Социологические взгляды Гоббса

БОЛЬШАЯ ЛЕНИНГРАДСКАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Социологические взгляды Гоббса

Социологические взгляды Гоббса

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какова же историческая судьба -философской системы Tovaca Гоббса?

Если говорить о материализме, английского мыслителя, то он был

воспринят и развит его соотечественниками: Локком и Толандом. На

долю первого .из них выпала задача, которую не решил Гоббс,—

обосновать происхождение знаний и идей из мира чувств, разработать

в деталях принципы материалистического сенсуализма. Второй же

обогатил материализм Гоббса .положением о движении как атрибуте

материи, ее существенном и неотъемлемом свойстве. ;Это был значительный

вклад в учение о материи, который способствовал

преодолению ограниченности Гоббсова материализма в .'понимании движения,

метафизических представлений о том, что движение привносится

в материю извне, сообщаете ч ей «первичным двигателем».

Если же говорить о социологии 'Гоббса, его учении о государстве, то они

оставила весьма заметный след в истории общественно-политической мысли.

Вряд ли можно найти другого такого теоретика государства, права, морали,

•который пользовался ил протяжении целого столетия (втором половины XVII и

первой по-

W .

линниы XVI11 и.) таким же иннмапием, как Гоббс. И вряд ли кто другой

подвергался таким же нападкам за свои труды, каким подвергся Гоббс за свой

«Левиафан». Достаточно сказать, что в одной лишь Англии за 1650—1700 гг.

было опубликовано свыше ста работ, прямо или косвенно направленных против

идей «Левиа-!фана»*.

В числе идейных противников Гоббса были рьяные роялисты (Р. Филмер .и Э.

Кла'рендон); его критиковали философы-идеалисты, боровшиеся против

материализма и атеизма (Р. Кед-ворт, Д. Гленз'иль, Г. Мор и др.); он

подвергался нападкам со стороны воинствующих защитников англиканской церкви

(епископы Брсмхолл и Стиллингфлит), а также со стороны университетских

кругов (Д. Уоллнс).

Однако у Гоббса философа « социолога были не только Праги, но и

'единомышленники. У. Гар-вей и В. Петти в Англии, П. Гассенди, М. Мер-сенн

во Франции, С. Пуфендорф и Н. Гундлпнг в Германии, Л. Вельтгюйзен в

Голландии — вот далеко не полный -перечень сторонников и приверженцев

Томаса Гоббса.

Многие политические и экономические идеи Гоббса получили дальнейшее

развитие у Джона Локка 'И Адама Смита. Что же касается этики Гоббса, то ее

своеобразным продолжателем стал Б. Мапдевиль. Отталкиваясь от

Гоббсова положения об эгоистической природе людей, автор «Басни о

пчелах» наделил человека «непомерным себялюбием», тщеславием,

алчностью, завистью и другими отрицательными моральными

* Об этом факте сообщает в книге «Гонения на «Лс-пнафана»» английский

историк С. Минц (см. 65).

193

J

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какова же историческая судьба -философской системы Томаса Гоббса?

Ьсли говорить о материализме английского мыслителя, то он был

воспринят и развит его соотечественниками: Локком и Толандом. На

долю первого из них выпала задача, которую не решил Гоббс,—

обосновать происхождение знаний « идей из мира чувств, разработать

п деталях принципы материалистического сенсуализма. Второй же

обогатил материализм Гоббса положением о движении как атрибуте материи,

ее существенном и неотъемлемом свойстве. 0то был значительный вклад в

учение о материи, который способствовал преодолению

ограниченности Тоббсова материализма в .'понимании движения,

метафизических представлений о том, 'что движение привносится -в

материю извне, сообщаете ч ей «первичным двигателем».

Если же говорить о социологии Гоббса, его учении о государстве, то они

оставили весьма заметный след в истории общественно-политической мысли.

Вряд ли можно найти другого такого теоретика государства, Ирака, морали,

который пользовался ил протяжении целого столетии (птороп половины XVII и

первой по-

19 г

ли пины XVI11 и.) таким же нннмаиием, как Гоббс. И вряд ли кто другой

подвергался таким же нападкам за свои труды, каким подвергся Гоббс за свой

«Левиафан». Достаточно сказать, что в одной лишь Англии за 1650—1700 гг.

было опубликовано свыше ста работ, прямо или косвенно направленных против

идей «Левиа-'фана»*.

В числе .идейных противников Гоббса были рьяные роялисты (Р. Филмер .и Э.

Кларендон); его критиковали философы-идеалисты, боровшиеся против

материализма и атеизма (Р. Кед-ворт, Д. Глензв философии русского

Просвещения.

