Психология профессионального самоопределения

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Психология профессионального самоопределения

Психология профессионального самоопределения

13

Введение

Трансформация экономики и общества вызвала значительные перемены в спектре профессий, востребованных рынком труда, в престиже и социальном статусе профессий и, следовательно, в ценности того или иного профессионального выбора.

В ситуации нестабильности специалисты оставляют свои профессии и занимаются мелким бизнесом ради выживания. И это не может не отразиться на профессиональном самоопределении молодежи. Многочисленные исследования в этой области практически не учитывают влияния социально - экономических условий, сложившихся в обществе на выбор будущей профессии. Это стало целью нашего исследования.

Влияние пессимистического / оптимистического стиля объяснения успехов и неудач на успешность в деятельности

Эта проблема неразрывно связана с проблематикой мотивации достижения, активно разрабатывающей в современной психологии. Что заставляет людей бороться и не сдаваться перед лицом неудач? Существует ряд психологических теорий, предметом изучения которых стали особенности когниций, стиль мышления человека, т.е. то, как человек воспринимает себя, свои способности, средства достижения успешного результата, а также сами успехи и неудачи, происходящие в его жизни.

В своей социально - когнитивной теории А. Бандура вводит понятие «самоэффективность», подразумевая под ним представления человека о своей способности действовать, решая определенную задачу или находясь в определенной ситуации. Самоэффективность влияет на то, за какую деятельность берется человек, как много усилий затрачивает на ее решение, как долго сохраняет настойчивость при выполнении задачи, а также на его эмоциональные реакции.

Обнаружив различия в восприятии способностей у разных людей, К. Двек выделила два типа имплицитных теорий отражающих представления людей об интеллекте: теорию заданности и теорию приращения. Основой теории К. Двек является представление о том, что имплицитная теория способностей влияет на тип целей, которые ставит перед собой субъект деятельности и на его настойчивость при встрече человека с трудностями.

В теории конструктивного мышления С. Эпштейна также уделяется большое внимание проблеме стиля мышления, выделяя конструктивное и неконструктивное мышление. Эти идеи во многом сопоставимы с теорией стиля объяснения М. Селигмана.

М. Селигман ввел в психологию мотивации понятие «выученной беспомощности», суть которого заключается в том, что при постоянных неконтролируемых индивидом неудачах у него пропадает желание «бороться», прилагать усилия к деятельности. Селигман изучал влияние оптимистического и пессимистического стиля объяснения на эффективность деятельности в различных сферах (страховые агенты, спорт, учеба). Он выделил три основных параметра оценки событий: широта, персонализация и постоянство, с помощью которых было предложено описывать особенности восприятия (объяснения) человеком своих успехов и неудач.

На основе идей Селигмана, Петерсона, Абрамсон, Бандуры, Эпштейна, Стольца и др. о влиянии конструктивного мышления на эффективность деятельности нами было проведено собственное исследование на школьниках старших классов (N=92). Использовались следующие методики: шкала оптимистического мышления для подростков (СТОУН, модификация теста ASQ Селигмана с соавт., Гордеева, Шевяхова), шкала базовых потребностей Э.Диси и Р.Райана, шкала общей самоэффективности, анализ учебной успеваемости (русский язык и математика).

В соответствии с идеями Селигмана, мы предположили, что существует положительная связь между успеваемостью и уровнем оптимизма в объяснении успехов и неудач (основная гипотеза). В качестве дополнительной гипотезы мы предположили наличие позитивной связи между уровнем оптимизма и базовыми психологическими потребностями, а также между оптимизмом и общей самоэффективностью.

Выдвинутые гипотезы частично подтвердились. Обнаружено наличие позитивной значимой корреляции между успеваемостью и уровнем оптимизма в области успехов, однако оптимизм в области неудач оказался несвязанным с учебными достижениями. Обнаружено, что уровень оптимизма позитивно коррелирует с базовыми потребностями и общей самоэффективностью. При этом ни удовлетворенность базовых потребностей, ни самоэффективность не связаны с успеваемостью. Кроме того, обнаружена связь между удовлетворенностью базовых потребностей и оптимизмом (компетентность 0.54, автономность 0.3, связь с другими людьми 0.3).

Значимые коэффициенты корреляции между базовыми потребностями и самоэффективностью (компетентность 0.63, автономность 0.52, связь с другими людьми 0.31) можно связать с тем, что люди с удовлетворенными базовыми потребностями, считают себя способными справиться с любыми трудностями, встречающимися им на пути. Можно предположить, что удовлетворение базовых потребностей и высокий уровень самоэффективности способствуют поддержанию оптимистического мышления.

