правовой всеобуч; пропаганда права средствами массовой

коммуникации; правовоспитательная работа в связи с теми или иными

конституционными мероприятиями (референдумы, выборы и т.д.).

Система мероприятий правового всеобуча включает в себя работу

специальных правовых семинаров, школ, курсов, которые организуются

государственными и общественными органами как на коммерческой, так и на

бюджетной основе. К формам правовоспитательной работы через средства

массовой информации относятся беседы на правовые темы, «Круглые столы»

специалистов права, дискуссии по актуальным вопросам политико-правовых

отношений, тематические передачи «Человек и закон», комментарии нового

законодательства специалистами и т.д.

К сожалению, в настоящее время значительно сократился удельный вес

массовой правовоспитательной работы, в том числе по месту жительства

граждан. Эта работа ведется, по сути дела, лишь в связи с периодическими

избирательными или иными конституционно необходимыми мероприятиями. Между

тем практикой выработаны и успешно использовались такие формы массовой

правовой работы, как лекционная пропаганда, всевозможные лектории по

юридической тематике, недели, декады, месячники правовых знаний, научно-

практические конференции, сборы и т.д.

Серьезным недостатком нынешней практики воспитательной работы в

юридической области является недооценка организационных форм, рассчитанных

на молодежную аудиторию: школьных правовых олимпиад, диспутов на темы

права, морали, кружков «молодого юриста», «друзей милиции» и т.д.

Новый этап развития отечественной государственности, изменение форм

собственности и методов экономического регулирования диктует необходимость

переоценки и многих традиционных форм правового воспитания. Однако важно

сохранить оправдавший себя опыт в этой области, стимулировать его развитие

на новом экономическом и политико-правовом фундаменте.

В условиях беспрецедентного роста преступности, снижения социальной

защищенности граждан как никогда важно разъяснение их прав, возможностей

(немало возросших) по судебному обжалованию незаконных и необоснованных

действий, возмещению ущерба, пользованию теми или иными гражданскими,

политическими, имущественными правами.

Здесь никогда не утратит своего значения живое слово, газетная,

журнальная статья, кинофильмы, театральные постановки, наглядные формы,

направленные на воспитание чувства уважения к правам, свободам людей,

разъяснение новых экономических возможностей граждан, новых юридических

видов социализации человека в рыночной экономике.

Вторым важным элементом механизма правового воспитания выступают

разнообразные методы правовоспитательной работы — приемы, способы

разъяснения политико-правовых идей и принципов в целях воздействия на

сознание и поведение личности в интересах правопорядка. К методам правового

воспитания относятся конкретные и весьма многообразные приемы

педагогического, эмоционального, логико-гносеологического воздействия на

воспитуемых. Обучение этим приемам обычно осуществляют специально

подготовленные методисты-референты по правовой пропаганде и воспитанию в

рамках Всероссийской организации общества «Знание».

Важным методом правового воспитания является правовое просвещение —

центральное звено в деятельности юридической секции общества «Знание».

Правовое просвещение, т.е. процесс распространения правовых знаний, служит

росту общей юридической культуры и образованности населения. Главная цель

правового просвещения в качестве метода правовой пропаганды — воспитание

уважения к праву и законности как ценностной установки широких слоев

населения России.

2.Ценностные типы правового сознания. Правовой нигилизм: его источники

и пути преодоления

2.1.Ценностные типы правового сознания

Научное правосознание опирается на изучение состояния действующей

правовой системы, необходимых перемен, социальных заказов и ожиданий в

правовой сфере. Научное правосознание характеризует идеологический пласт и

состоит как из общетеоретических знаний, так и из знаний отраслевых

юридических наук.

Научное правосознание формирует предложения de lege lata и de lege

ferenda. Эти два возникших еще в далеком прошлом подхода соответственно

относятся к оценке, в том числе критике, действующего законодательства и к

предложениям об улучшении права на перспективу, в будущем.

Разумеется, к научному правосознанию относится весь спектр проблем

правового развития человечества, в том числе гипотезы об «отмирании» права,

о правовом нигилизме, представления о законе как воле государства и т.д.

Мощным и весьма древним течением в правосознании являются религиозные

влияния на правовые взгляды, правовые чувства. Там и тогда, где и когда

право приобретает религиозные формы (например, каноническое право), роль

религиозных идей и чувств становится решающей.

В структуре правосознания выделяются также виды: индивидуальное,

групповое, в том числе классовое, общенациональное (массовое)

правосознание.

Индивидуальное правовое сознание формируется у каждого члена общества,

так или иначе включенного в общественные отношения, в различные движения,

партии, структуры. Например, члены движения «зеленых» (экологические

движения) имеют свою систему правовых взглядов, оказывающих формирующее

влияние на индивидуальное правосознание. Иными словами, индивидуальное и

групповое правосознание не отделены друг от друга китайской стеной,

взаимосвязаны и переплетены. Но тем не менее на теоретическом уровне четко

выделяется индивидуальное правосознание.