Даже столь краткий обзор дает'представление о масштабах влияния философии

и социологии Гоббса на историю человеческой мысли. И хотя идейные

противники английского материалиста, защитники и проповедники религиозно-

идеалистического мировоззрения 'приложили немало сил, чтобы исказить его

учение о природе, человеке и обществе, умалить его роль в истории

философии,, преуменьшить и даже полностью извратить его вклад в развитие

свободомыслия и атеизма, творческое наследие Томаса Гоббса прочно 'вошло в

сокровищницу духовной культуры.

пёрничества, жестокой конкуренции. Это состояние войны всех против всех

|Гоббс отнюдь не случайно назвал естественным состоянием человеческого

рода. Оно является таковым, потому что соответствует эгоистической природе

человека, его животному естеству. Но люди обладают не только «животными

страстями». У «их есть также страсти, склоняющие их к миру: страх смерти,

чувство самосохранения. •Главное же состоит в том, что у людей есть

«естественный разум», велением которого и выступает требование мира. Это

требование — 'первый и основной естественный закон, который предписывает

людям вступить в соглашение друг с другом с целью обеспечения безопасности.

Гарантией же безопасности может быть только такая общая власть, которая

объединяет и сплачивает множество людей, которая обладает реальной силой,

чтобы защитить людей от внешних врагов и от несправедливостей, чинимых друг

другу. Короче говоря, чтобы люди жили 'В мире, чтобы они могли заниматься

мирным трудом, необходима абсолютная власть государства — «того великого

Левиафана... которому мы... обязаны своим миром и своей защитой» власти, и, во-вторых, потому, что была

более пригодна к осуществлению той цели, во имя которой и создано

государство, «а именно к водворению мира и обеспечению безопасности народа»

(3, II, 211). Нельзя забывать, наконец, что всякую форму правления, в том

числе и монархию, Гоббс выводит из общественного договора, хотя и считает,

что этот договор носит безусловный и нерасторжимый характер и что с момента

его заключения вся полнота власти передается в руки суверена.

Без учета перечисленных выше соображений нельзя понять, почему Гоббс все

же порвал с роялистами в период английской буржуазной революции, почему он

с одобрением относился •и к индепендептской республике, н к протекторату

Кромвеля. Правда, после реставрации власти Стюартов в Англии Гоббс спел

необходимым в ряде сочинений выразить свою лояльность монархии. Этой же

цели послужило и второе, .латинское, издание «Левиафана». В нем,

150

r частности, английское слово «commonwealth» было заменено латинскими

«civitas» (государство), «civitas popularis» .(народное государство) и даже

словом «monarchia» (монархия). Были ли эти шаги продиктованы желанием

Гоббса избежать преследований со стороны правительства Карла И, снять с

себя обвинения в том, что он поддерживал в свое время республику и

протекторат? Несомненно. По складу своего характера Гоббс не был способен к

роли борца за свои взгляды и убеждения". Не мог он стать по своему образу

мыслей и жизни и таким монархоманом, какими были, например, в Англии

пуританские идеологи типа Мильтона и Паркера, которые доказывали законность

неповиновения и сопротивления королевской власти в случае превращения

короля в тирана.

И все же выводить колебания Гоббса в вопросе об отношении к монархии

вообще и монархии Стюартов в частности только из свойств его характера, из

особенностей его личности было бы совершенно недостаточно. Необходимо

учитывать, что Гоббсово учение о государстве само по себе утверждало

законность всякой существующей власти и обязывало граждан к повиновению ей

независимо от того, в какой конкретной форме эта власть была воплощена. Так

что автору !«Левиафана» не приходилось кривить душой, когда он в первом

издании своей книги требовал признания республики, а во втором — заявлял о

своей верности реставрированной монархии.

* О «робком характере» Гоббса писал, например, П. Бейль в своем

«Историческом н критическом словаре» (см. 16, 138).

151

Говори о Гоббсе как об идеологе абсолютизма, как о стороннике и

пропагандисте теории абсолютной власти государства, мы не должны полагать,

однако, что согласно этой теории подданные вообще лишались всякой свободы.

Напротив, Гоббс считал, что свобода подданных вполне совместима с

неограниченной властью суверена, если под свободой понимается не свобода от

законов, а свобода делать то, что «е указано в соглашениях с властью.

Конкретно же речь шла о свободе купли и продажи имущества, заключения

торговых сделок и договоров, выбора местожительства, образа жизни,

воспитания детей и т. д. (см. 3, И, 234). Таким образом, имелись в виду не

политические, гражданские свободы, а свобода владения частной

собственностью, предпринимательства, что свидетельствует о том, что Гоббсу

были близки и понятны интересы нового дворянства и буржуазии. Он выступал и

против мелочной регламентации со стороны верховной власти личной жизни

граждан, предоставляя им известные права и свободы в этой области. «-Законы

не должны регулировать дела людей более детально, чем того требует благо

граждан и государства» (3, I, 380),—отмечал срилософ.