Особенности профессионального самоопределения старшеклассников в условиях социально-экономической нестабильности

Экспериментальную базу исследования составили 536 учащихся 9 - х и 11 - х классов средних школ г. Бишкека. Теоретико-методологической основой исследования послужили культурно - историческая концепция и принцип развития Л.С. Выготского, модель экологических систем У. Бронфенбреннера, идеи Г.Томэ о «творчески ориентированной» структуре планирования жизни.

Для исследования содержания и факторов самоопределения использовались Анкета для старшеклассника Е.И. Головахи и опросник «ОТеЦ» И.Г. Сенина. Для выявления согласованности компонентов профессионального выбора, применялись: методика «Профессиональная мотивация учащихся» Л.А. Верещагиной, модифицированный вариант методики «20 качеств» Куна - МакПартленда «Кто Я через 10 лет?», и методика изучения статусов профессиональной идентичности А.А. Азбель.

Среди мотивов профессионального самоопределения в ситуации нестабильности преобладает стремление к материальной обеспеченности и экономической независимости (85% старшеклассников), а мотивы самореализации способностей и интересов отходят на второй план. От 9 к 11 классу в 2 раза снижается количество выборов профессии по склонностям и интересам и увеличивается несовпадение между привлекательными и выбираемыми профессиями. Возрастной особенностью подросткового самоопределения остается размытость планов, рассогласованность в показателях вида профессии, путей и сроков ее достижения, в нечеткости представлений о качествах профессионала.

Для выявления роли этнокультурного фактора внутри генеральной совокупности мы выделили: 1) группу девочек - европеек (149 человек); 2) группу девочек - азиаток (159 человек); 3) группу мальчиков - европейцев (118 человек); 4) группу мальчиков - азиатов (110 человек). При этом азиатскую группу составили подростки таких национальностей как киргизы, казахи, узбеки и т.д. К европейской группе мы отнесли подростков, указавших в графе национальность - русский/русская. Исследование показало, что для ребят из азиатской выборки характерно:

1. Принятие решения о будущей профессии осуществляется достаточно рано, еще в 4 - 7 классах, хотя к моменту окончания школы это мнение успевает измениться. В раннем самоопределении, как и в согласованности, непротиворечивости выбора, мы усматриваем авторитетное влияние родителей. Их устойчивый выбор повторяют дети.

2. В ответах респондентов азиатской группы важное место занимает достижение высокого социального статуса. Эта ценность увеличивается от 9 класса к 11 - му, в то время как ответах европейцев она отсутствует. Мы полагаем, что эта значимая разница неслучайна: высокий социальный статус в республике почти недостижим для европейца, оставаясь привилегией титульной нации.

3. У 17,5% мальчиков из азиатской выборки встречаются планы добиться признания и уважения своими добрыми делами и поступками (построить детский дом, пожертвовать бедным, отремонтировать школу и т.п.). Однако в к 11 классе таких ответов уже не встречается. Рыночные отношения оттесняют традиционные ценности ислама, где пожертвовать бедным, нищим, считается достоинством, открывающим врата рая.

В европейской выборке необходимо отметить:

1. Принятие решения о будущей профессии осуществляется ближе к моменту окончания школы и по оценке респондентов отличается большой устойчивостью, что на наш взгляд, показывает большую степень самостоятельности выбора.

2. Соответствие между профессией и учебным заведением в группе европеек на треть выше такого показателя в группе азиаток, в то время как у мальчиков различий не обнаружено. Видимо, девочки - азиатки менее информированы в семье о профессиях, а школа этой информации не уделяет должного внимания.

Этнокультурные различия профессионального самоопределения также проявляются в традиционном предпочтении гуманитарных и управленческих профессий у азиатской группы молодежи и технической - у европейцев.

Гендерные особенности проявляются в том, что современные девочки согласны на непривлекательную работу ради высокого заработка и пренебрегают ценностями семьи во имя карьеры. Мальчики чаще выбирают профессию по интересам. Исследование профессиональных планов показало, что притязания мальчиков более реалистичны по сравнению с девочками, которые зачастую стремятся выбрать профессию, в которой можно было бы сочетать общественное признание, интеллектуальную самореализацию, высокий заработок с «неутомительной» работой и сохранением избытка времени и сил на досуг и развлечения.

Взаимосвязь профессионального самоопределения с типом профессиональной направленности личности

В сложившейся социально-экономической ситуации, требующей от субъекта труда и учения целенаправленной активности и возможности ориентироваться в профессиональном мире, перед психологией встаёт актуальная задача изучения психологических основ профессионального самоопределения. Весьма ценной для предмета рассмотрения профессионального самоопределения - является мысль Е.А. Климова о том, что «выбор профессии, кажущийся подчас легким и кратковременным, на самом деле осуществляется по формуле «мгновение плюс вся предшествующая жизнь».