Каналы формирования индивидуального правосознания самые различные. Это

и средства массовой информации, и сведения о праве, которыми делится сосед,

это и сборники, и рассказы отсидевших в местах лишения свободы бывалых

людей, и представления, идущие из глубины веков.

Индивидуальное правосознание гражданина имеет широкий диапазон: от

конформизма до нонконформизма, т. е. от приспособленчества,

законопослушания до протеста, отрицания действующего законодательства, до

надежды на правовые перемены. Но в целом индивидуальное правосознание - это

фактор формирования активности личности, предпринимательства,

стимулирования использования прав, свобод и исполнения обязанностей.

Индивидуальное правосознание должностного лица, казалось бы, должно

быть всегда ориентировано на исполнение закона, на активное продвижение

правовых требований в жизнь. Но, увы, как же широко среди должностных лиц

(многих чиновников) распространены эмоциональные представления о законе,

который, по их мнению, что столб: свалить нельзя, а обойти можно. Этому

способствовала и многолетняя практика высших структур российского общества.

Например, длительное время в правосознание советского чиновника внедрялось

«ленинское» положение о том, что «обойти декрет нельзя, за одно предложение

об этом отдают под суд». Эта фраза из записки Ленина в 1919 году одному из

своих сотрудников цитировалась бесконечное множество раз в различных

учебниках, статьях, научных трудах.

Однако, когда в 5-м издании Сочинений Ленина эта записка была

опубликована полностью, оказалось, что фраза имела продолжение. «Но

провести изъятие из декрета через ЦИК можно и должно, и я сие советую», -

писал на самом деле В. Ленин. Так создавался двойной стандарт по отношению

к закону (декрету, по тогдашней терминологии). И неудивительно, что многие

должностные лица этот двойной стандарт неплохо усвоили за долгие

десятилетия господства административно-командной системы. Однако

неосновательное обобщение на уровне обыденного сознания распространенности

таких представлений является неверным. Не так-то просто должностному лицу

иной раз пробиться сквозь сеть противоречий в законах, правильно их

истолковать, найти закон, обеспечивающий целесообразное решение

исполнительной власти и т.п. Подчас именно эта сложнейшая чиновничья работа

в обыденном сознании представляется произволом, усмотрением, «обходом»

закона и тому подобными прегрешениями. Но это неверные представления, не

учитывающие объективные проблемы исполнительной власти.

Групповое правосознание в свою очередь имеет сложную структуру:

классовое, иных социальных групп, общественных организаций, партий. Это

правосознание по социологическим исследованиям чаще всего формируется

вокруг тех или иных конкретных законопроектов, законов.

Наконец, правосознание общества (массовое правосознание) проявляет себя

в ходе общенациональных акций типа референдума, голосования за тех или иных

кандидатов в депутаты, на должность президента и т.п. Это весьма сложный

феномен, который изучают и измеряют разными способами.

Анкеты, опросы, включенные наблюдения и другие социологические приемы

позволяют измерять содержание правосознания на разных уровнях в научных и

практических целях.

Измерение правосознания служит прежде всего общественной, объективной

оценке состояния правовой системы, ее необходимым изменениям.

2.2.Нигилизм как общественное явление

Нигилизм вообще (в переводе с латинского — ничто) выражает

отрицательное отношение субъекта (группы, класса) к определенным ценностям,

нормам, взглядам, идеалам, отдельным, а подчас и всем, сторонам

человеческого бытия. Это одна из форм мироощущения и социального поведения.

Нигилизм как течение общественной мысли зародился давно, но наибольшее

распространение получил в прошлом столетии, главным образом в Западной

Европе и в России.

Он был связан с такими философами леворадикального направления, как

Якоби, Прудон, Ницше, Штирнер, Хайдеггер и др. Нигилизм многолик, он может

быть нравственным, правовым, политическим, идеологическим, религиозным и

т.д., в зависимости оттого, какие ценности отрицаются, о какой сфере знаний

и социальной практики идет речь — культуре, науке, искусстве, этике,

политике, экономике. Между ними много оттенков, нюансов, взаимопереходов.

Каждая из разновидностей этого течения имеет свою историю.

Русский писатель И.С. Тургенев вывел в своих романах яркие образы

героев-бунтарей, отвергавших многие постулаты окружавшей их

действительности и предлагавших новые идеи. Нигилистами были революционные

демократы, резко критиковавшие современные им порядки и призывавшие к

замене их более справедливыми. Нигилизм носил революционный характер.

Например, о своем Базарове Тургенев писал, что если он называется

нигилистом, то надо читать: революционером[6]. В 1866 г. М.А. Бакунин в

знаменитых письмах к А.И. Герцену советовал последнему «искать молодую

поросль новой молодежи в недоученных учениках Чернышевского и Добролюбова,

в Базаровых, в нигилистах — в них жизнь, в них энергия, в них честная и

сильная воля»[7].