Но Гоббса все же нельзя считать идеологом буржуазной демократи'И. Те

скромные свободы, которыми могут и должны пользоваться, по его мнению,

подданные, не шли ни в какое сравнение с требованиями демократических слоев

английского общества, с теми целями и задачами, которые ставили перед собой

эти слои в буржуазной революции.

Рассмотрим еще один, весьма важный аспект концепции свободы, развитой

Гоббсом с наи-

большей полнотой в его главном социологическом и политическом сочинении. Мы

имеем в виду мысль 'Гоббса, согласно которой подданные обладают свободой

защищать свою жизнь. Эта свобода проистекает, по его мнению, из того, что

существует неотчуждаемое право каждого человека «спасать себя от смерти,

увечья и заточения» (3, II, 166"). Поэтому в целях самозащиты все люди

могут оказывать сопротивление тем, кто покушается на их жизнь или же

пытается лишить их самого необходимого: ппщи, воды, воздуха и т. п.

Интересно, что Гоббс считал возможным и оправданным защиту человеком

своей жизни даже от тех, кто посягает на нее «на законном основании» (там

же, 238), т. е. по приказу верховной власти. Но с другой стороны, он

доказывал, что Н'икто не имеет права оказывать сопротивление «мечу

государства» в целях защиты другого человека (даже если тот невиновен). Это

последнее соображение мотивировалось тем, что представление такого права

лишило бы суверена «возможности защищать нас» и разрушило бы «саму сущность

правления» (там же, 240).

Суть этих рекомендаций вполне ясна: защищайте собственную жизнь всеми

доступными нам средствами, но не оказывайте помощи и содействия другим

людям, если даже их жизнь в опасности « если они неповинны. Примечательно,

что эгоизм и 'индивидуализм, которые стоят за этими рекомендациями,

оправдывались ссылками на необходимость установления «внутреннего мира

среди подданных» « их защиты «против общего врага» (3, II, 238).

153

Впрочем, Гоббс оставляет лазейку и тем многочисленным группам и слоям

населения, которые с оружием в руках выступили против «законной власти» и

участвовали в гражданской войне на стороне парламента. Если большая масса

людей, доказывает автор «Левиафана», оказала «неправильное сопротивление

верховной власти», за что каждого из них ожидает смертная казнь, то они

имеют право соединиться «для взаимной помощи и защиты» (3, II, 240). Их

предыдущее нарушение своего долга, продолжает Гоббс, было действительно

незаконным, но последовавшее затем применение оружия в целях самозащиты не

является новым незаконным актом. Как видно, и здесь Гоббс отталкивался от

своего понимания естественного права, которое позволяет каждому человеку

«защищать себя всеми возможными средствами» (там же, 156).

Под этим же углом зрения решается Гобб-сом и вопрос о том, в каких случаях

подданные освобождаются от повиновения верховной власти. Поскольку главным

назначением государства является защита граждан, постольку они обязаны

повиноваться ему только до тех пор, пока государство в состоянии защищать

своих подданных. Когда же верховная власть в силу тех или иных причин

перестает выполнять функцию защиты мира и безопасности, то подданные

освобождаются от всяких обязанностей по отношению -к суверену. Это может

произойти в случае отречения суверена от власти, в случае, когда суверен

сам станопится чьим-то подданным, а также в тех случаях, когда тот или иной

подданный подвергается пленению, изгнанию и т. п. (см. 3, II, 242—244).

154 -

Уподобляя государство Левиафану («который является лишь

искусственным человеком, хотя и более крупным по размерам и

более сильным, чем естественный человек, для охраны и защиты которого

он был создан» (3, II, 47)), Гоббс подчеркивает, что всякий

государственный организм может существовать только в условиях гражданского

мира. Смута есть болезнь государства, а гражданская война — его

смерть (там же, 48). И как опытный врачева-тель, Гоббс исследует

«немощи государства», выявляет причины, «едущие его к распаду

и гибели. На первое место он ставит, как и следовало ожидать,

«недостаточность абсолютной власти» |(там же, 334), считая это

главным источником внутренних междоусобий. Затем «дут различные

«ложные учения», противоречащие природе государства и

способствующие его ослаблению. 'К 'ним Гоббс относит прежде всего

мнение, согласно которому каждый отдельный человек вправе решать,

какие действия хороши и какие дурны. Отвергая это мнение, Гоббс

вновь подчеркивает, что «мерилом добра и зла является гражданский закон, а

судьей — законодатель, который всегда представляет государство» (там

же, 336). Апология государственной власти включала, таким образом,

требование считать ее единственным авторитетом в решении вопроса о

том, что есть добро и зло. Вместе с тем государство становилось, по Гобб-

су, единственным и полным гарантом неукоснительного соблюдения

гражданами моральных законов, выполняющих одновременно и функцию

норм 'права.