Общеизвестным является тот факт, что при достаточно высоком конкурсе на все специальности педагогических вузов только незначительный процент выпускников после окончания учебного заведения начинает работать в школах. Следовательно, необходимо изучить содержание процесса профессионального самоопределения студентов педагогических вузов, определить ведущие компоненты данного, выявить особенности самоопределения у студентов, ориентированных на применение полученных знаний в педагогической деятельности. Изучение профессионального самоопределения студентов педагогического вуза связано, прежде всего, с практической значимостью данной проблемы.

В 2004-2008 гг. нами было проведено лонгитюдинальное исследование с целью проследить динамику учебной мотивации от первого ко второму классу у детей с различным уровнем мотивационной готовности к школе.

Исследование мотивационной готовности к школе учащихся первых классов проводилась с помощью методик «Сказка» и «Внутренняя позиция школьника». Методика «Сказка» направлена на определение доминирования познавательного или игрового мотива в мотивационной сфере детей. Методика «Внутренняя позиция школьника» позволяет определить степень сформированности личностного новообразования «внутренняя позиция школьника», наличие которого является одним из показателей психологической готовности ребенка к обучению в школе. По результатам выполнения этих методик мотивационная готовность детей к школе оценивалась по трехбалльной шкале: 3 - высокий уровень, 2 - средний уровень, 1 - низкий уровень.

Во втором классе для исследования учебной мотивации использовалась «Анкета по оценке уровня школьной мотивации» Н.Г. Лускановой, выявляющая отношение детей к различным сторонам школьной действительности. Пять уровней школьной мотивации в опроснике Н.Г. Лускановой путем качественного анализа также были преобразованы в трехбалльную шкалу (3 - высокий, 2 - средний и 1 - низкий уровень учебной мотивации).

Выборка испытуемых состояла из 109 детей (55 девочек, 54 мальчика). В первом классе исследование проводилось осенью 2004 г., повторно эти же дети были обследованы во втором классе в феврале 2006 г.. Исследование проводилось на базе трех школ г. Москвы.

По результатам обследования в первом классе высокий уровень мотивационной готовности к школе был определен у 15 человек из 109 (14% первоклассников), средний уровень мотивационной готовности к школе был определен у 72 человек из 109 (66% первоклассников); низкий уровень мотивационной готовности к школе был определен у 22 человек из 109 (20% первоклассников).

Обследование учащихся во втором классе показало следующую динамику учебной мотивации от первого ко второму классу.

Из 15 детей с высоким уровнем мотивационной готовности в школе: у 6 человек (40%) уровень учебной мотивации во втором классе остался высоким, у 4 человек (27%) - снизился до 2 (среднего) уровня, у 5 человек (33%) - снизился до 1 (низкого) уровня.

Из 72 детей со средним уровнем мотивационной готовности к школе: у 42 человек (58%) уровень учебной мотивации во втором классе повысился до 3 (высокого), у 17 человек (24%) - остался средним, у 13 человек (18%) - снизился до 1 (низкого) уровня.

Из 22 детей с низким уровнем мотивационной готовности к школе: у 5 человек (23%) уровень учебной мотивации во втором классе повысился до 3 (высокого), у 9 человек (41%) - повысился до 2 (среднего), у 8 человек (36%) - остался низким.

Проведенное исследование показало, что в начале школьного обучения высокой мотивационной готовностью к школе обладают только 14% первоклассников, у большинства первоклассников (66%) мотивационная готовность к школе оценивается как средняя, а у 20% - как низкая. Динамика учебной мотивации от первого ко второму классу у детей с различной мотивационной готовностью к школе характеризуется следующим. Если у большинства детей с низкой мотивационной готовностью к школе (64%), и более чем у половины детей со средней мотивационной готовностью к школе (58%) учебная мотивация ко второму классу развивается, то у большинства детей с высоким уровнем мотивационной готовности к школе (60%), напротив, происходит отрицательная динамика мотивации учения. Эта отрицательная динамика может быть обусловлена тем, что современных детей начинают обучать простейшим школьным умениям и навыкам уже до школы, и в первом классе фактически происходит повтор того, что детям уже известно, что негативно влияет на мотивацию учения у детей.

Методика диагностики интеллекта и креативности

Ключевым событием последнего времени стало обсуждение преимуществ и ограничений психометрических тестов в 2009 г. в одном из основных психологических изданий. Как результаты, так и сам факт возникновения дискуссии свидетельствуют о возрождающемся интересе ученых к проблемам психометрического измерения способностей и возможности использования полученных показателей для прогнозирования успешности человека в тех или иных видах деятельности. Первоначальная валидизация тестов способностей производилась именно на основании сопоставления полученных тестовых показателей с показателями успешности, преимущественно - учебной деятельности детей школьного возраста.