Развернутая характеристика социального нигилизма, широко

распространившегося в начале XX столетия в определенных слоях русского

общества, была дана в знаменитом сборнике «Вехи», вышедшем в 1909 г. и

получившем впоследствии широкий общественный резонанс. Один из его авторов,

а именно С.Л. Франк, с особым пафосом подчеркивал, что если бы можно было

одним словом определить умонастроение нашей интеллигенции, то нужно назвать

его морализмом. «Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей,

никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального

разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и

злые. Морализм этот есть лишь отражение ее нигилизма... Под нигилизмом я

разумею отрицание или непризнание абсолютных (объективных) ценностей»[8].

Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является отрицание, ноне

всякое отрицание есть нигилизм. Отрицание шире, оно органически присуще

человеческому сознанию, диалектическому мышлению. Поэтому далеко не всех,

кто что-либо отрицает, можно считать нигилистами. В противном случае сам

термин «нигилизм» теряет свой смысл и растворяется в более объемном понятии

— «отрицание»[9].

Следовательно, нигилистическое отрицание и диалектическое отрицание —

разные вещи. Гегелевский закон отрицания отрицания никто пока не отменил. В

историческом плане нельзя безоговорочно негативно, с позиций голого

отрицания, оценивать различные освободительные движения, их идеологов и

участников, так как это объективные закономерные процессы. Тем более если

речь идет об эволюционном развитии. Ф. Энгельс, имея в виду движущие силы

формационных периодов и смену последних, писал: «Появление молодой

буржуазии нашло свое отражение в либерально-конституционном движении, а

зарождение пролетариата — в движении, которое обычно называют

нигилизмом»[10].

Здесь термин «нигилизм» употребляется в положительном контексте.

Вообще, борьба против антинародных, тоталитарных режимов, произвола

правителей, диктаторов, попрания свободы, демократии, прав человека и т.д.

не является нигилизмом в собственном смысле этого слова. Самовластие

тиранов во все времена осуждалось. Еще Руссо заметил: «Деспот не может

жаловаться на свергающее его насилие». Это значит, что не всякая революция

есть зло.

Когда нигилизм становится естественным (объективным) отрицанием

старого, консервативного, реакционного, он перестает быть нигилизмом. К

примеру, отрицание многих мрачных и даже трагических страниц из нашего

недавнего прошлого, прежде всего в государственной и политико-правовой

сфере жизни общества, справедливо и оправданно, так как представляет собой

неизбежный процесс обновления.

Позитивный заряд несет в себе конструктивная критика недостатков,

порочных или отживших порядков, несовершенства тех или иных институтов,

действующих законов, политико-правовой системы — вообще, отрицательных

явлений действительности. В этом смысле вполне естественным было, например,

диссидентское и правозащитное движение в СССР в 50—70-х годах, осуждение

брежневщины, застоя, не говоря уже о более ранних сталинских беззакониях.

Как прогрессивную оценивает история деятельность русских революционных

демократов — Герцена, Добролюбова, Чернышевского и других, выступавших

против царизма, самодержавия, социального угнетения.

Однако в целом нигилизм, в традиционном его понимании, воспринимается в

большинстве случаев как явление деструктивное, социально вредное, особенно

в наше время. Нередко нигилизм принимает разрушительные формы. В крайних

своих проявлениях он смыкается с различными анархическими, лево- и

праворадикальными устремлениями, максимализмом, большевизмом и

необольшевизмом, политическим экстремизмом[11]. Нигилизм — стереотип

мышления любого радикалиста, даже если он этого не осознает.

Характерным признаком нигилизма является не объект отрицания, который

может быть лишь определителем его конкретного вида, а степень, т.е.

интенсивность, категоричность и бескомпромиссность этого отрицания — с

преобладанием субъективного, чаще всего индивидуального начала. Здесь

выражается гипертрофированное, явно преувеличенное сомнение в известных

ценностях и принципах. При этом, как правило, избираются наихудшие способы

действия, граничащие с антиобщественным поведением, нарушением моральных и

правовых норм. Плюс отсутствие какой-либо позитивной программы или, по

крайней мере, ее абстрактность, зыбкость, аморфность.

Социальный нигилизм особенно распространился у нас в период

«перестройки» и гласности. Он возник на волне охватившего всю страну

всеобщего негативизма, когда многое (если не все) переоценивалось,

переосмысливалось, осуждалось и отвергалось. С одной стороны, была видна

очистительная функция нигилизма, а с другой, — его побочные последствия,

издержки, ибо сплошной поток негатива сметал на своем пути и позитивные

начала.

Расчистка «авгиевых конюшен» сопровождалась такими явлениями, как

безудержное самобичевание, развенчание и осмеяние прежнего опыта,

сложившихся культурно-исторических традиций и привычек, изображение

уходящего времени только в черных красках. Лейтмотивом этих умонастроений

было: «У нас все плохо, у них все хорошо». С пьедесталов летели имена и

ценности, в которые еще вчера беззаветно верили.