К ложным учениям, направленным против сущности государства,

Гоббс относит также

155

упоминавшееся ранее учение о делимости верховной власти. Делить власть —

значит разрушать ее, доказывает философ, так как разделенные власти взаимно

уничтожают друг друга. Предостерегает Гоббс и против попыток изменений

установленной 'формы правления, п основе которых лежит подражание соседним

народам, или античным образцам. С особым рвением он нападает при этом на

тех людей, которые, 'начитавшись книг древних авторов, воображают, будто

великое преуспевание греков и римлян было обусловлено «их демократической

формой правления» (3, II, 340), и на этом основании выступают против

монархии.

Гневные филиппики Гоббса против монархо-манов и тираноборцев

свидетельствуют не только о политических пристрастиях творца «Левиафана». В

них надо видеть также выражение идеалистического понимания истории,

согласно которому идеальные мотивы и побуждения являются движущей силой

общественного развития. Отсюда шли и поразительные по своей наивности

высказывания Гоббса о том, что причиной мятежей и гражданских войн может

быть чтение книг, восхваляющих Афинскую демократию или Римскую республику.

Исторический идеализм Гоббса проявляется, разумеется, не только в этом.

Вся его социологическая доктрина, включая теорию общественного договора,

покоится на характерном для всей домарксовской социологии идеалистическом

понимании истории. Однако сквозь идеалистические конструкции социально-

политической системы английского мыслителя проглядывают отдельные трезвые

соображения о роли и значении материальных факторов в жизяи

156

общества, в истории государств и народов. Немало подобных соображений было

высказано Гоббсом в связи с 'исследованием происхождения и сущности

государства, анализом причин его распада и гибели.

Обратим в заключение внимание еще на два существенных момента, связанных с

учением Гоббса о государстве и раскрывающих метафизическую и классовую

ограниченность этого учения.

Государство, отождествленное Гоббсом с обществом и народом,

рассматривается им как конгломерат людей, имеющих общие интересы и цели.

Единство интересов всех граждан он считает абсолютным, постоянным фактором,

цементирующим государственное устройство, скрепляющим его организацию.

Различия классовых, сословных интересов отступают перед этим единством на

задний план. И хотя Гоббс, конечно, отдавал себе отчет в том, что в Англии

существует различие между богатством и бедностью, он не фиксировал на этом

внимание читателя, считая это различие относительным. Даже такой буржуазный

'историк философии, как Б. Рассел, счел необходимым отметить полное

игнорирование Гоббсом классовых, социальных противоречий, которые столь

бурно проявили себя в эпоху английской буржуазной революции (см. 45, 575).

Гоббс, естественно, игнорировал и классовую природу государства.

'Верховная власть, выражающая, по его мнению, общие интересы подданных,

изображается как надклассовая сила. За ней он «с видит ни экономических, ни

политических интересов каких-либо социальных трупп, будь то феодальная

аристократия, «ли

157

новое, обуржуазившееся, дворянство, или сама буржуазия. Нет у Гоббса и-

намека на то, что государство служит в руках эксплуататорских классов

орудием подавления угнетенных масс. Словом, Гоббс был весьма далек от

подлинно •научного понимания сущности государства, согласно которому

«государство есть орган классового господства, орган угнетения одного

класса другим» (2, XXXIII, 7).

Второй момент затрагивает область межгосударственных отношений. Эти

отношения могут быть, по Гоббсу, только отношениями соперничества >и

вражды. Государства представляют собой военные лагеря, защищающиеся друг от

друга с помощью солдат и оружия; они находятся в положении гладиаторов,

направляющих оружие друг на друга и зорко следящих друг за другом (см. 3,

I, 369; II, 154). Короче говоря, государства как бы пребывают в том

состоянии войны всех против всех, в котором были люди до установления

государственной власти. И такое состояние государств, подчеркивает Гоббс,

следует считать естественным, «ибо они не подчинены никакой общей власти и

неустойчивый мир между ними вскоре нарушается» (3, 1, 369). Цитируя эти

слова, мы хотим напомнить, что они были сказаны в эпоху кровопролитных и

почти что беспрерывных войн, которые велись европейскими государствами.

Достаточно назвать хотя бы Тридцатилетнюю войну (1618—1648), в которую были

вовлечены Испания, Франция, Англия, Швеция, Голландия, Дания и большинство

немецких государств. И все же Гоббс, безусловно, уступает тем мыслителям,

которые в тех же исторических условиях выступали с призывами к вечному,

158

миру между народами, справедливо считая войну не естественным, а

противоестественным состоянием человечества*.

* Среди ранних буржуазных гуманистов поборником идей мира был Эразм

Роттердамский. В XVII в. с планами установления всеобщего мира выступали Э.

Крю-се, Я. Коменский, В. Пени. В XVIII столетии эти планы горячо

пропагандировали Руссо и Кант.