Современные исследования в рамках зарубежной психологии образования показали, что показатели по интеллектуальным тестам могут являться значимыми предикторами успешности обучения (Furnham, Chamorro-Premuzic, 2009). Актуальным в них стало рассмотрение необходимости расширения традиционных взглядов на интеллект и включения в предсказательные модели таких способностей, как креативность и практический интеллект (Стернберг и др., 2009). Проводимые отечественными психологами исследования включают преимущественно анализ связи академических способностей с показателями успешности обучения детей школьного возраста, тогда как студенческие выборки как бы «выпадают» из поля зрения исследователей.

Целью нашего исследования стала апробация новой тестовой батареи, предполагающей комплексную оценку академических, практических и творческих способностей и анализ связи этих показателей с успешностью обучения студентов.

Испытуемыми стали 464 чел-ка (373 жен., 91 муж.), средний возраст 21 год. Из них 56 чел. - студенты факультета биоинформационных технологий, 408 чел. - студенты факультета психологии МГУ им. Ломоносова.

Методика. Нами апробировалась тестовая батарея ROADS (Григоренко, Корнилов, 2007), направленная на измерение показателей Флюидного, Вербального и Практического Интеллекта, а также Вербальной Креативности. Для оценки ее конвергентной валидности были использованы Тест Структуры Интеллекта Р. Амтхауэра, Тест Отдаленных Ассоциаций С. Медника (Дружинин, 2008) и методика «Прерывание видеоклипов» (Степаносова, Корнилова, 2009). В качестве показателя успешности обучения для каждого испытуемого был выбран средний экзаменационный балл за 3 последние сессии. Для оценки ретестовой надежности 32 студента были повторно протестированы по тестовой батарее ROADS с интервалом 1 год.

Они свидетельствуют об удовлетворительных психометрических свойствах субтестов на вербальный интеллект, практический интеллект и креативность. Низкие показатели внутренней согласованности для субтестов на флюидный интеллект скорее свидетельствует о том, что для основной выборки студентов-гуманитариев большая часть заданий этих субтестов оказалась слишком сложной. Ретестовая надежность оказалась более высокой для субтестов на вербальный интеллект, чем на практический интеллект, что соотносится с теоретическими положениями наших зарубежных коллег (Стернберг и др., 2002), рассматривающих этот вид способностей как наиболее динамичный и зависящий в развитии от накопленных неявных (таситных) знаний, уровень которых растет по мере профессионализации.

Примечательным выглядит тот факт, что был получен удовлетворительный показатель ретестовой надежности и для субтеста на вербальную креативность, что редко для известных зарубежных исследований. Анализ конвергентной валидности показал ожидаемую умеренную связь шкал теста ROADS со шкалами теста Амтхауэра и показателями вербальных прогнозов в методике «Прерывание видеоклипов». Для шкалы практического интеллекта это означает наличие общих механизмов прогнозирования как в сфере обучения (субтест ROADS), так и в других сферах жизнедеятельности.

Заключение

Обнаруженная связь между уровнем оптимизма с успешностью в учебной деятельности (0.21, p<0.05) подтверждает наше предположение о том, что оптимистический стиль мышления является предиктором успешности в учебной деятельности. Данная связь свидетельствует о продуктивности проведения когнитивно-ориентированных тренингов развивающих конструктивное мышление как реакцию на разного рода сложные жизненные события в целях повышения учебной успеваемости и психологического благополучия школьников- подростков.

Исследование подтвердило гипотезу о том, что профессиональное самоопределение в наши дни зависит не только от склонностей и интересов, но и от перспектив трудоустройства, от этнических и гендерных традиций. Показатели академического интеллекта и креативности, полученные при использовании теста ROADS, значимо связаны с успешностью обучения. Это свидетельствует о том, что они могут быть использованы в качестве предикторов успешности обучения студентов, что должен подтвердить планируемый регрессионный анализ вклада этих показателей в показатели успеваемости.

Список литературы

1. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. - М., 2008.

2. Гуткина Н.И. Диагностическая программа по определению психологической готовности детей 6-7 лет к школьному обучению. - М., 2009.

3. Гуткина Н.И. Психологическая готовность к школе. - М., 2009.

4. Лусканова Н.Г. Методы исследования детей с трудностями в обучении. - М., 2009.

5. Головаха Е.И. Жизненная перспектива и профессиональное самоопределение молодежи. Киев: «Наукова думка», 2008.

6. Елфутина Л.А. Этнокультурные особенности профессионального самоопределения подростков. // Известия Российского Государственного Педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. - СПб., 2007. - № 17

7. Григоренко Е.Л., Корнилов С.А. Академический и практический интеллект как факторы успешности обучения в вузе / Когнитивные и личностные факторы учебной деятельности: Сборник научных статей. Изд-во СГУ: М., 2007.

8. Дружинин В.Н. Психология общих способностей. СПб.: Питер, 2007.

9. Психология. Журнал Высшей школы экономики, М., 2008. Т. 1, №2.