Зацикленность на обличительстве, уничижительной критике граничила

подчас с утратой чувства национально-государственного достоинства,

формировала у людей и всего общества комплекс неполноценности, синдром вины

за прошлое, за «исторический грех». Раздавались даже призывы к всеобщему

покаянию. В то же время значительные слои населения резко осуждали «танцы

на гробах», выступали против забвения памяти и заветов предков.

На крайности этого «самошельмования», потерю меры обращали внимание

многие зарубежные деятели[12]. Между тем копание в прошлом особого успеха

не принесло. При этом ошибки предшественников не помогли избежать новых.

Отсюда иронические остроты публицистов: мы одержали «сокрушительную

победу».

Отречение от всего, что было «до того», от старых фетишей объективно

подпитывало нигилистические разрушительные тенденции, которые не

уравновешивались созидательными. Как справедливо отмечалось в литературе,

«у нас было два пиковых проявления тоталитарного мышления и сознания:

тотальная апологетика послереволюционного прошлого и тотальное его

ниспровержение»[13].

Такие же оценки давала пресса: «Мы буквально соревновались в

уничтожении общественных идеалов: кто страшнее вывернет наизнанку все, чему

раньше поклонялись. Пора одуматься»[14]. С этим созвучен более поздний

вывод о том, что «мы и сейчас в большевистской манере пытаемся утвердить

новые утопии, не считаясь ни с чем. ... Между тем переход от тоталитарного

общества к нормальному, гражданскому, невозможно осуществить по-

большевистски одномоментно»[15].

Сегодня нигилизм выражается в самых различных ипостасях: неприятие

определенными слоями общества курса реформ, нового уклада жизни и новых

(«рыночных») ценностей, недовольство переменами, социальные протесты против

«шоковых» методов осуществляемых преобразований; несогласие с теми или

иными политическими решениями и акциями, неприязнь или даже вражда по

отношению к государственным институтам и структурам власти, их лидерам;

отрицание не свойственных российскому менталитету «западных» образцов

поведения, нравственных ориентиров; противодействие официальным лозунгам и

установкам; «левый» и «правый» экстремизм, национализм, взаимный поиск

«врагов».

Среди значительной части населения преобладают фрондистские настроения,

негативное отношение к происходящему, ко многим фактам и явлениям

действительности. Инакомыслие не подавляется, но оно существует.

Подрываются духовные и моральные основы общества, вместо них утверждаются

меркантилизм, потребительство, культ денег, наживы; идеальное вытесняется

материальным. Соответственно изменились критерии престижа личности, ее

социальной роли, признания.

Общественное мнение стало менее чувствительным, мягко говоря к

нарушениям нравственных норм. У многих сохраняется устойчивая ностальгия по

прошлому, в их сознании еще живет образ СССР. Сам процесс «смены вех»,

идеологической переориентации миллионов людей, включая «вождей», — трудный

и болезненный, он предполагает ломку всей системы старых взглядов и

отношений, отказ от укоренившихся привычек и традиций.

Нигилизм «сверху» проявляется в форсировании социальных преобразований,

левацком нетерпении добиться всего и сразу путем «красногвардейских атак»

на прежние устои, в популизме, конъюнктуре, демагогии, разрушительном зуде,

обвальной приватизации, призывах как можно быстрее покончить с советским

наследием, «империей зла», коллективисткой идеологией и психологией. Были и

такие «нигилисты», которые предлагали без промедления превратить единую

страну в 40—60 «независимых государств». Устойчиво развивалась тенденция:

«весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...»

Эволюция, этапность, постепенность уже мало кого тогда устраивала —

только «революция», хотя «план по революциям», как выражаются журналисты,

давно Россией перевыполнен. В наши дни заметны сдвиги к силовым приемам

решения политико-государственных проблем. Дают о себе знать злоупотребления

новой постсоветской номенклатуры, бюрократии. Как видим, спектр социального

нигилизма весьма пестр и богат, переливает всеми цветами радуги. Так или

иначе он поразил все слои общества, оба его политических фланга, а также

центр.

2.3.Понятие и источники правового нигилизма

Правовой нигилизм — разновидность социального нигилизма как родового

понятия. Сущность его — в общем негативно-отрицательном, неуважительном

отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней,

причин — в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой

невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и

стереотипы есть «элемент, черта, свойство общественного сознания и

национальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций,

образа жизни»[16]. Речь идет о невостребованности права обществом.

Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное,

высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не

как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей

шкале человеческих ценностей, что, в свою очередь, характеризует меру

цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных

чувств, привычек.

Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал,

универсальность возможности и даже необходимость права — таков морально-

психологический генезис данного феномена. Наконец, отношение к праву может

быть просто индифферентным (безразличным, отстраненным), что тоже

свидетельствует о неразвитом правовом сознании людей.

Играет свою негативную роль и простое незнание права. Актуально звучат

слова И.А. Ильина о том, что «народ, не знающий законов своей страны, ведет

внеправовую жизнь или довольствуется... неустойчивыми зачатками права.

...Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой

жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недоступно

знание права... Человеку, как существу духовному, невозможно жить на земле

вне права»[17].

Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая

всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва

постоянно удобряется, так что «неурожайных» лет практически не было. Как

раньше, живем в море беззакония, которое подчас принимает характер

национального бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб.

Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специальной

литературе отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий

диапазон взглядов — «от правового нигилизма до правового идеализма. ...

Идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, монархом, нежели с

юридическими нормами. В общественном сознании прочно утвердилось понимание

права исключительно как приказа государственной власти»[18]. Представления

о праве как указаниях «начальства» настойчиво культивировались в народе —

то, что исходит сверху, от властей, то и есть право. Но еще Л. Фейербах

заметил: «В государстве, где все зависит от милости самодержца, каждое

правило становится шатким»[19].

Даже такой ценитель и пропагандист права, как В.А. Кистя-ковский, в

своей известной статье в защиту права пишет: «Право не может быть

поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина,

нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более

относительно»[20]. Данное высказывание отводит праву отнюдь не первое и

даже не второе место в общем культурном наследии человечества.

Давно сказано: на Руси всегда правили люди, а не законы. Отсюда

наплевательское отношение к закону как свойство натуры русского обывателя.

Расхожими стали горькие слова Герцена о том, что жить в России и не

нарушать законов нельзя. «Русский, какого бы звания он ни был, обходит или

нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно так же

поступает и правительство»[21]. С этим созвучна и мысль Салтыкова-Щедрина о

том, что суровость российских законов смягчается необязательностью их

исполнения.

Известны крайне отрицательные суждения Л.Н. Толстого о праве, который

называл его «гадким обманом властей». Так что несоблюдение законов —

устойчивая российская традиция.

К сожалению, мы не только не избавились от этого застарелого порока, но

в полной мере унаследовали его, а во многом «обогатили». На протяжении

длительного времени право в обществе «реального социализма» всячески

умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и

общепризнанного краеугольного института, высокой социальной и культурной

ценности. Право, скорее, терпели как необходимое декоративное украшение,

формальный атрибут, фасад, свойственные любому «благопристойному»

государству. Ведь в сталинской Конституции и некоторых других актах были

внешне вполне демократические и гуманные нормы о правах и свободах

личности, гарантиях ее неприкосновенности, участия в общественных делах и

т.д. Действовало социальное законодательство.

Но в целом право считалось «неполноценной и даже ущербной формой

социальной регуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необходимости,

заимствованной у прежних эксплуататорских эпох»[22]. Это было, по сути,

лицемерно-маскирующее признание права авторитарным режимом, который не

очень-то и нуждался в нем, так как использовал в основном волюнтаристские

методы правления.

В то время не только никто не собирался возводить в стране храм

законности и права, но даже не знал, как это делается — архитекторов не

было. А.Я. Вышинский, мягко говоря, не оправдал таких надежд. Напротив, он

создал храм беззакония.

Вместе с тем из права максимально выжимали его карательные возможности

и немало «преуспели» в этом. Командно-бюрократическая система не только не

боролась с правовым нигилизмом, но по-своему опиралась на него, ибо он

прекрасно вписывался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили,

как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном

политическом флирте — корни рассматриваемого явления. С одной стороны,

право — рудимент и помеха, с другой — оно с полной отдачей использовалось

как инструментально-принудительное средство.

В период сталинщины процветал как правовой нигилизм, так и правовой

тоталитаризм. Ведь колесо репрессий крутилось в юридических формах,

разыгрывались «театрализованные» процессы со всеми их атрибутами,

скрупулезно соблюдались соответствующие нормы, инструкции. Право

использовалось в качестве «дубинки», с помощью которой, как известно, можно

и нападать, и защищаться. Это значит, что право, в зависимости от того, в

чьих оно руках, способно творить как добро, так и зло. Это «палка о двух

концах». Еще И. Кант заметил: «Право может служить как средством

ограничения произвола, так и средством попрания свободы человека»[23].

«Перестроечные» процессы, наряду с очистительной миссией, послужили

мощным катализатором социально-правового нигилизма, который был вызван не

только чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более глубокими

(подспудными) причинами.

В.А. Туманов отмечает, что, как только страна отказалась от

тоталитарных методов правления и попыталась встать на путь правового

государства, как только люди получили реальную возможность пользоваться

правами и свободами, так сразу же дал о себе знать низкий уровень правовой

культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его

недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда

более заметным, чем при праве невостребованном[24].

Сегодня главный источник рассматриваемого зла — кризисное состояние

российского общества. Социальная напряженность, экономические неурядицы,

распад некогда единого жизненного пространства, региональный сепаратизм,

дезинтеграция, морально-психологическая неустойчивость общества и многое

другое не только не способствуют преодолению правового нигилизма, но

постоянно воспроизводят и приумножают его.

Сложились идеальные условия для тех, кто не в ладах с законом, у кого

на первом плане эгоистический интерес. Расхлябанность, произвол, своеволие,

игнорирование правовых и иных социальных норм достигли критической точки,

за которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход

ситуации из-под контроля создает тягу к «сильной руке», когда право вообще

отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние.

Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и

политической стабилизации, но и в правовой. Более того, правовая

стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел

во всех других областях.

Новая Конституция как раз и призвана была нормализовать обстановку,

обеспечить эффективную деятельность всех государственных и политических

институтов. Проблема, однако, в том, что принятая на референдуме

Конституция имеет недостаточную (минимальную) легитимность и социальную

базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражданского мира и

согласия.

Данное обстоятельство в значительной мере снижает моральный авторитет и

реальную силу Конституции. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у

определенной части населения глубокий внутренний конфликт между несогласием

с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого

Основного Закона. А это еще один источник правового и нравственного

нигилизма, ибо психологическая раздвоенность личности не позволяет ей

сформировать четкую и активную социальную позицию в отношении нынешнего

статус-кво.

Между тем, как писал И.А. Ильин, «честным, законопослушным можно быть

только по личной убежденности, в силу личного решения. Без этого нет

правосознания и лояльности, и гражданин становится не опорой, а брешью в

правопорядке»[25]. Иначе говоря, важно, чтобы человек «свободною душой

закон боготворил» (А.С. Пушкин). Именно поэтому следует различать

законопослушание и законоуважение. Законопослушное победение основано чаще

всего на страхе, принуждении, в то время как законоуважение — на глубоком

осознании необходимости следовать закону, праву. То есть это добровольная

позиция индивида, соблюдение им закона «не за страх, а за совесть».

На Конституцию у нас, мягко говоря, никто не молится, включая и первых

лиц. Если она мешает, ее игнорируют. Соответственно нет и конституционной

законности, а есть конституционный нигилизм, неуважение к главному Закону

государства. Этот Закон сразу же после его принятия стал нарушаться всеми

структурами власти. Нарушается и в настоящее время.

Существует мнение, что самый законопослушный народ — англичане. Их

склонность к скрупулезному соблюдению установленных правил граничит с

педантизмом. Мы же, к сожалению, прослыли как самая незаконопослушная

нация. Для многих из наших соотечественников ничего не стоит обойти закон,

схитрить, словчить, нарушить запрет, не подчиниться предписанию,

сплутовать. Этого почти не стесняются, этим нередко даже бравируют. Не

выработано исторически благоговейного, почтительного отношения к закону,

его святости и незыблемости, в том числе к высшему правовому акту —

Конституции.

Правовой нигилизм — продукт социальных отношений, он обусловлен

множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими

реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех

рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. Дают о себе знать

эгоизм и властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и

бестолковость чиновников. Последнее — традиционно больное место нашей

государственности. Пушкинское «он чином от ума избавлен» подтверждается на

каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают всякую

правовую ткань, любые разумные юридические установления.

О «гнете бездушной государственной машины» говорится во втором

президентском Послании Федеральному Собранию. В нем подчеркивается, что в

последние годы «бюрократический аппарат почувствовал свою бесконтрольность,

пытается подчинить своим корыстным интересам государственные институты. По-

прежнему сильна старая технология власти, основанная на политическом и

идеологическом принуждении, по-прежнему велика роль случая и субъективизма

при принятии государственных решений. Как и раньше, преобладает директивное

управление, а не управление посредством закона»[26].

На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как

состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения.

Последнее —индикатор вредности и опасности явления. Поступки — плоды

помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о реальном наличии и

последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным,

стойким и спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого

фрондерства, иметь личные причины, когда, скажем, гражданин недоволен судом

только потому, что его осудили, а закон плох потому, что предусмотрел

наказание за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат

неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом,

неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным возможностям.

Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации

правосознания являются изъяны в следственно-прокурорской и судебной

практике. Еще классики утверждали: есть два способа разложить нацию —

наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и

другое. Устранение этих уклонов — один из путей формирования высокой

правовой культуры общества, чувства законности и справедливости.

В названном выше президентском документе отмечается: «Большую

обеспокоенность вызывает судебная практика вынесения необоснованно мягких,

а то и оправдательных приговоров в отношении лиц, совершивших тяжкие

преступления. От одной крайности, когда господствовал обвинительный уклон,

бросились в противоположную. Этим наносится двойной ущерб: преступники

отделываются легким испугом, а у сотрудников правоохранительных структур

просто опускаются руки».

2.4.Пути преодоления правового нигилизма

Явление, о котором идет речь, приобрело международный характер во

взаимоотношениях как стран СНГ, так и государств дальнего зарубежья. Это, в

частности, выражается в том, что многочисленные решения и взаимные

обязательства, принятые в рамках Содружества бывших советских республик, не

выполняются. Россия нарушает также известные пакты и документы о правах

человека (Чечня, события осени 1993 г. и т.д.). За это мы уже получаем

«внушения» и замечания от мирового сообщества.

Правовой нигилизм на всех этажах государственного здания и среди

населения не знает пределов, потому и называется беспределом. Бороться с

ним обычными методами малоэффективно и непродуктивно, нужны глубоко

продуманные, экстраординарные меры. Не могут быть далее терпимы

неприглядные гримасы и уродства, искажающие до неузнаваемости облик новой

России и ее неокрепшую демократию.

Необходимо, как советовал еще И.А. Ильин, сделать все, «чтобы

приблизить право к народ у, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы

народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои

обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями. Право

должно стать фактором жизни, мерою реального поведения, силою народной

души»[27].

Подытоживая все сказанное, можно выделить некоторые общие, наиболее

характерные черты современного правового нигилизма. Это:

во-первых, его подчеркнуто демонстративный, воинствующий,

конфронтационно-агрессивный и неконтролируемый характер, что обоснованно

квалифицируется общественным мнением как беспредел или запредельность;

во-вторых, глобальность, массовость, широкая распространенность не

только среди граждан, социальных и профессиональных групп, слоев, каст,

кланов, но и в официальных государственных структурах, законодательных,

исполнительных и правоохранительных эшелонах власти;

в-третьих, многообразие форм проявления — от криминальных до легальных

(легитимных), от парламентско-конституционных до митингово-охлократических,

от «верхушечных», «элитарных» до бытовых;

в-четвертых, особая степень разрушительности, оппозиционная и

популистская направленность, регионально-национальная окраска, переходящая

в сепаратизм и автаркизм;

в-пятых, слияние с государственным, политическим, нравственным,

духовным, экономическим, религиозным нигилизмом, образующими вместе единый

деструктивный процесс;

в-шестых, связь с негативизмом — более широким течением, захлестнувшим

в последние годы сначала советское, а затем российское общество в ходе

демонтажа старой и создания новой системы, смены образа жизни.

Правовой нигилизм приобрел качественно новые свойства, которыми он не

обладал ранее. Изменились его природа, причины, каналы влияния. Он заполнил

все поры общества, принял оголтелый, повальный, неистовый характер. В

печати это не раз обозначалось словами «нигилятина», хаос, «вакханалия».

Писалось о тупиках беспределов[28], правовом «Чернобыле».

Сложилась крайне неблагоприятная и опасная социальная среда, постоянно

воспроизводящая и стимулирующая антиправовые устремления субъектов. К

сожалению, правовой нигилизм не спадает, а прогрессирует. Возникло грозное

явление, которое может отбросить демократические преобразования в России на

многие десятилетия назад.

Основные пути преодоления правового нигилизма — это повышение общей и

правовой культуры граждан, их правового и морального сознания;

совершенствование законодательства; профилактика правонарушений, и прежде

всего преступлений; упрочение законности и правопорядка, государственной

дисциплины; уважение и всемерная защита прав личности; массовое просвещение

и правовое воспитание населения; подготовка высококвалифицированных кадров

юристов; скорейшее проведение правовой реформы и др.

В конечном счете все формы и средства борьбы с нигилизмом связаны с

выходом общества из глубокого системного кризиса — социального,

экономического, политического, духовного, нравственного. Однако многое

зависит и от активной позиции самой личности, ее противодействия силам зла.

Рудольф Иеринг писал: «Каждый призван и обязан подавлять гидру

произвола и беззакония, где только она осмеливается поднимать свою голову;

каждый, пользующийся благодеяниями права, должен в свой черед также

поддерживать по мере сил могущество и авторитет закона — словом, каждый

есть прирожденный борец за право в интересах общества»[29].

Заключение

Подведем итоги работы.

Изучая правосознание, можно определить конкретные правовые требования

тех или иных групп, всего общества, выявить пробелы в законодательстве,

недостатки правоприменения, роль суда в жизни общества и т. п.

Немалую роль играет и знание зарубежного полезного правового опыта,

когда в правосознании формируется представление «у них» и «у нас», причем

«у них» со знаком «плюс», «у нас» со знаком «минус».

Такое правосознание также может в определенных исторических условиях

выступать фактором правового развития. Однако при этом всегда надо

исключать механическое копирование чужого опыта, сопоставлять его с

национальными традициями, собственным правовым опытом. Правосознание и

право могут находиться и в конфликте. На это оказывает влияние

взаимодействие правового и морального, политического, эстетического

сознания. Так, пока «пить» считалось моральным, в правовом сознании это

обстоятельство при совершении бытового преступления фигурировало как

смягчающее вину обстоятельство — «по пьяни», «в нетрезвом состоянии» и т.д.

Но уголовное законодательство расценивает это как отягчающее

обстоятельство. Правосознание находилось в конфликте с правом.

Правосознание в своих пластах, уровнях, видах «работает» на устранение

пробелов в праве, формулирует в конкретных правовых требованиях (законах,

постановлениях) положения, которые могут усовершенствовать

законодательство. В правоприменительной деятельности развитое правосознание

направляют гражданина для разрешения спора в суд, а не в редакцию газеты,

что, впрочем, тоже иногда полезно.

«Если человек обладает развитым правосознанием, - писал французский

юрист Ж. Карбонье, - то так ли уж нужна ему информация о законе. При таком

правосознании гражданин сумеет понять, что является законным».

Нигилистическое отношение, т.е. абсолютное отрицание, формируется в

правовой психологии определенных социальных групп, индивидов, когда,

например, все стражи порядка - это «менты», когда тюремная жизнь овевается

романтикой, ореолом из блатных песен, когда появляются герои — «воры в

законе», авторитеты преступного мира.

Правосознание может формироваться еще в детстве, когда, например, мать

пугает расшалившегося ребенка милиционером, вместо того чтобы внушать ему

мысль, что милиционер - это его защитник, помощник.

Поэтому так важно формировать, используя и искусство, и средства

массовой информации, и иные способы, положительный образ защитника

правопорядка, а не опускаться до массовой дискредитации фигуры

полицейского.

Таким образом, правовой нигилизм — это, во-первых, характеристика

определенных негативных, деформированных сторон правосознания, это та

идеологическая и психологическая часть правосознания, которая резко

критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения

права.

Список литературы:

Баглай М.В. Дорога к свободе. -М., 1994.

Белканов Е.А. Лояльность правосознания. // Российский юридический журнал.

1996. №3.

Васильев А.М. Правовые категории. -М., 1976.

Годдингс А. Политика, управление и государство. // Рубеж. 1992. №3.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа. 1991.

Демидов А.И. политический радикализм как источник нигилизма. // Государство

и право. 1992. №4.

Ильин А.И. О сущности правосознания. -М., 1992.

Кистяковский Б.А. В защиту права. // Вехи. Из глубины. -М., 1991.

Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1990.

Лебедев А. Общая теория права. СПб., 1990.

Механизм преступного поведения. -М., 1981.

Муромцев Г.И. Источники права (теоретические аспекты проблемы). //

Правоведение. 1992. №2.

Нерсесянц В.С. Право и закон. -М., 1983.

Розин В.М. Юридическое мышление. // Вопросы методологии. 1996. №1-2.

Сабо И. Основы теории права. -М., 1974.

-----------------------

[1] Теория правосознания представлена в нашем правоведении многими

работами, среди которых наиболее значительны: Фарбер И.Е. Правосознание как

форма общественного сознания. М., 1963; Лукашева Е.А. Социалистическое

правосознание и законность. М., 1973; Козюбра Н.И. Социалистическое право и

общественное сознание. Киев, 1979; Остроумов Г.С. Правовое осознание

действительности. М., 1989; Соколов Н.Я. Профессиональное сознание юристов.

М., 1988.

[2] Ошеров М.С., Спиридонов Л.И. Общественное мнение и право. Л.: ЛГУ.

1985. С.128.

[3] Косолапов Н.А. Интегративная идеология для России: интеллектуальный

и политический вызов // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 9.

[4] Щербакова Н.В. Проблемы правовой установки личности. Ярославль.

1993.

[5] Соколов Н.Я. Профессиональное сознание юристов. М., 1988.

[6] Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1958. Т. 12. С. 338.

[7] Письма М.А. Бакунина к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. Спб., 1906. С.

293.

[8] Франк С.Л. Этика нигилизма //Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 170,

172, 173.

[9] Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. М., 1972. С. 11—12.

[10] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 22. С. 41.

[11] Демидов А.И. Политический радикализм как источник правового

нигилизма // Государство и право. 1992. № 4.

[12] Моримото Тадао. Русские, почему вы забываете, что Советский Союз —

могучая держава? // Советская Россия. 1989. 5 ноября.

[13] Мушинский В. О. Сумерки тоталитарного сознания // Государство и

право 1992. №3. С. 80.

[14] Отто Лацис // Известия. 1993. 14 декабря.

[15] Алексеев С.С. Гримасы антитоталитарной революции // НГ. 1994. 19

января.

[16] Туманов В.А. О правовом нигилизме // Государство и право. 1989. №

10. С. 20.

[17] Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 23—24.

[18] Хойман С.Е. Взгляд на правовую культуру предреволюционной России

// Государство и право. 1991. № 1. с.121,123.

[19] Фейербах Л. Философские произведения. Т. 1. М., 1955. С. 643.

[20] Кистяковский В.А. В защиту права. Интеллигенция и правосознание //

Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 122.

[21] Герцен А.И. Собрание сочинений. Т. 7. М., 1950. С. 251.

[22] Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманитарный смысл права //

Квинтэссенция: Философский альманах. М., 1990. С. 164.

[23] Кант И. Сочинения. Т.4. Ч.2. М., 1965. С. 140.

[24] Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе

// Государство и право. 1993. № 8. С. 52.

[25] Ильин И.А. Наши задачи. М., 1993. С. 182.

[26] РГ. 1995. 17 февраля.

[27] Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 31.

[28] Кейзеров Н. Тупики беспредела. О политике и практике за гранью

разумного //Известия. 1991. 14 ноября.

[29] Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991. С. 37.